Марина Серова - Такой маленький бизнес
— И все? — я повертела в руках папку.
Подольская удовлетворенно кивнула.
— Вы знаете, чей это телефон?
— Комаров Сергей Иванович. Коллега моего супруга. Он работает в комитете по связям с зарубежными странами. Никакого секрета тут нет.
— А это?
Я указала на инициалы.
— Не знаю.
Внимательно всмотревшись в счастливое лицо пухлого младенца, я спросила:
— Какое отношение к вашему мужу имеет этот рисунок?
— Понятия не имею, — пожала плечами Подольская.
Колонки цифр, второпях набросанные полустершимся карандашом, весело плясали у меня перед глазами.
Что же это могло быть?
Шифр?
Запись поступлений денежных средств?
— Я думаю, что Александра Георгиевича убили именно из-за этого, — задумчиво сказала Подольская. — Убили для того, чтобы найти эту папку у него дома и забрать ее. Но Саша перехитрил их. И поплатился за это жизнью.
Глава 2 «Хрустальная ночь»
…Как следует выспавшись, я встретила новое утро в прекрасном расположении духа.
Цветы на окне весело вытянулись к солнцу.
А ананасовое деревце, которое на самом деле куст, кажется, даже немного подросло за ночь.
После завтрака я раскинула колоду Таро, намереваясь получить комментарий ко вчерашней ситуации с Иваном Скворцовым.
Как ни странно, у меня ничего не вышло.
Карты отказывались меня слушаться.
Словно живые, они выпрыгивали из колоды, когда я начинала их тасовать.
А это является вполне определенным знаком — лучше не пробовать, все равно ничего не выйдет.
Слегка раздосадованная поведением колоды Таро, я взялась за «Книгу Перемен».
Последнее время я гадаю с помощью трех монеток: шесть подбрасываний вполне достаточно для того, чтобы построить гексаграмму.
Но и тут меня поджидало разочарование.
При первой же попытке две монеты из трех раскатились в разные стороны.
Одна — далеко-далеко за пыльный диван.
А вторая — и вовсе в недоступную мне щель в полу за шкафом.
Это было вдвойне обидно.
Ведь именно эти монеты использовались мной для мантических операций.
Я начала тревожиться.
Бывают ли такие совпадения?
Призадумавшись, я решила проверить, будет ли со мной беседовать на заданную тему что-нибудь еще.
Хотя бы кофейная гуща.
Я сварила себе крепчайший кофе и сосредоточенно выпила ароматную жидкость.
Только-только я собралась перевернуть чашечку для того, чтобы осадок растекся по стенкам, как она выскользнула из моих рук.
Описав в воздухе совершенно невероятную траекторию, чашка улетела в другой угол комнаты, где и разбилась с жалобным звоном.
Понятно, со мной не желают общаться.
А это значит, что вчера я ошиблась, решив, что моя задача выполнена.
И, словно в подтверждение этих слов, в дверь осторожно позвонили.
В глазке вырисовывался топчущийся с ноги на ногу Иван Скворцов.
— Я вам, наверное, уже надоел, — начал он с порога, — но со мной снова произошла очень странная история…
— На этот раз ее зовут Эльвира или Виолетта? — поинтересовалась я.
— Все гораздо серьезнее, — грустно отозвался Иван. — Вы разрешите мне пройти?
— Да-да, конечно, — распахнула я дверь. — Можете считать, что я ждала вас.
Из рассказа Скворцова я выяснила, как опасно, оказывается, ходить в магазины.
— Я пошел присмотреть подарок жене — у нее скоро день рождения — и просто ходил, глазел на витрины. Когда я шел мимо павильона с дорогой посудой, человек, который был сзади меня, вдруг побежал вперед, резко толкнув меня плечом. Я не удержался на ногах и вписался прямо в витрину с немецким фарфором. Какой был звон! Как визжала продавщица!
Иван в ужасе прикрыл глаза рукой.
— Вам выставили крупную сумму?
— Страшно сказать… Мне столько и за десять лет не заработать. Сначала вежливо попросили пройти в административный корпус. Управляющий отнял у меня паспорт… Велел ждать…
— И кого же вы дождались?
— Приехали какие-то накачанные и крутые ребята, стали угрожать мне. Но управляющий утихомирил их и сказал, что, быть может, удастся как-то договориться…
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась я. — И что же вы должны сделать?
— Прийти завтра к часу дня на встречу с братвой, которая курирует этот павильон в торговом центре. Управляющий сказал, что есть различные варианты, которые могут меня устроить… Как вы думаете, идти?
— Обязательно! Только не вам, а мне. Устраивает для начала такой вариант?
Когда Иван, слегка ободренный, ушел, я рванулась к картам.
Проверим, была ли я права сегодня, предполагая, что я была не права вчера.
Выхватив наугад три карты, я просто обомлела от этой наглости: на меня пялились два близнеца-джокера и пустая карта.
Вытаращив глаза, колченогие уродцы с высунутыми посиневшими языками кривлялись в жутком танце. Мне даже показалось, что я слышу звон колокольчиков, подвешенных к их дурацким колпакам.
«Фабрика имени Крупской», — четким полужирным курсивом было выведено в правом нижнем углу пустого листа.
Черт возьми!
Это же совсем новая колода!
…На улице припекало.
Возле киосков с прохладительными напитками выстраивались длиннющие очереди.
Тротуар, за неимением урн, был завален жестяными банками из-под кока-колы.
Я тут же вспомнила про Сему Игудина, — очевидно, по ассоциации с палящим солнцем и израильскими пустынями.
Когда я была в Израиле в последний раз — аккурат на прошлую Пасху, — мой организм прокачал через себя такое количество жидкости, что здесь мне бы его хватило на целый год.
— Жара, как в Палестине, — донеслось до меня из телефонной будки.
Я навострила уши.
— А у вас тут почти ничего не изменилось. Понастроили, конечно, всяко-разно. Но в целом… — продолжал свой неспешный разговор человек в будке.
Подойдя поближе, я присмотрелась и с удовлетворением смогла констатировать, что мои ушки в полном порядке.
В будке находился не кто иной, как мой старый знакомый Семка, который несколько лет назад свалил в Израиль и вчера делал вид, что в упор меня не признает.
Как бы там ни было — нехорошо забывать друзей.
Именно это я сейчас и собиралась сказать господину Игудину.
Но чутье подсказывало мне, что Сема трусил неспроста. Не требуется ли иностранному подданному помощь местного частного детектива?
Стараясь не обнаружить себя, я незаметно подкралась к будке и встала рядышком.
— Теперь о делах, — продолжал Семен. — Схема мне известна, деньги можете получить хоть сегодня. Но только в обмен на, так сказать, товар. Да, Франсуа ввел в курс дела. Впрочем, некоторые недавние события… Вы понимаете, что я имею в виду. Да, могу подождать… Но только…
Тут он обернулся и увидел меня.
Сема не на шутку испугался.
Он снова помолодел от страха на десять лет, побледнел и, не прощаясь с собеседником, на ощупь пристроил трубку на рычаг.
Я приветливо улыбнулась и постучала жетоном по стеклу.
— Вы… вам звонить? — едва выдавил из себя Семен Игудин.
— Не-а, — помотала я головой. — Бокер тов, Шимон! Ма хашаа?
Иврит я немного знала и дежурную фразу: «Привет, Сема! Как дела?» — умудрилась произнести почти без акцента.
Игудин автоматически ответил, что все, мол, в порядке, но тут же опомнился:
— Тода, бэсэдер… Но позвольте, какого черта вы за мной ходите по пятам!
— Сема! — ужаснулась я. — Как ты можешь так говорить! Неужели мы снова на «вы»? Нам так долго пришлось переходить на «ты», и вот теперь…
— Я вас не знаю! — отрезал Семен и попытался решительно выйти из телефонной будки.
— Ах так?! — рассвирепела я. — На «вы»?! Тогда извольте объяснить мне, каков ритуал перехода с «ты» на «вы»! Просто так такие вещи не делаются!
— С «ты» на «вы»?.. — пробормотал Сема. — Это в каком же смысле?
— Вот именно! — не унималась я. — Чтобы перейти на «ты», нужно выпить на брудершафт или… ну то, что у нас с тобой было… А как же наоборот?
— Наоборот?.. — недоуменно повторил Сема. — Ты меня вконец запутала.
Наконец он решил, что хватит играть в частичную потерю памяти.
Игудин взял меня под руку и быстрым шагом направился по тротуару.
— Таня, — шептал он мне на ухо, — понимаешь, я тут по очень серьезному делу, и мне не хочется привлекать к себе внимание.
— Оружие, наркотики?
— О боже! — застонал Сема. — Да нет, все законно. Просто это дело сугубо интимное, частное… Так что лучше не кричать на всех углах, что Сема Игудин снова навестил свой родной город, договорились?
— Договорились.
Семен с облегчением вздохнул.
— Вот и славно. Я, конечно, тебя сразу узнал. Но, согласись, голубушка, в той ситуации… Кстати, а что там у вас происходило? Ты с пистолетом в руках, какой-то мужик, привязанный к креслу…
