Мэри Кей - Смерть в Занзибаре
Дэни встала и собрала их, заметив при этом, что корреспонденты Холдена, по всей видимости, были многочисленными, но не интересными: большая часть конвертов отличалась сугубо утилитарным разнообразием с адресом, напечатанным на пишущей машинке, и явно исходила от различных секретарских агентств.
Она сложила их аккуратной стопкой и положила на место, а затем остановилась, чтобы поднять отброшенный за ненадобностью газетный лист. И ее взгляд снова упал на слово, напечатанное черным шрифтом: «Убийство».
«Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне. Адвокат на пенсии найден мертвим. Мистер Г. Т. Хонивуд…»
Но ведь это невозможно. Это какая-то ошибка. Это не мог быть тайсоновский мистер Хонивуд. Тот самый небольшого роста, высохший, всем недовольный адвокат. Это явно кто-то другой с такой же фамилией. Людей, с которыми вы встречались, людей, с которыми вы знакомы, не убивают. И все-таки это не было ошибкой. Вот же его имя. И его адрес: аккуратный домик из серого камня в глубине от улицы, стоящий за высокой стеной и отвратительным заслоном из мокрых лавровых кустов. Дэни медленно села обратно на постель и прочла эту невероятную заметку, набранную мелким шрифтом.
Мистер Хонивуд был убит выстрелом в сердце с близкого расстояния, вероятно, кем-то, кого он имел основания не опасаться, потому что следов борьбы обнаружено не было. Сейф в его кабинете был открыт, и из него исчезла некоторая сумма денег – по всей видимости, фонды местной общины, в которой он был казначеем, – хотя никто нс был в состоянии сказать, пропало ли еще что-нибудь. Мистер Хонивуд фактически отошел от активной деятельности и редко появлялся в своем офисе на Хай-стрит, который был поручен заботам младшего партнера, мистера Джона Хонивуда, его племянника, но время от времени он принимал какого-либо старого клиента на дому. Именно из-за малого числа посетителей, равно как и из-за отсутствия его экономки, преступление было обнаружено столь поздно…
Полиция придерживалась точки зрения, что он был убит утром, возможно между половиной двенадцатого и двенадцатью, но его экономка, пожилая и глухая женщина, попросила накануне выходной, чтобы навестить кузину в Танбридж Уеллс, и вышла из дома где-то около десяти часов. Вернулась она только днем, и именно она и обнаружила тело. Была еще приходящая уборщица, которая появлялась каждое утро на два часа и которая ушла примерно в то же время, но ни одна из этих дам не могла сказать, ожидал ли мистер Хонивуд какого-либо посетителя, а Единственная запись в его рабочем дневнике на этот день гласила: «Д.Э. между 3 и 4». Полиция очень хотела бы побеседовать с молодой женщиной, которую видели выходящей из этого дома в то утро, сразу после половины двенадцатого, и которая, как они считают, могла бы сообщить им какую-либо информацию.
«Как, да ведь это же я! – подумала Дэни с ужасом. – Но я же ничего не могу им сообщить! Это невозможно…»
Она уронила газету на пол и сидела, глядя на нее. Ей придется зайти в ближайший полицейский участок, как только она оденется. Или достаточно взять телефон и позвонить 999?
Они не должны надолго задержать ее, потому что она мало что может им сказать. И все же они здорово нарушат ее планы на последний день, а ведь она хотела…
Неожиданно ей пришла в голову еще одна мысль, гораздо более неприятная. Наверное, будет проведено следствие? А если будет, потребуется ли ее присутствие, из-за этого она может пропустить свой самолет. Но места может не быть еще несколько дней! А возможно, и несколько недель! Или даже месяцев, если линия на Найроби пользуется спросом. Тайсон и Лоррейн могут уже уехать из Занзибара и оказаться в Испании, или в Кейптауне, или в Нью-Йорке, прежде чем она сможет воспользоваться следующей оказией, но, если так случится, она этого просто не вынесет!
В конце концов, может, лучше вообще ничего не говорить и ничего не делать. Нужно всего лишь переждать еще один день, а тогда она спокойно сядет в самолет. Не станет же полиция возвращать ее из Занзибара ради какого-то следствия. Они этого не сделают, поскольку она ни в чем не может им помочь, к тому же она всегда может написать им письмо.
Она с облегчением выпрямилась, будто с ее плеч свалилась тяжесть, и ее взгляд снова упал на дорожные часы. Двадцать пять минут седьмого! Она даже не представляла себе, что прошло уже так много времени. Чем же занимается этот мистер Холден? Он что – забыл о ней? Не могли же поиски камердинера или этажного боя и получение от них ключа занять у него больше получаса.
Она вскочила и бросилась к двери как раз в тот момент, когда дверь открылась и вернулся мистер Холден, сжимая свою кошку.
– Успокойтесь, – жизнерадостно провозгласил мистер Холден. – Военно-морской флот Соединенных Штатов уже здесь! Один из этих отставных послов в полосатых штанах и с десятидолларовыми бакенбардами моментально нашел запасной ключ. Похоже, этот парень намеревался в порядке помощи лично пригласить вас в ваш номер, но я убедил его не смущать вас. Мне кажется, он считает, будто произошло самое ужасное.
Он протянул ей ключ, и Дэни с признательностью схватила его.
– Извините, что заставил вас ждать, – бодро разглагольствовал мистер Холден, – но меня увела в сторону «Алка-Зельцер». У них явно есть свой сервис в этой позолоченной ночлежке. Эй! Вы ведь не собираетесь уже уходить, а? Посидите и ведите себя компанейски.
– У меня нет настроения вести себя компанейски, – сказала Дэни. – Не в столь ранний час. Благодарю вас за помощь. И за халат. Я его верну.
– Я надеюсь, – сказал мистер Холден. – С ним связаны кое-какие сентиментальные ассоциации. Скажи-ка, пожалуйста, наверно, я в несколько лучшем состоянии, чем я даже думал. «Сентиментальные ассоциации». Неплохо. Совсем неплохо. Этот халат – подарок от Эльф. Вот эту блестящую великолепную монограмму она вышила своими собственными руками – это она так сказала. Но можете не верить ни одному ее слову. В этой девушке нет ни грамма правды. Между нами говоря, солнышко…
Дверь захлопнулась с решительным стуком, и он остался один.
– И никакой благодарности, – печально сказал мистер Холден, обращаясь к Асбестосу. – Вот в чем недостаток женской натуры. Никакой – чертовой – благодарности!
Глава 2
Коридор был таким же молчаливым и пустынным, да и весь отель все еще выглядел спящим: факт, который глубоко обрадовал Дэни. Она сунула ключ в замочную скважину, открыла дверь и… остановилась в полном ошеломлении, широко раскрыв глаза.
Комната выглядела так, словно по ней прошел ураган. Ящики были выдвинуты, а их содержимое выброшено на пол, чемоданы были выпотрошены и лежали раскрытыми, а ковер был усыпан бумажными носовыми платками, картонными коробками и постельными принадлежностями.
– Так вот что он здесь делал! – сказала Дэни, грозно дыша. – Видимо, он считает это необычайно милой шуткой! Да как он смел, как он только посмел!
Она развернулась и бросилась в коридор, и уже протянула руку, чтобы начать колотить в его дверь, когда вдруг передумала. Мистер Холден, без сомнения, находился под воздействием алкоголя, – состояние, которого Дэни перед этим не приняла во внимание, – и не исключено, что сейчас он с радостью поджидает, когда она яростно ворвется в его номер, чтобы полностью насладиться своей дурацкой грубой шуткой. Поэтому было бы правильней сохранить достоинство и, задрав носик, вообще проигнорировать всю эту историю.
Она вернулась в свой номер и, с похвальным старанием, совершенно беззвучно закрыв дверь, провела следующие полчаса, наводя в комнате порядок, так что к тому времени, когда появилась горничная с подносом утреннего чая, номер опять стал приемлемо опрятным.
В половине девятого Дэни спустилась на завтрак и обнаружила, что громадный зал ресторана едва заполнен, но, бросив взгляд на представительную подборку утренних газет, предусмотрительно разложенных на ее столе, она совершенно потеряла аппетит.
Да, об этом писали снова. «Убийство в Маркет-Лайдоне». Это история появилась в каждой газете, причем отчеты о ней не слишком различались, разве что деталями. Так, одна из газет упоминала о том, что «фатальный выстрел» был сделан из автоматического пистолета, достаточно маленького, чтобы его можно было носить в кармане пиджака или в дамской сумочке, а другая сообщала, что инициалы «Д.Э.» в записной книжке мистера Хонивуда повторялись на кружевном батистовом платочке, который был обнаружен под письменным столом мистера Хонивуда. «Так вот где я его потеряла! – виновато подумала Дэни. – Это, наверное, тогда, когда я перерывала свою сумку в поисках письма Лоррейн».
Был, однако, один пункт, в котором все отчеты были едины. Полиция хочет переговорить с молодой женщиной, которая покинула дом мистера Хонивуда «вскоре после половины двенадцатого» и которая, как они надеялись, могла бы помочь следствию.
