Томас Дью - Карманный рай
- Надеюсь, вам удастся что-то сделать...
Он повесил трубку, а я выключил свет, забрался в постель и заснул.
В пять утра меня разбудил телефонный звонок. Впрочем, я не был уверен, который час - мои часы остановились, и о времени я мог судить лишь по серому свету, пробивавшемуся из-за занавесок. Но летом в Калифорнии переход от ночи к дню происходит очень плавно. Телефон прозвенел три раза, пока я нашел, где он стоит. Я приложил трубку к уху и что-то пробормотал.
- Говорит Дона Рейнхарт, - произнес женский голос.
И тут я проснулся мгновенно и окончательно.
Глава 3
На секунду я прикрыл микрофон, чтобы прокашляться, потом выдавил:
- Счастлив вас слышать. А можно с вами встретиться?
Последовала продолжительная пауза.
- Не знаю, - наконец сказала она.
- Не могли бы вы приехать сюда, в отель?
- Нет, я не могу выйти.
- Почему?
- Меня не выпускают.
Мне это показалось нелепым, но не имело смысла вступать в дискуссию.
- Может, что-то можно придумать? - спросил я.
- Ну, ладно... Я в кафе "Кики" в Санта Монике. Могу немного подождать, если вы подъедете.
- Приеду, - заверил я. - Прошу вас, дождитесь.
Названия всех кафе в Калифорнии состоят из четырех букв: Норм, Тони и так далее. Интересно бы знать, почему. Это кафе было большим, пестро разукрашенным и почти пустым: три или четыре посетителя у стойки да одинокая девушка в отдельном закутке в глубине зала. Ее длинные прямые золотистые волосы, схваченные спереди перламутровым гребнем на индейский манер, спадали на плечи. На ней была замшевая куртка с бахромой и короткая складчатая юбка, кожаные сандалии поддерживались зашнурованными крест-накрест вокруг лодыжек ремешками.
Она показалась мне очень худой. Милое продолговатое лицо без всяких признаков косметики, яркие голубые почти не мигающие глаза, которые, казалось, чуть коснувшись вас, тотчас проникали в душу. Все это производило впечатление абсолютной искренности и даже немного пугающей беззащитности.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Так это вас зовут Мак?
- Да. Разрешите присесть?
Она кивнула. На столе перед ней стоял лишь стакан воды.
- Не выпьете со мной кофе? Я никак не проснусь.
- Да, я люблю кофе, - кивнула она после легкого раздумья.
Пока я пытался привлечь внимание официантки, Дона Рейнхарт открыла перламутровую сумочку и достала оттуда конверт, который я оставил для нее. Одновременно черты её лица посуровели, что совершенно ей не шло. Она вынула бумажку в пятьдесят долларов и положила её на стол.
- Я пришла сюда только для того, чтобы вернуть вам эти деньги, сказала она. - От матери я ничего не приму.
- Я так и думал.
Мой взгляд остановился сначала на ней, потом на банкноте.
- Эта мысль принадлежит не вашей матери, а мне.
Ясные голубые глаза внимательно смотрели на меня.
- Тогда почему вы сказали, что это от матери?
- Я хотел найти вас и подумал, что так смогу заставить вас выбраться из своего убежища.
- Ну, хорошо, вы своего добились. Чего же вы хотите?
- Я хочу вам добра.
- Это смешно. Я вас совершенно не знаю.
- Если позволите, я хотел бы вас заверить, что все будет хорошо, ведь мне за это платят.
- Кто платит?
- Ваш отец.
- А-а, - протянула она и на несколько секунд её взгляд ушел в сторону.
- Ваш отец хочет, чтобы вы вернулись.
- Да, я знаю. Не стоит об этом.
- Извините, я пойду разыщу официантку.
Я пошел к стойке, потом вернулся с кофе и больше не сказал ни слова.
- Так это ваша работа? - спросила она немного погодя. Вам платят за то, что вы возвращаете блудных детей к семейному очагу?
- Как когда. Я занимаюсь главным образом тем, что выясняю некоторые вопросы. Конечно, за деньги.
- Вы - частный детектив?
- Угадали.
Он сделала несколько глотков.
- И если я откажусь вернуться, мой отец вам не заплатит?
- О, нет, заплатит в любом случае. Так было договорено заранее.
Ее губы вздрогнули, она осуждающе взглянула на меня.
- Когда вы последний раз ели? - спросил я.
- Не знаю... Может быть, вчера...
- Или позавчера?
- Не знаю. Я ем очень мало. Пару дней назад я съела большую тарелку макарон.
- И сколько человек можно накормить большой тарелкой макарон?
- Кучу, - ответила она.
- Если я закажу себе завтрак, вы поможете мне с ним справиться?
Это был критический момент. Я мог все испортить. Она тряхнула головой и решительно уставилась в свою чашку. Но наконец решилась.
- Пожалуй, да. Но потом мне нужно будет идти.
- Это не займет много времени.
Я подозвал официантку. Дона заказала яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Когда они появились на столе, она принялась за еду, но без всякой жадности. Без ложной скромности, не более того, и без ненужной болтовни.
- Спасибо, - просто сказала она, когда все съела.
- Ладно, - кивнул я. - В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?
- Ничего, - покачала она головой. - У меня все в порядке. Мне пора.
- Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.
Она подняла свою сумочку и собралась уходить.
- Который час?
- Шесть утра.
Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.
- Вы получили пятьдесят долларов, - заметил я. - За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.
Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.
- Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, - выдавила она. С двумя парнями.
- Что значит - неладное?
- Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.
- У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?
- Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.
- Одного из них зовут Билл?
- Да, он говорил, что собирается покончить...
- Покончить с компанией?
- Да, но... нет... с собой...
- С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?
- Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...
- Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?
Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.
- Я купил это вчера вечером. На "Улице".
Она кивнула.
- Не пользуйтесь этим.
- Хорошо. Вы любите этих парней?
- Естественно.
- И они любят вас?
- Да.
Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.
- Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?
- Я боюсь, - вздохнула она. - Мне страшно, я теряю голову.
Теперь она смотрела мне прямо в глаза.
- Вы все ещё боитесь?
- Да, но теперь немного успокоилась.
- Это оттого, что вы поели.
Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.
- Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.
Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.
- Послушайте, - взмолился я, - я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.
- Дело не в этом, просто мне пора идти.
- Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?
Ее рука теребила перламутровую сумочку.
- Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.
- И все два дня не спит?
- Да... Ему плохо.
- Он чего-то боится?
Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.
- Да, мне так кажется. Я не знаю, чего он боится... Если не считать того, что боится выходить на улицу.
- Где он сейчас?
- Сейчас... в надежном месте.
- У себя?
- Как бы это сказать... не совсем у себя... Это такое место...
- Я спросил, где это.
- Я поняла.
- Вы знаете, где это?
- Да.
Мы переглядывались сквозь легкий утренний туман. Ей очень хотелось довериться мне, но она не решалась, а я очень хотел, чтобы она мне поверила, но не знал, как этого добиться. Такой замкнутый круг... Молчание продолжалось уже целую вечность. Потом я повернулся.
- Ну, что же, всего хорошего.
Я вернулся в кафе, начал отсчитывать деньги, чтобы расплатиться, и тут словно призрак рядом возникла она.
- Я вынуждена вам поверить. Так нужно.
- Вовсе нет.
- Вы ведете себя не так, как другие.
- Я совершенно такой же, как и все.
- Квартира, где сейчас Билл, на авеню Ветеранов. Я не знаю, чья она.
- Вы собираетесь туда?
- Да.
- И разрешите мне пойти с вами?
- Да.
Мы вышли вместе.
- Когда вы видели его последний раз? - спросил я.
- Буквально перед тем, как пойти сюда, примерно в половине пятого.
- И он не собирался выходить?
- По крайней мере, мне так показалось. Так он мне сказал.
