Леони Суонн - Гленнкилл
Все это хозяйство было обнесено изгородью. Хотя огород и находился на выгоне, овцам соваться туда было запрещено. Запрет этот был очень строгим, потому что ограда сама по себе не представляла для овец серьезного препятствия. Но все вместе — ограда, запрет и бдительность Джорджа — мешали уборке урожая на овечий манер. Теперь Джорджа не было, а с ним исчез и запрет. Лейн ловко открыла носом задвижку, Мод устремилась к лютикам, Клауд — к гороху, а Хайде — к помидорам. Через несколько минут на грядках ничего не осталось.
А потом наступила тишина. Овцы стыдливо поглядывали друг на друга. Одна за другой они вернулись на выгон. У ворот стоял Отелло — единственный, кто не участвовал в набеге. Он подал знак Мисс Мапл. Она прошла за ним к задней стенке вагончика. Здесь обычно стояла лопата, с которой Джордж копался в огороде. Но сегодня они увидели только выбеленную стенку да парочку мух, гревшихся на солнце. Отелло испытующе посмотрел на Мисс Мапл.
Она ответила ему задумчивым взглядом.
Остаток утра овцы провели в раскаянии. Моппл вместе с салатом проглотил так много слизней, что ему стало плохо; один ягненок наступил на острый сучок и захромал. Все думали о Джордже.
— Он бы очень рассердился, — сказал Ричфилд.
— Он бы залечил копыто, — сказала Клауд.
— Он почитал бы нам, — сказала Корделия.
Это было правдой. Джордж много времени проводил на выгоне. Он появлялся ранним утром, когда они еще спали овечьим сном, тесно прижавшись друг к другу. Тесс, сама еще заспанная, расталкивала их, а Джордж смеялся. «Лентяи! — кричал он. — За работу!» Поэтому каждое утро они были на него немного обижены. Они щипали траву, а Джордж исчезал с Тесс за вагончиком — работал в огороде или что-нибудь чинил.
К обеду их обида проходила. Тогда они собирались у ступенек вагончика, и Джордж им читал. Иногда сказки про фей, из которых они узнали, как появляется роса на лугу. Иногда он доставал книгу про болезни овец, которая их очень пугала, иногда читал им какой-нибудь детектив, который они не понимали. Джордж тоже не все понимал, поэтому бросал чтение на середине, и им так и не удавалось узнать, кто же убийца.
Чаще всего Джордж Гленн читал им любовные романы из тонких брошюрок серой бумаги. Всех женщин там звали Памелами, и все они были с рыжими, «как восход солнца над южным морем», волосами. Джордж читал все эти выдумки не потому, что был романтиком, и не потому, что у него был дурной вкус (что, впрочем, соответствовало истине, ведь книжка о болезнях овец — это был явный перебор); он читал их для того, чтобы позлиться. Он читал, как рыжеволосые Памелы очаровывали каких-нибудь безобидных пиратов, врачей или баронов, и страшно сердился, понося всё рыжеволосое бабьё на свете, и прежде всего свою собственную жену.
Овцы узнавали о подробностях домашней жизни Джорджа и поражались. Она была самой красивой женщиной в деревне, его персональная Памела, и поначалу он не помнил себя от счастья. Но, едва они поженились, Памела (которую на самом деле звали Кейт) пристрастилась печь сочные яблочные пироги и стала толстеть. Джордж оставался худым и худел все больше. У него была мечта — с отарой овец пересечь Европу, а яблочный пирог разбивал его мечту вдребезги. Овцы при этом грустно опускали глаза. Они с удовольствием побывали бы в Европе, которая представлялась им огромным лугом, сплошь усаженным яблонями.
— Мы никогда не попадем в Европу, — наконец сказала Зора.
— Мы никогда не пойдем на другой выгон, — сказала Хайде.
— Сегодня нам опять пора было принимать таблетки.
Джордж раз в неделю пичкал их таблетками кальция, но сожалела об этом только Лейн. Ей нравился их вкус. Остальные только поморщились.
Моппл растрогался.
— Мы не должны его забывать, — заявил он. — И овощи его трогать не надо было. Мы должны все исправить.
Зора пристально смотрела на море.
— Почему бы и нет? — как бы отстраненно обронила она.
Моппл стал энергично дожевывать последний листик салата. Меланхолические ремарки Зоры поражали его, как молнией.
— И как же ты хочешь это исправить? — спросила Клауд.
Они решили во имя Джорджа отказаться от части своего луга. Нет, огород все равно уже не спасти, а новый вскопать невозможно. У подножия холма они нашли место, где росли самые вкусные и сочные травы, и решили, что с этих пор ни одна овца не будет здесь пастись. Они назвали это место Местом Джорджа. Неожиданно они почувствовали облегчение.
Мисс Мапл наблюдала, как ее отара обихаживала Место Джорджа. Она думала о Джордже, вспоминала, как он читал им книжки, хотя в последнее время это происходило все реже. Зачастую Джордж вообще не приходил к ним на выгон, а лишь заезжал ненадолго на своем вонючем автомобиле. По утрам Тесс спрыгивала с переднего сиденья и выгоняла их из сарая, а вечерами они приходили, чтобы пересчитать овец. А днем их не было. Поначалу Джордж пытался заставить Тесс присматривать за овцами в его отсутствие, но из этого ничего не вышло. Овчарка была убеждена, что главная ее задача — охрана Джорджа. Овцами она занималась только в виде помощи своему хозяину.
Мисс Мапл не давала покоя мысль, куда исчезла Тесс. Убежала? Если да, значит, Джорджа убило и впрямь какое-то чудовище. Собака была верной, как маточная овца, и могла, если требовалось, быть очень смелой. Но Джордж мертв, а Тесс пропала.
Вдруг Моппл с непривычным для него проворством отделился от группы овец около Места Джорджа, которые с вожделением поглядывали на аппетитную траву, и побежал к Мисс Мапл. Но путь ему преградил Сэр Ричфилд. Мисс Мапл не поняла, откуда он появился. Ричфилд грозно посмотрел на молодого барана, и Моппл нехотя отступил, но не назад, к Месту Джорджа, а к утесу. Там он в недоумении уставился на берег под обрывом.
Ричфилд подошел к Мисс Мапл.
— Нужно иногда учить молодежь уважать старших, — сказал он. — Иначе они закончат, как Мельмот.
Мисс Мапл ничего не ответила. Трудно было найти барана, столь не похожего на Мельмота, чем Моппл.
Постепенно оживление, связанное с Местом Джорджа, стало гаснуть. Овцы занялись своими повседневными делами. Мисс Мапл наблюдала за ними. Хорошо, что они успокоились. Когда они насытятся, к ним опять вернется интерес к охоте на убийцу, охоте овечьей, с перерывами на еду и страх, но все же беспощадной. Мапл знала их всех: она видела, как молодые взрослели, а с теми, кто постарше, взрослела сама. Ричфилд и Мельмот своим выходками держали в напряжении все стадо, когда она была еще совсем ягненком. Ричфилд так давно не вспоминал о своем брате-близнеце, что Мапл решила, что тот его забыл. Теперь она почувствовала невольное беспокойство. Воздух был свеж, с моря дул прохладный ветер, луг благоухал. И тем не менее везде пахло смертью, недавней и еще одной, почти забытой смертью. Мапл от волнения принялась щипать траву.
После полудня на лугу опять появились люди. Из деревни пришли полная круглолицая женщина и длинноносый мужчина в черном. Женщина тоже была в черном, но из-за огненно-рыжих волос, голубых глаз и розовых щек она показалась овцам очень пестрой. От нее пахло яблоками, да так сильно, что среди овец тут же нашлись пять наблюдателей, готовых подслушать: Мисс Мапл, Отелло, Хайде, юная овечка по имени Мэйзи и Моппл Уэльский.
Люди остановились у дольмена.
— Это здесь случилось? — спросила женщина. Мужчина кивнул. Пестрая уставилась в землю. Дождь смыл след от лопаты, поэтому она смотрела совсем не на то место.
— Это так ужасно, — произнесла она тоненьким голоском. — Кто? Кто это сделал?
Овцы насторожились. Может быть, этот большой черный человек все прояснит? Но он молчал.
— С ним было не всегда просто, — добавила женщина.
— Всем было непросто с Джорджем, — сказал Длинноносый. — Это была заблудшая душа, овца, отбившаяся от стада, но Господь в бесконечной своей доброте снова призвал его к себе.
Овцы удивленно переглянулись. Клауд в замешательстве заблеяла.
— Надо было быть к нему внимательнее, — сокрушалась женщина. — В последние дни он был таким странным. Я подумала, что это старость. Он уезжал на машине, получал почту, которую я не смела вскрывать. И… — она вытянулась, чтобы прошептать Длинноносому что-то на ухо, но овцы все равно услышали, — и я узнала, что он тайком читает романы, любовные романы. Ну, вы знаете…
Она покраснела. Это ей шло. Мужчина взглянул на нее с интересом.
— В самом деле? — спросил он.
Они направились к пастушьему вагончику. Овцы занервничали. Сейчас обнаружится, что они натворили в огороде Джорджа.
Глаза женщины скользнули по вагончику, по объеденным грядкам с остатками зелени и сломанным кустам помидоров.
— Хорошо здесь, — вздохнула она.
Овцы не верили своим ушам.
— Наверное, мне следовало иногда сюда приходить. Но он этого не хотел. Никогда меня сюда не пускал. Я могла бы приносить ему пироги. А теперь уже слишком поздно…
![Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]](/uploads/posts/books/13678/13678.jpg)
