Дарья Калинина - Кража с обломом
«Вот она, великая сила инстинкта. Даже умирать приперся туда, где ему сладко было», — догадливо подумала Мариша, без сил опускаясь на ковер.
При этом ее лицо оказалось на уровне лица ее бывшего любовника, и она еще критически отметила, что он какой-то весь помятый, совсем, видно, не следил за собой в последнее время.
«Но о чем я думаю?» — спохватилась Мариша, и, словно прочтя ее последнюю мысль, предупредительный молодой лейтенант спросил у нее:
— Ну как? Узнаете?
— Так сразу и не скажешь, — туманно и задумчиво проронила Мариша, всем своим видом стараясь продемонстрировать искренние намерения помочь следствию, которых на деле не испытывала. — Но, определенно, я его где-то видела.
— А что же вы так побледнели? — допытывался молодой лейтенант, которому по долгу службы приходилось во всем сомневаться, а тут попалась такая благодатная почва для сомнений.
— С непривычки, — любезно пояснила Мариша, думая о том, почему она сразу не призналась, потом будет трудненько объяснить им, как это она сразу не узнала человека, с которым тесно общалась в среднем два раза в неделю в течение последнего года.
— Если вспомните, где встречались с убитым, сообщите.
После этого заявления он ей наговорил еще массу организационных вещей, велел не уезжать из; города, намекнул, что иногда чистосердечное признание смягчает вину и уж точно облегчает работу милиции. То есть всячески взывал к голосу ее разума, но все без толку. Мариша твердо встала на не праведный путь лжи и сходить с него не собиралась, хотя никакой выгоды в этом для себя не видела.
— Что вы делали с десяти вечера до трех утра?
«Ну, вот, — тоскливо подумала Мариша, — началось, какие они все-таки бестактные люди».
— Я бродила по нашему чудному городу. Белые ночи и разведенные мосты, и ..
На этом месте в описании Мариши возникла пауза, потому что в углу под потолком, прямо под головами суетящихся сотрудников, появилась точная копия мирно лежащего на диване тела и сердито погрозила Марише пальцем. Дескать, знаем, как ты, милочка, белые ночи встречаешь. Сами там проезжали и вас неоднократно видели.
«Померещилось», — с облегчением подумала Мариша, когда призрак растаял в неясном свете занимающегося дня.
— И что? — нетерпеливо переспросил ее молодой лейтенант.
— И… Послушайте, вы ничего необычного вон там не видите?
Молодой лейтенантик посмотрел, куда она показывала, потом перевел взгляд на нее, и Мариша поняла, что он очень невысокого мнения о ее психической пригодности в качестве свидетеля, и Мариша больше бы его устроила в роли жертвы.
— Вы бы больше не пили. Утро уже, а вы лыка не вяжете, — то ли посоветовал, то ли посочувствовал лейтенант.
— Я просто в шоке, — возмутилась Мариша. — Если вам не привыкать находить по возвращении домой у себя в постели трупы, то для меня это в диковинку пока еще. Но будьте уверены, что после еще двух-трех подобных случаев я буду сохранять такое же ледяное спокойствие, как и вы. А кстати, не хотите ли выпить рюмочку?
— А разве еще что-то осталось? — с плохо скрытой иронией, которой Мариша, впрочем, все равно не уловила, спросил молодой лейтенантик.
— Конечно! — горячо воскликнула Мариша, извлекая из супницы початую бутылку «Смирновки», про которую вспоминали всегда только под самый занавес, благодаря чему она и сохраняла в себе немного веселящей сердца влаги. И прежде чем ее успели остановить, она плеснула себе и всем остальным, кому посчастливилось быть в комнате. Роковая бутылка сделала свое дело, потому что не могла же Мариша в самом деле из-за одной рюмки, пусть даже выпитой ею на брудершафт с молодым лейтенантом за здоровье его же мамы, так расчувствоваться? Но тут Маришу потянуло излить душу, и как на грех окрест не нашлось ни одного человека, который бы являлся лицом беспристрастным, поэтому-то Марише и пришлось удовлетвориться первым согласившимся ее выслушать представителем закона. Сначала он слушал ее весьма внимательно, Мариша даже и не смела надеяться на такое внимание, но так продолжалось всего какие-то жалкие полчаса, а потом он начал проявлять признаки нетерпения и прерывать поток ее воспоминаний дурацкими вопросами, утопая в лавине имен, дат и родственных связей, в которых Мариша путалась даже в трезвом состоянии.
— Так кто же все-таки из ваших знакомых мог располагать ключами от вашей квартиры? — в очередной раз был перебит путаный Маришин рассказ.
— Ну, во-первых, они были у бывших владельцев квартиры, — начала загибать пальцы Мариша.
— Вы не поменяли замки? Почему?
— Во-первых, нечего красть, — начала отсчет по пальцам другой руки Мариша. — Во-вторых, у меня все руки не доходили, а в-третьих, хозяева эмигрировали в Америку, и я подумала, что навряд ли они вернутся, чтобы посетить свою бывшую квартиру. Да и ключи у них оказались по недоразумению, я забыла, что мы должны с ними встретиться, чтобы передать их мне, а на следующий день они улетели. Но их имена вам ничего не дадут. Вы настаиваете? Хорошо, дам.
Покончив с объяснением причин своей бесхозяйственности, Мариша вернулась к основному вопросу.
— Потом, есть пара ключей, которые я потеряла на прошлой неделе. Причем странно как-то получилось. Вечером, когда я вернулась домой, они точно были при мне, потому что в квартиру-то я попала, а утром я нигде не могла их найти. Перевернула все вверх дном, и…
— Кто-то был с вами в ту.., хм, в то время?
«Безусловно, кто-то был, но я ума не приложу, кто именно, — подумала про себя Мариша. — Все так запутано. Зачем же я столько выпила?»
После этого она решительно сказала:
— Он тут ни при чем.
— Но кто он? — заволновался работник угрозыска.
«Какая навязчивость! — раздраженно подумала Мариша. — Что он в самом деле думает себе? Если бы я помнила, то разве бы не рассказала? Ведь это в моих же интересах».
А вслух она произнесла:
— Я, к сожалению, не помню, как его зовут, — и мысленно поаплодировала себе, дескать, ловко выкрутилась, а то бы пришлось сознаваться, что вообще ничего не помнит, а так вроде только маленький кусочек выпал из памяти.
— Если вдруг вспомните что-нибудь, то не забудьте поставить нас в известность, — суховато проронил молодой работник, у которого была дивная фамилия — Доронин.
Она ему на редкость подходила, потому что, несмотря на молодость, у него была явно выражена склонность к полноте. Когда он сердился, то краснел и раздувался, в общем, очень забавно выходило, поэтому Мариша напряглась и вспомнила, что и у ее гостя, ушедшего, по всей видимости, с ее ключами с прикрепленным к ним фарфоровым мотыльком, на крыльях которого были розовые с белым разводы, фамилия тоже дивная и что, восхитившись ею, она ее даже записала вместе с номером его телефона на клочке бумаги. Но вот беда, она не помнила, как выглядит тот клочок и куда она его, собственно, сунула.
А потому Мариша разнервничалась, так как не хотела показаться совсем уж дурой, хотя при данных обстоятельствах это был не худший вариант.
— Сиреневый пудель был у моего жениха, — ляпнула Мариша и поспешно прикусила язык, но было поздно, так сказать, снявши голову, по волосам не плачут.
— А где же он сейчас? — мигом оживился Доронин, как только переварил сиреневого пуделя.
По правде говоря, жених, будучи москвичом, сидел в «Матросской тишине», но Мариша сомневалась, что этот факт надлежит обнародовать именно сейчас, но пришлось. Как ни странно, Доронин сразу же потерял к нему всякий интерес.
— Это все, что касается ваших плодовитых ключей?
— Да, — понуро ответила Мариша.
— Но, может быть вы давали кому-то свои ключи на время, достаточно долгое, чтобы те люди успели, уже без вашего ведома, сделать дубликат? — настаивал Доронин.
— Тогда под подозрение попадает слишком много людей.
— Вы очень легкомысленная девушка, — отметил Доронин.
— Просто меня учили доверять людям, — лицемерно заявила Мариша — никто из ее родных в жизни не заикался о таких глупостях.
— Видимо, вы доверяли не тем, — констатировал Доронин.
На это Марише было нечего возразить. Доказательства правоты его слов были налицо, и их очертания все еще отчетливо просматривались в смятых простынях.
«Зря я про это вспомнила, — посетовала Мариша на себя. — Нельзя погружаться в воспоминания, это еще никогда не приводило к добру».
Но на этот раз ей повезло, так как, не успев погрязнуть в воспоминаниях, она буквально на поверхности их выудила одну сцену, но зато с двумя действующими лицами. Оба — женского пола, и одна женщина передавала другой ключ от своей квартиры, предоставляя крышу для свидания с возлюбленным.
Та, что давала убежище влюбленным, была она — Мариша.
— А ведь ключи с красным стеклянным бегемотиком она мне так и не вернула, — сообщила Мариша заинтригованному Доронину, стыдливо умолчав о том, что любовник оказался ее собственным, и его Марише тоже не вернули.
