Антон Леонтьев - Часовня погубленных душ
– Те раки давно уже подохли! Или еще двадцать пять лет назад в чью-то кастрюлю приземлились! – засмеялся Никита. – А знаете, что я предлагаю? Раз уж сегодня двадцать пятая годовщина со дня смерти Онойко, точнее, с той кошмарной ночи, то надо это дело отметить – съездить на место его кончины. Венок возложить, так сказать. И смачно плюнуть.
Марина тут же заявила, что идея совершенно неуместная и ей хочется обратно в центр города. Зато Оксана, чувствуя, что Никита разошелся не на шутку, рьяно поддержала затею. Тимофей колебался. Но еще до того, как было принято окончательное решение, Никита на пустой трассе развернул кабриолет и помчался в противоположном направлении.
Скоро на горе показалась психиатрическая больница, та самая, где четверть века назад держали взаперти маньяка «дядю Крюка». Некоторые из окон здания лучились призрачным сиреневым светом.
– То место недалеко отсюда, – сообщил Никита. – Тимыч, помнишь, в детстве мы часто сюда ходили? А ведь классное местечко – тихое, спокойное…
– И с покойниками! – добавил со смешком Тимофей. – Старое кладбище – такой класс! А помнишь, мы как-то решили проверить, как долго кости в земле сохраняются? И начали одну старую могилу разрывать…
– Ага, – с хохотом поддакнул Никита. – Дело уже под вечер было, мы и так на взводе были, а потом что-то в кустах зашуршало… И мы бросились оттуда наутек!
– А когда на следующее утро пришли, – продолжил Тима, – видим: могила, которую мы пытались разрыть, но так и не успели, кем-то раскопана. Подходим к краю – и слышим противное чавканье. Так, будто кто-то кости грызет. Хоть и день был, и солнце сияло, но все равно нам жутко стало. Потому что на заброшенном кладбище никого, кроме нас, не было.
– Кроме нас и мертвяков, – добавил утробным тоном Никита. – Ну и упырей, само собой.
– Мальчики, мне так страшно, что я сейчас описаюсь! – ойкнула Оксана.
– Вот подходим мы к краю могилы… – вещал Тима. – Точнее, подползаем по-пластунски. Осторожно заглядываем и видим…
Он сделал кошмарную паузу. А Никита, подвывая, подхватил:
– И видим – трухлявый гроб, в нем – скелет, обтянутый пергаментной кожей, а около гроба кто-то сидит на корточках. Кто-то крошечный, вряд ли больше пятилетнего ребенка. Лица не видно, так как к нам спиной сидит. Видно только, что голова заостренная. И уши, как у вампира. И крылья из лопаток растут, как у летучей мыши…
– Мальчики, вы ведь врете, а? – дрожащим голосом проронила Оксана. – Скажите, что все это неправда! Ведь врете, да?
– И лопоухое и крылатое существо, склонившись над гробом, что-то жует, – не останавливался Никита. – Тут камешки у нас из-под ног вниз посыпались, и то нечто обернулось. Причем не как человек обернулось, а как сова – голова на все сто восемьдесят градусов назад поехала….
– И лицо у него было не человека, а морда упыря, – вставил Тимофей. – Глаза – огромные, желтые, без зрачков! Носа вообще нет, а рот, как у акулы! И во рту торчит берцовая кость того покойника, что в гробу лежит! И упырь ее грызет!
Он сделал паузу, и стало слышно, как клацают зубы Оксаны. Девушка сипло спросила:
– И что дальше? Вы упыря убили? Или убежали?
– От них убежишь… – ответил, вздыхая, Никита. – Он же хоть и крошечный, но зато летать умеет! Упыри, они на заброшенных кладбищах обитают, в склепах и разверзшихся могилах. Мы с Тимычем, конечно, дали деру, но не успели и десяти метров пробежать, как та тварь нас настигла! У него лапы, как у кондора, – жилистые, с когтями. А тут еще его собратья отовсюду полезли… Штук двадцать, не меньше!
– И как же… как же вы от них ото всех отбились? Лопатой? Или молитва помогла? – спросила в ужасе Оксана.
– Ни то, ни другое, – ответил спокойно Никита. – Кто тебе сказал, что мы вообще спаслись? Напали на нас тогда упыри и слопали подчистую. Вот теперь и мы сами такими стали. Ууууу!
Молодой человек, повернувшись к Оксане, скорчил страшную рожу и завыл. К нему присоединился и Тимофей. Оксана, вытаращив глаза, пару секунд смотрела на них, а потом, громко переведя дух, заявила:
– Вот ведь идиоты! Вы, оказывается, все выдумали! А я вам поверила!
– Ничего не выдумали! – произнес, прижимаясь к ней, Тима. – Мы упыри, и сейчас я тобой поужинаю, крошка!
В ту же секунду автомобиль сильно тряхнуло – он на что-то налетел. Никита затормозил и, выпрыгнув из салона, стал обеспокоенно осматривать свое сокровище на четырех колесах. Остальные присоединились к нему.
– Все в порядке? – спросила в страхе Марина.
– Что же это было? – удивилась Оксана. – Какая-нибудь железяка или бревно?
Никита, вернувшийся на несколько метров назад, склонился над чем-то темным, лежавшим на дороге.
– Очень странно! – произнес он вдруг.
Подошедший к нему Тима склонился над тем, что лежало на дороге, а потом вдруг резво отскочил в сторону.
– Что вы от нас скрываете, мальчики? – произнесла томно Оксана и направилась к молодым людям. За ней последовала и Марина.
Тима, встав спиной к тому, что покоилось на дороге, и загородив его, взял Оксану под локоток и подтолкнул в сторону:
– Ничего интересного! Но тебе лучше не видеть. И вообще, мы уже почти приехали! Давайте прогуляемся!
– Нет, я хочу видеть, что там такое! – капризно настаивала на своем Оксана. А затем, вырвавшись из рук Тимы, подошла к странному предмету и замерла около него.
К подруге присоединилась и Марина. Посмотрев внимательнее, девушка ахнула:
– Это же какое-то животное… Никита, ты сбил собаку!
– Никого я не сбивал! – отрезал сын мэра Заволжска. – Ты что, не видишь, псина уже была мертвая!
И действительно: животное не шевелилось. Приглядевшись, девушки заметили, что у собаки чего-то не хватает. Так и есть, у нее не было головы! Кто-то попросту отрезал ее и, по всей видимости, унес с собой!
Оксана вскрикнула дурным голосом и, развернувшись, повисла на шее у Никиты. Марине это крайне не понравилось, поэтому она взглянула на Тимофея. Подойдя к своей подруге, тот оторвал Оксану от груди Никиты и, поглаживая девушку по волосам, произнес:
– Все в порядке! Успокойся, Оксаночка, я же с тобой. Наверняка произошел идиотский несчастный случай!
– Не думаю, что тут несчастный случай, – возразил Никита, рассматривая собачье тельце. – На асфальте нет ни капли крови! Значит, животное умертвили где-то в другом месте, а потом просто выбросили на дорогу.
– Ты думаешь, кто-то сделал это намеренно? – произнесла дрожащим голосом Марина. – Но зачем кому-то такое?
– Понятия не имею! – ответил бодрым голосом Никита и, подхватив собаку за лохматый хвост, оттащил с дороги на обочину. – Кстати, насколько я могу судить, башку несчастной псине отрезали весьма профессионально. Вжик – и нет головы! Прямо как дядя Крюк!
– Мне страшно! – заголосила Оксана, и на сей раз она вовсе не прикидывалась, не разыгрывала фарс. Девушка прижалась к Тимофею, и молодой человек ощутил, что ее бьет крупная дрожь.
– Никит, завязывай, а… – произнес он, повернув голову в сторону приятеля. – И вообще, может, нам вернуться? В клубе ведь тусняк в самом разгаре!
– Испугался? – произнес Никита, пиная ногой собачий труп. – Скажи, Тима, честно: сдрейфил? Ладно девчонки, что с них взять – бабы… А ты тоже дяди Крюка боишься? – И, не дожидаясь ответа, парень договорил нараспев: – Раз, два, три, четыре, пять – вышел монстр нас убивать! Дядя Крюк, дядя Крюк, наколи мой глаз на сук, в Волге череп утопи, руки-ноги оторви…
Эта страшилка была известна в Заволжске каждому ребенку и являлась неотъемлемой частью городского фольклора.
– Никита, прекрати! – попросила его Марина, но тот и не думал менять тему.
– Конечно, здесь был дядя Крюк! – выпалил Никита. – А кто ж еще? Ведь тут его владения! Ну что, вы будете дожидаться, пока он вас заберет, или поедете со мной?!
Молодые люди вернулись к кабриолету и заняли свои места. Однако настроение у всех было подавленным. У всех, за исключением Никиты, который, казалось, находился в отличном расположении духа.
Насвистывая песенку-страшилку про дядю Крюка, он завел двигатель, и автомобиль тронулся с места. Оксана, которой, видимо, надоело изображать из себя перепуганную до смерти особу, заинтересованно спросила:
– И все же кто мог это сделать? Я имею в виду – отрезать голову несчастной собачке? И зачем?
– Ну, выяснить, почему кто-то убивает, вряд ли представляется возможным! – ответил Никита. – Зачем дядя Крюк убивал людей и отрезал им головы? Свою тайну он унес с собой в могилу. Вернее, в Волгу, которая и стала его последним пристанищем.
– А правда, что головы его жертв так и не нашли? – продолжила Оксана, и Марина по ее тону заметила, что подруга вполне оправилась от шока, если шок вообще был.
– Что верно, то верно! – заявил Тимофей. – Он отсекал всем жертвам головы, а на их теле оставлял раны, которые наносил при помощи стального крюка, который таскал с собой. Поэтому Онойко и получил прозвище дядя Крюк. Причем количество ранений соответствовало порядковому номеру жертвы. У первой было всего лишь одно ранение, у второй, соответственно, уже два, а у последней найденной – двадцать шесть. Потому что тело самой последней, двадцать седьмой жертвы дядя Крюк куда-то спрятал.
