Юлия Алейникова - Мой французский вояж
Глава 4
Проснулась я в скверном настроении. В моем возрасте так страдать из-за смазливого, хотя еще умного, а еще воспитанного, а еще успешного бизнесмена с замашками Казановы… впору диагноз ставить.
Замуж я не собиралась. Одного раза вполне достаточно. Короткая интрижка меня тоже не интересовала. А и впрямь, что мне от него нужно?
Пришлось признаться себе, что и замуж за него не прочь, и от интрижки не откажусь, а еще лучше – бурный роман с последующим замужеством.
Так. Пора к психиатру. А может, это какая-то инфекция с осложнением на мозг? У меня спокойная, устоявшаяся жизнь. В материальном плане тоже не бедствуем. О яхтах и замках я никогда не мечтала. Легкие, необременительные романы для жизненного тонуса меня вполне устраивали. И тут – нате вам!
Влипла, как муха в патоку. Ладно. Хватит растекаться мыслью по древу. Пора вставать.
В квартире стояла блаженная тишина.
Вяло дотащившись до кухни, я выпила кофе и посмотрела на настенный календарь, оживлявший стену над столом. Ой, зеленый ежик! Пятнадцатое сентября! У сестры Маришки день рождения! Хороша, нечего сказать, совсем от жизни отключилась. Я быстренько набрала ее номер и, сюсюкая больше обычного (от чувства вины), поздравила ее, произнеся все полагающиеся пожелания.
Маришка младше меня на пять лет, а рассудительнее, как будто на десять старше. Она главный бухгалтер в крупной фирме. Замужем за банковским служащим, с которым вместе училась в Финэке, двое детей, квартира, дача, машина. Эталон, а не семья. На работе полный соцпакет, оплачиваемый отпуск, впереди заслуженная пенсия. На ее фоне я просто безголовая неудачница. О чем вся наша семья не забывает напоминать мне при каждом удобном случае. Но благодаря своему оптимизму и здоровому пофигизму я не огорчаюсь. К тому же дети всегда горой встают на мою защиту. Да и правда, кто виноват, что мой папочка, видный инженер-авиаконструктор, всю жизнь мечтал быть историком? Как вы понимаете, расплачиваться за несбывшиеся мечты пришлось мне как старшей. Окончив исторический факультет Ленинградского тогда еще университета, я вышла в большую жизнь, имея совершенно не практичную специальность. Не зря мамочка уговаривала идти учиться на логопеда – и работа не пыльная, и деньги хорошие. Короче, пока не кончился застой, я довольно славно существовала. Сидела в фонде графики Петропавловской крепости. Муж, тогда еще любимый, работал в секретном НИИ и подавал большие надежды. Но тут грянула перестройка, и наша молодая жизнь утратила всякую беззаботность. Зарплаты еле хватало на дорогу до работы, а еда, а дети? Мы кинулись халтурить, подрабатывать и крутились, как могли. Однажды я встретила университетскую приятельницу, она шикарно выглядела и явно преуспевала. Прижав ее к стенке, я выяснила, что она уже год трудится в агентстве недвижимости. Неплохо зарабатывает, а от клиентов отбоя нет. На следующий день я уже сидела на дежурстве. На дворе стоял 1994 год. Заказов было пруд пруди, размеры комиссионных приятно щекотали нервы. Мы стали нормально питаться, прилично одеваться и отдыхать за пределами Отечества. Но на фоне столь радостных перемен муж мой явно стал хандрить. Он сделался злой, нервный, вечно был всем недоволен. И жутко комплексовал, что не может заработать больше меня. Спустя какое-то время он, правда, успокоился, сел дома у телевизора и плюнул на все. Но теперь уже бесилась я. Набегавшись с утра до ночи по городу, я приходила домой чуть живая и перлась на кухню готовить, мыть, а после проверять уроки у подрастающего поколения. При этом беспрерывно звонил телефон, мобильников тогда еще не было, и все рабочие звонки осуществлялись вечером по телефону. Иногда мне начинало казаться, что я многорукий Шива. В конце концов, после двух лет этой каторги я выперла самого бесполезного члена экипажа из дома. Дети потери отца даже не заметили, настолько он ушел от нас в свое блаженное безделье. После этого знаменательного события жить стало если не легче, то веселее. Никто не зудел, не ныл, не жаловался. Не выдержала наша молодая семья испытаний переломной эпохи.
Да, что-то я отвлеклась. А между тем день сегодня предстоял напряженный. Надо было купить подарок сестре. Встретиться с клиентами (да, да, никакой лирики) и успеть на банкет, который Маришка устраивает где-то на Васильевском. А еще привести себя в порядок. Итак, сейчас одиннадцать, вперед по магазинам.
Быстро умывшись, натянув джинсы, кроссовки и ветровку, я прикрыла кепкой неуложенную голову, схватила сумку и ключи от машины, вылетела за дверь. Однажды одна моя знакомая сказала, что у меня темперамент, как у стиральной машины. Несколько зло, но в чем-то она права. Припадки бурной, импульсивной деятельности сменяются у меня периодами апатии и вялости. Сейчас было обострение активности.
О том, куда ехать и что купить, я думала уже в машине. Маришка у нас куркуль. Запасы постельного белья, посуды, столовых приборов, крупы, как у добропорядочных советских граждан. Все это периодически проветривается и перебирается, а заодно и пересчитывается. Натуральный анахронизм! И что ей дарить? Может, сундук? О! Класс, подарю ей настоящий сундук, видела шикарный в «Стокмане», выполнен под старину. Пусть набивает! Засуну в багажник, приклею бант, и до банкета пусть лежит в машине.
Купив заветный сундучок, я добралась до дома и встала перед нелегким выбором, что надеть вечером. Готовиться надо было серьезно. Сначала мне предстояла встреча с Женей, к тому же омраченная присутствием мадам Ползуновой, а потом мне придется сразу мчаться на банкет. Одеться надо эффектно, но не броско. Вечернее платье отпадает, остается брючный костюм. Если надеть черные шелковые брюки, а сверху топ с открытой спиной, а потом накинуть сверху пиджак, проблему можно считать решенной. Пиджак придаст строгости, а на банкете я его сниму, и вечерний туалет готов. Сей костюм я дополнила шелковыми туфлями на шпильке с роскошной застежкой на щиколотке, вечерняя сумочка поместится в рабочий баул из «TJ коллекшн». Волосы я уложила в прическу. Комплект из белого золота с черным жемчугом и брильянтами завершил мой образ. Посмотрев в зеркало, я осталась довольна. В пиджаке немного мрачновато, но яркий шелковый платок быстро решил проблему.
Кокетливо тряхнув головой, я отправилась на встречу. Сегодня мы договорились сразу встретиться у дома на Дворцовой набережной, поскольку Женя повезет с собой потенциальную хозяйку квартиры.
Сбылись мои худшие ожидания. Из вишневого «Лексуса» вслед за господином Мравиновым выпорхнула стройная высокая блондинка. В коротеньком виниловом плаще кислотного оттенка, шортиках, которые запросто можно спутать с трусами, и сапогах-чулках на высоченной шпильке. Фигурка у нее была шик. Но вот личико не представляло ничего особенного. Немного узковатый лоб, прямые брови, близко посаженные глаза – все это наводило на мысль, что папа у девушки был потомственным алкоголиком. Нос выглядел неплохо, очертания губ слегка размыты – но этот недостаток можно компенсировать с помощью косметики. А вот овал лица тяжеловат. В целом же яркий наряд, фигура и густо наложенный макияж здорово отвлекали от весьма скромных данных. Но самым невыигрышным во внешности девушки были глаза. Навскидку ей можно было бы дать года двадцать три – двадцать четыре, а вот глаза могли принадлежать много повидавшей сорокалетней женщине. Видимо, догадываясь об этом, удачливая охотница за деньгами старалась вести себя по-детски непосредственно и игриво, стреляла глазками в разные стороны, чтобы не встречаться взглядом с собеседником. А отсутствие воспитания компенсировала слащавым жеманством, что в ее понимании, видимо, соответствовало светским манерам.
Рядом с ней я смотрелась как классная дама. Надо срочно заставить себя перевоплотиться в светскую львицу голубых кровей, чтобы она смотрелась рядом со мной как провинциальная кокотка, которой, собственно, и являлась. Ее жеманной заносчивости мы противопоставим элегантную сдержанность и слегка покровительственную доброжелательность. Посмотрим, кто кого. Сдаваться я не собиралась.
– Познакомьтесь, пожалуйста, Елена Дмитриевна Ползунова. Будущая хозяйка квартиры.
– Очень приятно. Юлия Павловна, – кратко представилась я.
Взглянув друг другу в глаза и поняв, кто есть кто, мы сразу друг друга невзлюбили. И если моя антипатия сопровождалась долей жалости, то в моей визави так и клокотала ненависть к шибко умным и самодостаточным. Итак, оценив соперницу, я с барской вальяжностью пригласила их подняться в квартиру.
Ленка, так я окрестила про себя проклятую миллионершу, так и висла на моем Женечке, а он со свойственной ему галантностью не мог ее стряхнуть. Снаружи я была сама холодность, внутри же все кипело. В квартире меня сразу перестали замечать. Ленка демонстративно обращалась только к Мравинову, а он, соответственно, был вынужден полностью на нее переключиться. Эх, жаль я бросила курить, сейчас самое время затянуться. Плюнув на них, я ушла на балкон.
