Марина Серова - Коварная приманка
Я еще раз внимательно перечитала написанное. Да, все правильно. С такой характеристикой или в разведку, или в президенты. Можно и в чьи-то мужья. Впрочем, Полежаев уже трижды был чьим-то мужем. Нет, положительно без гадания на костях в этом деле не обойтись.
Я достала заветный мешочек, сформулировала вопрос: «Что меня ждет впереди?»
26+7+14.
Ого! «Ожидаются переживания, связанные с вашим согласием участвовать в деле, от которого вы не ждете ничего хорошего». Да, дело, надо признаться, не простое.
Значит, соглашаться? Но я чувствую, как с каждой минутой нашего общения во мне растет желание быть с ним рядом, видеть его, слышать его голос, спокойный и уравновешенный, чувствовать, что я нужна ему. Пусть пока только как профессионал. А почему только как профессионал? В Тарасове можно найти пару-тройку и мужиков частных сыщиков, это достаточно просто. Но профессор выбрал именно меня.
Значит, есть надежда на нечто большее, чем профессиональные интересы? Или я заблуждаюсь?
Господи, неужели я просто влюбилась?! Интересно, сколько ему лет? Ведь он практически в отцы мне годится. Что ж я тогда делаю, дура несчастная? Нет, отказываться, отказываться и еще раз отказываться! Под любым предлогом. В Чикаго заболел дядя, надо срочно лететь к нему. Мне подкинули маленького ребенка, и теперь я занимаюсь его усыновлением. Что бы там еще такое придумать? А если откровенно, не врать? Профессор, я влюбилась в вас с первого взгляда и не могу подавить в себе это чувство. Поэтому извините, но… Да где же его визитка? Вот наконец и она.
Я набираю заветный номер телефона. Два гудка, и женский голос произносит с тревогой:
— Алло…
Почему с тревогой? Как зовут жену? Вспомнила!
— Наталья Сергеевна?
— Да, я вас слушаю… — Голос дрожит. Отчего? Интересно, она знает, что муж обратился ко мне?
— Это Иванова Татьяна Александровна. Иннокентий Михайлович дома? — спрашиваю я как можно спокойнее.
— Это вы? Слава богу… Сейчас позову. — И я услышала, как жена обратилась к Полежаеву: — Инна, тебя Иванова!
В другой ситуации я бы расхохоталась, но сейчас мне почему-то стало не по себе. Я почти на сто процентов была уверена, что у Полежаевых что-то случилось после нашей дневной встречи с ним. Так оно и есть. Он не дал мне даже заговорить:
— Татьяна Александровна? Я очень вас прошу, понимаете, очень (растягивая по слогам последнее слово) прошу незамедлительно приехать к нам.
Колебалась я только секунду.
— Через полчаса буду.
Глава 3 Рядом неизбежное горе, и оно не заставит себя долго ждать
«Сталинская» четырехэтажка, где жил Полежаев, располагалась на Советской, в самом центре города. За двором явно наблюдали: пока я припарковывала свою «девятку», дверь подъезда, запертого на кодовый замок, распахнулась и на пороге появился доктор Полежаев собственной персоной. Вместе с ним я поднялась на второй этаж.
В коридоре меня встретили Наталья Сергеевна и их сын Вадим. Познакомились. Все прошли в гостиную. Чинно расселись, я и профессор в креслах, его жена и сын — на диване.
— Вы успели поужинать, Татьяна Александровна? — поинтересовалась Наталья Сергеевна.
— Да, благодарю вас, я не голодна, — ответила я и, пользуясь случаем, внимательно оглядела третью профессорскую жену. Нельзя было назвать ее красавицей, но какой-то шарм в ней, безусловно, присутствовал. Хорошо сложенная, с незамысловатой прической, круглым, истинно русским лицом, которое не портили, а, напротив, украшали очки, она смотрелась под стать своему супругу.
— Тогда чай или кофе?
— Чай, если можно, — определилась я.
Наталья Сергеевна с Вадимом удалились на кухню и вскоре вернулись с чайными приборами. Но чай был поставлен скорее всего лишь для соблюдения этикета: к нему никто так и не притронулся.
— Шантаж продолжается, Татьяна Александровна, — начал профессор. — Только что опять звонили.
Чего угодно, но этого я почему-то не ожидала: у меня не появилось даже вопросов. Рассказывали Полежаевы.
— Первый звонок раздался днем, дома были Наталья Сергеевна и Вадим. Трубку взял сын. — Иннокентий Михайлович от волнения массировал костяшки своих пальцев.
— Звонил какой-то мужчина. Попросил папу. Я ответил, что папа на работе. Тогда он предупредил, чтобы вечером папа ждал его звонка, — рассказал мальчик.
— В 18.15, сразу же после окончания вечерних «Новостей» на ОРТ, раздался второй звонок. Трубку взял уже я сам. Мужской голос убедился, что я — это я, а потом повелительно произнес примерно следующее: «Слушай, профессор, твоя дочка у нас. Три дня уже прошло. Не соберешься к нам за оставшееся время — пеняй на себя. Голову Оксанки в коробке из-под торта положим к твоей двери, как уже обещали в первый раз». Я возмутился: мол, только из командировки вернулся, что вы хотите конкретно, сколько денег? Тогда бандит буркнул: «Хрен с тобой, тебе осталось четыре дня. Не приедешь семнадцатого вечером, восемнадцатого мы ее кокнем». И снова напомнил уже лично мне: «Не вздумай обращаться к ментам или гэбистам. Живой девчонку тогда не увидишь, не сомневайся». Я спросил, как их найти в Зареченске. «Мы сами тебя найдем» — таков был ответ. — Полежаев вздохнул.
Я смотрела на его дрожащие руки, непроизвольно сомкнутые в замок, и вспоминала свою характеристику: «Эмоционально достаточно стабилен, уравновешен». Вот вам и уравновешен! Впрочем, подобная ситуация выведет из равновесия кого угодно.
— Давайте проанализируем сложившееся положение и возможные версии выхода из него, — предложила я.
Все согласились.
— Звонки сегодня и в прошлый раз были междугородные или обычные городские? — задала я первый вопрос.
— Что нас не соединяла телефонистка, это точно. А идущий по автомату междугородный звонок трудно отличить от городского, — вслух рассуждал Полежаев.
— Трудно, но вполне можно. Пошли дальше. Голос не показался вам знакомым? Какие-то характерные особенности, тембр, грассирование, оканье, аканье? Не заметили? — продолжала я свою обычную мозговую атаку.
— Вроде нет. Обыкновенный голос мужчины, похоже, средних лет, — пожала плечами Наталья Сергеевна.
— У вас есть враги?
— Как у всякого нормального человека, конечно! Но чтоб до такой степени… Нет, в нашей среде, знаете ли, могут подложить пакость, прокатить на выборах в академию, к примеру, но чтоб детей красть… Нет, до этого мои научные противники никогда не дойдут.
— Ваше финансовое положение позволяет заплатить выкуп за дочь, если его потребуют бандиты? Ведь это не пять-шесть тысяч за мои услуги? — допытывалась я.
— Один я, конечно, крупную сумму не наберу. Придется обращаться к друзьям и знакомым. Или идти в ФСБ и просить защиты там. Третьего пути нет… — Настроение профессора явно оставляло желать лучшего.
— Третий путь всегда есть, профессор. У нас с вами в запасе четверо суток, девяносто шесть часов. Надо успеть, Иннокентий Михайлович! — Я попыталась вселить в него хоть какую-то надежду.
— Что успеть? — не понял Полежаев.
— Разгадать две тайны. Тайну гибели Ирины Анатольевны и тайну похищения вашей дочери. Мне кажется, что они явно взаимосвязаны.
Профессор и его жена удивленно посмотрели на меня. Это известие почему-то вдруг успокоило Полежаева, его руки перестали дрожать.
— На чем основывается ваша гипотеза, Татьяна Александровна? — спросил Иннокентий Михайлович.
— На фактах, доктор, на фактах. Судите сами. В Зареченске внезапно гибнет, пока еще не знаем при каких обстоятельствах, Ирина Анатольевна. Ее смерть не поражает вас, вы же мне сами днем говорили, что без дочки Оксаны о существовании этой женщины вы наверняка бы забыли, так?
Профессор молча утвердительно кивнул.
— Тогда, очевидно, предполагая вашу подобную реакцию, кто-то еще и похищает вашу дочь. Вам сообщают об этом. Но вот что странно: с вас пока не требуют ни копейки, — продолжала я вслух развивать свою версию. — Ведь ради приличия даже нужно было запросить хоть какую-нибудь сумму.
— Похитители, вероятно, знают, что я ученый, а следовательно, бедняк по нынешним меркам, — высказал предположение Полежаев.
— Так какой им был тогда смысл похищать дочь, если родной отец неплатежеспособен? — допытывалась я.
— Не знаю, — в недоумении развел руками профессор.
— Вот именно. Если человек, мягко выражаясь, не богат, он просто вынужден будет обратиться в правоохранительные органы. Преступники это понимают и категорически запрещают вам это делать под угрозой убийства дочери. Следовательно, у них есть возможность контролировать действия милиции и ФСБ здесь, в Тарасове, или там, в Зареченске? — предположила я.
— Да, логически рассуждая, это действительно так, — согласился Иннокентий Михайлович.
— Обратись вы туда, их информатор ставит хозяев в известность о вашем шаге, и жизнь девочки висит на волоске, — сделала я следующий вывод. — Выходит, вам просто не оставляют никаких альтернативных вариантов, кроме как самому пожаловать к ним в руки. И вот что еще интересно, Иннокентий Михайлович: как вы собираетесь искать похитителей, прибыв в Зареченск?
