Геннадий Скубилин - Записки следователя
Федор стал у изгороди, чтобы видеть своего жеребца, цокающего от безделья копытами. Улизнуть на нем какому-нибудь ворюге ничего не стоило. За конем надо было приглядывать. Опаздывающий поезд Федор прождал весь день.
Наконец, часам к восьми вечера, вдали послышался гудок приближающегося паровоза, а затем шум, лязганье вагонов на стрелках. Дежурный по станции ударил в колокол, извещая о прибытии пассажирского поезда.
Скрипя буферами вагонов, тормозами колес, московский состав подошел к вокзалу. Напротив Феди остановился вагон, на стенке которого обвисла промокшая широкая лента с надписью:
«Революционный привет Окску от Красной Москвы».
Люди с котомками, мешками, узлами, громоздкими фанерными чемоданами высыпали из вагонов и заполнили перрон. Среди прибывавших толпилось много военных, вооруженных винтовками, наганами, маузерами. Из предпоследнего вагона трое в шинелях и солдатских папахах выгружали ящики с боеприпасами.
Савков подошел к хвостовому вагону, как его инструктировал Белоусов, и без труда узнал того, кого ожидал. Осталось лишь для надежности его проверить. Поэтому он обратился к молодому человеку в серой шляпе:
— Чувствую, патроны в ящиках сгружают. Очень нужный нынче товар. Заждались красногвардейцы боеприпасы. Кое-кого и я давно жду.
— П-по-нни-маю. Б-бое-пприп-пасы — ппоп-полнение ну-уж-жное. Еще более рад тому, что мен-ня встре-чают…
Федор протянул руку гостю. Тот крепко и охотно ее пожал. Засмеялся. Приезжий, несмотря на тяжелую дорогу (путь в две сотни километров поезд преодолевал почти сутки), был в добром расположении духа.
Через минуту двуколка на пружинистых рессорах, расплескивая лужи, лихо понеслась по темным мостовым центральных улиц. От легких ударов кнута жеребец бежал быстро, шумно втягивая воздух ноздрями, и с удовольствием время от времени ржал. Конь, как и его хозяин, продрог от долгой стоянки. Через полчаса езды копыта мягко застучали по немощеным переулкам окраины города. Здесь особенно густой казалась темень, назойливей изморось.
Савков еще на вокзале пригляделся к гостю, который после того, как узнал в Федоре своего, перестал заикаться. Приезжий, ровесник Федору, почти на полголовы выше его ростом, хотя и выглядел бледным и утомленным, был энергичен.
В свою очередь гость незаметно несколько раз окинул Федора внимательным взглядом. Светловолосый, с мягкими чертами лица, задорно вздернутым носом, простой и общительный проводник производил приятное впечатление. Такие на фронте за товарища шли в огонь и в воду, В общем, они понравились друг другу. Муровец очень хотел спросить у Федора о своем товарище Николае Кривоносове. Как он тут? Здоров? Прижился? Как идут у него дела, но конспирация и осторожность удерживали младшего агента уголовного розыска от лишних, возможно опрометчивых вопросов. Он лишь спросил:
— Как у вас прошло восстание?
— Дрались несколько дней. По опыту Питера захватили телеграф, почту, вокзал, вышвырнули капиталистов, поддали их холопам под зад на заводах, фабриках, в присутственных местах. Хотели без кровопролития, да где там! Не вышло! Белогвардейские отряды прискакали из Брянска, Тулы, Смоленска. Бои местного значения идут до сих пор. Так что еще повоюем…
И тут же где-то в стороне раздались винтовочные выстрелы. Федор пояснил:
— Наши за бандитами, видно, гоняются… Много их развелось.
Федор вез сотрудника Московского уголовного розыска на особую квартиру. Оттуда должен начаться путь Тихона Столицына в логово банды Бьяковского.
Чем дальше они уезжали от центральных улиц, тем хуже становилась дорога. Двуколку подбрасывало на ухабах. Ехали почти вслепую в кромешной темноте и по слякоти. Кое-где через ставни пробивались редкие полосы света, лаяли собаки. Наконец, Федя натянул поводья: «Тпру». Слез с повозки, открыл ворота, взял под уздцы коня, провел его под деревянную арку и остановил посреди двора, тускло освещенного желтым светом, льющимся из окон одноэтажного домика с высоким крыльцом.
— Прошу, как говорят, к нашему шалашу, — произнес Федор и показал, куда идти. Гость вернул ему зипун, которым укрывал плечи. Оба поднялись по кривым ступенькам. Савков каким-то приспособлением в виде согнутого гвоздя открыл дверь, ведущую в сени. Затем распахнул вторую — и они вошли в маленькую столовую.
Остро и сильно пахнуло теплом, вареной картошкой, жареным луком, дымком от потрескивающих в печи на кухне смолистых поленьев, запахом милого и родного очага.
Проводник тут же исчез, а к гостю вышла моложавая, лет сорока, хозяйка квартиры.
— Добрый вечер, — приветливо произнесла она. — Раздевайтесь. Меня зовут Прасковья Кузьминична.
Гость поздоровался, поблагодарил женщину, снял шляпу, пальто. Посмотрел в зеркальце на стене, в котором отражалась вся небольшая комната с нехитрой обстановкой: столом, четырьмя стульями, буфетом; пригладил вьющиеся кудри и направился в сопровождении хозяйки в следующую комнату, где его ждали руководители губмилиции.
— Тихон Столицын, младший агент Московского угрозыска. Прибыл в ваше распоряжение, — отрекомендовался он.
Белоусов встал и, тяжело припадая на раненую ногу, с улыбкой пошел навстречу гостю. Протянул ему руку, почувствовал крепкое мужское рукопожатие. Назвал себя, представил заместителей.
— Садитесь, небось, устали с дороги. Мы вас поджидали еще утром, — начал разговор Максим Андреевич, — но, увы, не по расписанию нынче работает железная магистраль.
— Поезд намного опоздал, хотя и числился скорым. К тому же меня чуть не затерли мешочники. Но добрался благополучно, как видите, цел и невредим, — ответил, тоже улыбаясь, Тихон. Гость сразу произвел более выгодное впечатление, чем две недели назад его товарищ. Тот показался им менее общительным и более скованным.
— Курите, — с раскрытой коробкой папирос подошел к Тихону Петухов.
— Спасибо, вот уж чего не делаю, того не делаю, — смущенно отказался муровец.
«Прямо-таки красная девица, — вдруг добродушно подумал Рябов, — как ему поручать мужское опасное дело?» А Белоусов искренне похвалил:
— Молодец, что не куришь, и не кури. А то вот тут мои приятели утверждают, что курящий меньше голодает, дым в желудке, якобы, глушит аппетит. Ерундистика. Если засосет под ложечкой всерьез — махорка не поможет. Ну, это между прочим. А, вообще-то, соловья баснями не кормят. Проголодался, небось, за сутки езды.
— Не очень, — слукавил Тихон.
Как юноша ни старался зачесать пятерней свои смолисто-черные кудри, они упрямо спадали на гладкий, чистый лоб. И комиссар про себя отметил: «То, что нужно: ни дать, ни взять буржуйский сынок. Одеть, конечно, нужно соответственно и будет стопроцентный барчук».
Половинки дверей снова распахнулись. Хозяйка внесла сипящий, пузатый самовар. На столе появились сыр, картошка, хлеб и пирог.
При виде такой снеди у голодного Тихона закружилась голова.
— Мы тоже не обедали, так поужинаем вместе, — предложил Максим Андреевич.
Чтобы не выдать голода и продлить удовольствие, гость медленно ел бутерброд с голландским сыром, не спеша запивая его чаем.
Белоусов приступил к главному:
— В городе существует гостиница купца Слезкина. Имеем данные, что оттуда ведут нити в банду Бьяковского. Можно было бы прикрыть купчишку. Но дело не только в нем. Вряд ли в гостинице главная ставка бандитов. Атаман имеет много «малин» и притонов. Где? Это необходимо разведать. Банду надо вырвать с корнем и вместе с Бьяковским! Своих сил еще мало, из тех, кто есть, половина милиционеров, получая жалование, в ведомости ставят крестики. Вот и запросили помощи в МУРе. Поедете вторым разведчиком в логово «Серого волка». Ваш товарищ Николай Кривоносов, похоже, не из робкого десятка. В Москве ему сопутствовал успех, а здесь малость забуксовал. Что вы перестали есть?
— Кажется, насытился. Благодарю, ужин был царский. Разве еще кусочек пирога…
— Не стесняйтесь, будьте как дома, видим ведь, что проголодались… Так что скажете по поводу нашего предложения? — Белоусов с интересом ждал ответа.
— В разведку, так в разведку. А о друге Николае скажу только хорошее. Знает дело. Участвовал во многих ночных операциях, на Хитровом рынке, Смоленке, Сухаревке. В Марьиной роще вышел на чрезвычайно опасного бандита — дружка атамана московских грабителей Леньки Кошелькова. Без единого выстрела доставил его в уголовный розыск! Да и вообще многих преступников обезвредил. Награжден именными часами.
— И вы, я знаю, тоже отличились. Слышал, — улыбнулся Белоусов, — а сейчас помогите нам разделаться с окскими головорезами.
Тихон совершенно освоился, почувствовал себя свободно. Ему понравился спокойный и волевой Белоусов, озабоченный Рябов и Петухов, которые незаметно подвигали гостю свои дольки пирога.
Столицын поинтересовался, много ли людей знает о его прибытии?
