Марина Серова - Не так страшен босс...
Я ничего не понимала.
Что ж, продолжу осмотр, может, найду что-нибудь интересное, хотя бы отчасти объясняющее это странное происшествие.
Но больше ничего интересного я не нашла. В карманах убитого не было ни записных книжек, ни визиток. Там была мелочь и десятирублевая купюра. Не считая мусора вперемешку с остатками табака, высыпавшегося из папирос, которые, по всей видимости, тоже обычно хранились прямо в кармане, больше я не обнаружила ничего.
В подворотне тоже не было никаких улик. Вероятно, все основные события произошли на том небольшом пятачке, где лежал труп, поэтому остальная территория в плане занимательных находок ничего не дала.
Кроме осмотра места преступления, конечно, не помешало бы опросить жителей этой подворотни. Но я понимала, что сейчас сделать это невозможно. Подоплека дела даже приблизительно не была мне известна, а не зная что к чему, я не могла придумать предлог, под которым можно было бы проводить такой опрос. Пусть его делают официальные органы.
Придется запастись терпением. Через денек-другой я позвоню Кире и узнаю, что дало официальное расследование.
С минуты на минуту должна была прибыть опергруппа, и я решила удалиться с места происшествия.
Но для начала нужно было переговорить с Серафимой Карловной. Я объяснила ей, что в интересах дела лучше заявить, что свою собаку она обнаружила самостоятельно, и до поры до времени не сообщать милиции о том, что она прибегала к помощи частного детектива. Я намекнула, что, возможно, мне придется заняться этим расследованием, а выступать одновременно в качестве и сыщика, и свидетеля я не смогу.
– Но ведь в милицию позвонили вы, – не желала понимать старушка.
– Да, но я звонила в частном порядке своим знакомым и просила не упоминать о моем участии в этом деле, поэтому в официальном отчете будет указано, что труп обнаружили вы. И поверьте, так будет намного лучше.
– Да?
– Да.
– Ну... ну хорошо. Я не скажу.
– Вот и прекрасно. Если возникнут какие-нибудь вопросы, пожалуйста, обращайтесь.
Я не стала напрямую говорить, что она может заказать мне расследование. Захочет – сама догадается. Догадалась же она позвонить мне, когда Людочка пропала. К тому же я понимала, что если Серафима Карловна и пожелает в частном порядке искать убийцу, то она будет искать именно убийцу Людочки, а не мужчины в коричневом костюме. А я для себя еще не решила, готова ли заниматься поиском живодеров-извращенцев.
Распрощавшись со своей клиенткой, которая осталась оплакивать Людочку и поджидать оперативников, я вышла из подворотни и почти сразу же услышала шум моторов приближающихся автомобилей. Опергруппа не заставила себя ждать.
Весь следующий день я занималась тем, что и так и эдак прикидывала, что бы могло означать вчерашнее загадочное происшествие. Но версии выходили одна фантастичнее другой.
Зачем мужчина украл собаку? Хотел продать? А покупателю она не понравилась, и он в сердцах вспорол брюхо «товару», который не подошел? А потом сам покупатель прикончил продавца, чтобы больше так не шутил.
А может, он хотел продать собаку на органы? Понадобилось какой-нибудь другой таксе пересадить печень, вот и... Поэтому и вспорол ей живот? Чтобы показать товар лицом.
Почему убили его самого? Из-за того, что собака оказалась неподходящей? Но тогда пришлось бы поубивать большую часть народа, торгующего, например, на блошиных рынках. Там товар тоже, знаете ли...
И вообще, что это за вздор – убивать человека из-за собаки? Да еще из-за чужой. А если его убили не из-за собаки, то при чем здесь эта собака?
В общем, к концу дня я так заморочила сама себе голову всеми этими собаками, убийствами и непонятными следствиями из непонятных причин, что совсем перестала понимать что-либо. Наконец, не выдержав, я набрала номер Кирьянова.
– Владимир Сергеевич? Татьяна Александровна беспокоит. По вчерашнему дельцу нет ли чего?
– А что, эта полоумная бабка тебе расследование заказала?
– Почему же она полоумная? Очень приличная, солидная женщина...
– Угу... солидная... Такой шум подняла... не знали, куда от нее деваться. И куда это милиция смотрит, и какие это зверские преступления совершаются средь бела дня, и куда мы идем... насилу отделались от нее.
– Но, может, ей эта собака очень дорога.
– Может быть. Но всему есть предел.
Киря чувств бабушки явно не разделял, и я поспешила перевести разговор на другую тему:
– А по мужичку по этому что-нибудь выяснилось?
– Похоже, собаку зарезал он. Отпечатки на ноже... Ты видела нож там?
– Да, конечно.
– Так вот. Отпечатки сейчас проверяют в лаборатории, но, я думаю, совпадут. У него руки в крови, да и странно было бы, если бы убийца оставил такую улику.
– Да, я тоже так подумала. Кстати, а кровь отдали на анализ? Может, там не только собачья, а еще чья-нибудь?
– Обижаешь...
– Да нет, это я так, к слову. Наверное, не готово пока?
– Конечно нет, быстрая ты моя.
– А жителей подворотни опрашивали? Может, они что-нибудь видели?
– Ничего они не видели. Мужик этот там не живет, и все, кого опрашивали, утверждают, что никогда его в глаза не видели. Не знаю, может, и врут. Сама понимаешь – кто признается, даже если и видели, кто убивал.
– Это точно...
– Одно можно утверждать определенно – что он там не живет. Думаю, назначил с кем-то встречу в укромном месте, подальше от посторонних глаз.
– А собаку зачем украл?
– Это ты у меня спрашиваешь? Это ты у него спроси. Вообще... не знаю... дурацкий какой-то случай... Ладно бы еще это была его собака. Тогда хоть можно было бы сказать, что собаку убили за компанию с хозяином. Но ведь украл! Украл, привел на место и тут же своими руками зарезал. Черт-те что...
– Да, случай загадочный...
– Впрочем, если хочешь знать мое мнение...
– Очень хочу.
– Думаю, это внутренние разборки. Для чего здесь собака, конечно, пока непонятно и странно, но все свидетельствует в пользу именно такой версии. Посуди сама – убитый шел на заранее назначенную встречу, и если принять во внимание место происшествия и социальное положение убитого, то наверняка и те, с кем он хотел встретиться, не принадлежали к высшим слоям общества. А в тех слоях, к которым они принадлежали, дипломатия-то незатейливая. Четыре сбоку – ваших нет. Начали говорить, что-то не понравилось... мужик этот был один, а тех, с кем он встречался, было несколько. А кто сильнее, тот и прав.
– До чего складно все у тебя выходит.
– Имеешь что-то возразить?
– Не знаю... собака у меня из головы не идет. Ну не держат у себя бомжи породистых собак.
– Может, он ее продать хотел.
– Зачем тогда убил?
– Может, не понравилась.
– Не понравилась – дал пинка и гуляй на все четыре стороны. Убивать зачем?
– Слушай, Татьян, ты мне голову не морочь. Мне сейчас вообще не до бомжей и их разборок. У меня тут такое дело...
– Интересное что-нибудь?
– А то! Представляешь, накрыли нелегальный игорный дом в самый разгар представления! Прямо от столов брали голубчиков. Тепленькими. Позавчера взяли. Сразу – из хаты в каталажку, даже под дождичком не замочили. И хозяина, и гостей, всех!
– И хозяина даже?
– Да!
– Это вы удачно зашли. А адресок как узнали? Птичка накукарекала?
– Добровольная помощь гражданского населения.
– Да что вы говорите! Это откуда же у гражданского населения такие интересные сведения бывают? Ладно, колись – «крота» в банду внедрили?
– Да нет, говорю же тебе – анонимный звонок.
– Киря, ты мне-то хоть лапшу не вешай. Где это видано, чтобы по анонимным звонкам такие заведения сдавали?
– Да мы и сами не ожидали. И группу-то послали небольшую... Потом уж ребята подкрепление вызвали, повязали всех. Да и те от неожиданности тоже... пока от шока отошли... В общем, операция получилась – просто блеск! С нетерпением ожидаю поощрения от вышестоящих органов, а пока интенсивно веду допросы. Такие дела теперь, сама понимаешь, на самом пике актуальности.
– Почему это?
– Как почему? Ты что, за событиями в стране совсем не следишь? Не знаешь, что игорный бизнес в резервацию переселяют?
– Знаю, но при чем здесь...
– А при том. Им хотя и дали какое-то время, чтобы сориентироваться и в себя прийти, но это – акулам, а мелкие лавочки позакрывали сразу. Теперь смотри – заведений стало меньше, следовательно, предложение этой услуги уменьшилось, времени прошло немного, следовательно, спрос остался на прежнем уровне. Ну, и еще примем во внимание, что налоги остались прежними. Что из этого следует?
– Что?
– А то, что даже те немногие игорные дома, которые остались и работают легально, даже при условии, что они до копейки платят все налоги и не ведут левых счетов, даже сейчас они качают сверхприбыли. Что уж говорить о нелегальных заведениях такого рода, которые налоги не платят? А? Сообразила?
