Екатерина Гринева - Адвокат ангела, или Дважды не воскресают
Я поймала себя на мысли, что так много думаю о Викиной даче, потому что это меня отвлекает и не дает полностью погрузиться в свои траурные мысли. Я понимала, почему я не поехала из аэропорта в свою «холостяцкую» квартиру, где уже в течение многих месяцев царил полный бардак, на который, честно говоря, мне было абсолютно наплевать.
Сегодня вечером мне не хотелось оставаться одной…
– Приехали! – Вика энергично потрепала меня по руке. – Вылезай.
Едва я вышла из машины, как порыв холодного мокрого ветра обдал меня волнами промозглой сырости. Я поежилась:
– Бр-р-р!
Вокруг стояла непроницаемо-кромешная темнота. Про такую обычно говорят: хоть глаз выколи.
– Пошли! – скомандовала Вика.
Немного поковырявшись с воротами, Дэн открыл их и качнул головой:
– Я пока загоню машину. А вы – в дом!
Мы потопали по тропинке, выложенной белыми плитами, к дому. Даже в темноте дом производил впечатление – трехэтажный, большой, с широкой застекленной верандой.
– Ну как? – не удержалась Вика.
– Гр-ран-дио-зно! – задрала я вверх голову. – А зачем три этажа? Не много?
– В самый раз! – Вика быстро открыла ключом дверь и пропустила меня вперед: – Не упади. Постой на месте, пока я свет зажгу.
Вспыхнувший свет осветил все великолепие дома. Первый этаж был почти закончен и готов для жилья.
– Осталось наверху кое-что доделать, – сказала Вика. – Проходи в гостиную. Сейчас я чай тебе приготовлю, или ты хочешь поужинать?
– Без разницы. Давай чай. Пряники какие-нибудь есть? Только не черствые. А то у меня один зуб подозрительно шатается.
– Печенье, шоколад, конфеты?
– Этого вполне достаточно.
Я плюхнулась на синий диван и потерла озябшие руки.
Вика ушла в кухню, а я осталась сидеть на диване, тупо смотря прямо перед собой. «Мама, ты насовсем приехала?» – звенел в моих ушах Лизин голос. Я тряхнула головой.
– Вик! – крикнула я.
– Иди сюда, – отозвалась она. – А то мне неудобно с тобой перекрикиваться. Я Дэну ужин готовлю. Он к вечеру, как троглодит, голодный становится. Говорит: пока не накормишь – свои бла-бла не разводи.
На сковороде жарился сочный кусок мяса. Вика время от времени тыкала в него вилкой и переворачивала его. Из мяса вытекал сок, шипя и пузырясь на сковороде.
Я пила чай с шоколадными конфетами, маленькими глотками. Чай был слишком горячим.
– Вик! У тебя что-нибудь покрепче есть? Водочка там, коньячок…
– Опять? – поджала губы Вика. – Ты же обещала!
– Ну, я замерзла! Должна же я согреться? – разыграла я законное возмущение.
Вика прекрасно помнила, как год тому назад она возилась со мной, спасая меня от пьянства. Она приезжала ко мне и выгребала целые батареи бутылок, нещадно ругая меня при этом. Я же вяло отбрехивалась, понимая всю справедливость Викиных слов. Но менять что-либо я тогда не хотела.
– Ладно, одна рюмка тебе не повредит. Возьми в баре. Как входишь в гостиную, направо. Там и найдешь.
– Ага! Спасибо! – Я чмокнула ее в щеку. Мне и в самом деле жутко хотелось напиться. Надо как-то спереть эту бутылку, утащить ее к себе в комнату и там оттянуться как следует. Если я не напьюсь до чертиков, то со мной случится форменная истерика! А в гостях истерить – нехорошо. С этими мыслями я повернулась к Вике спиной и пошла в гостиную. Бар был набит разными бутылками. Я высмотрeла водку и только было собралась взять ее, как вдруг мне пришла в голову одна мысль.
– Слушай! А где я буду спать? – спросила я.
– У нас пока только две комнаты отделаны. В одной ляжем мы с Дэном, в другой – ты. Устраивает?
– Вполне. А где она находится?
– Ты уже хочешь уйти к себе?
– Да. Что-то в сон тянет. Перелет… нервы. То да се. Хочется бухнуться в койку и отоспаться.
– Подожди, сейчас Дэн придет. А то он обидится.
Я скорчила шутливую гримаску, но осталась. Дэн появился, когда мясо пожарилось, как специально подгадал. Он встал посреди кухни и обвел ее внимательным взглядом:
– Ужин готов?
– А как же! – откликнулась Вика. – Мясо, салат овощной. Есть еще пирожки.
– О’кей.
Дэн уселся на табурету и развалился, глядя на меня таким взглядом, что я могла бы решить: он меня клеит, – если бы не знала, что Дэну я по барабану.
Я съежилась: от этого взгляда мне стало неуютно, как-то не по себе.
– Я пойду! – вскочила я со своей табуретки.
– Иди! Твоя комната на втором этаже по коридору и направо. Предпоследняя дверь. Блин, там же холодно. Балда я! Надо было сразу включить рефлектор. Сейчас бы там уже потеплело, – сказала Вика.
– Ничего. Сойдет и так. Я сама включу, на этот счет не беспокойся.
– Еще… туалет в другом конце коридора. Запомнишь?
Я утвердительно кивнула.
– Тогда до утра. Ты можешь проснуться, а нас уже не будет. Мы уедем рано, вернемся только к вечеру. Но я еще позвоню тебе в течение дня. Буду держать руку на пульсе, – заявила Вика.
– Завтра я хочу уже поехать к себе домой, – сказала я.
– Поживи здесь несколько деньков, – принялась уговаривать меня Вика. – Здесь хорошо. Тебе понравится! Соседей никаких нет. А если кто-то и есть, то они тебе не помешают. Живем мы тут замкнуто, никто друг с другом не общается. Тихо, cпокойно. По-моему, то, что тебе надо.
– Посмотрим…
– Вот и хорошо. – Викин покровительственный тон был неискореним. Все понятно – она взяла надо мной шефство, без моего ведома. Но спорить с ней, огрызаться у меня не было ни сил, ни желания.
– Я пошла спать! – махнула я рукой.
Дэн молча кивнул мне.
Взяв бутылку из бара и стараясь производить при этом как можно меньше шума, я двинулась в том направлении, где должна была располагаться моя комната.
В помещении стояла холодрыга, и я пожалела, что не взяла с собой куртку. Включив свет, я сразу увидела у окна электрообогреватель-батарею. Я оттащила его поближе к кровати и включила. Комната была средних размеров, предметов меблировки в ней имелось раз-два и обчелся. Возле стены – полуторная кровать, маленький светлый шкафчик, пара стульев и прикроватная тумбочка. Похоже на номер в отеле средней руки. Только «абстрактные», в бирюзово-серебристых разводах, обои выделялись на фоне общей скучноватой обстановки.
Я скинула сапоги и забралась с ногами на кровать. Достала из-за пазухи бутылку водки и отвинтила. Сделав пару глотков прямо из горла, я прислушалась: мне показалось, что Вика и Дэн о чем-то громко спорят. Но тут же я поняла, что ошиблась. Это дико завывал ветер, издавая разные по громкости и протяженности звуки. Поставив бутылку на пол, я встала и подошла к окну. Сапоги надевать мне не хотелось, и я прошлепала по холодному полу в одних тонких носках. Подойдя к окну, я села на подоконник и уставилась на пейзаж за стеклом. В такой темноте было трудно различить отдельно стоявшие деревья и соседний дом, точнее, его верхнюю половину. В одном из окон горел свет, и, вспомнив Викины слова насчет отсутствия соседей, я подумала, что она, очевидно, не в курсе насчет их появления. Увиденное за окном не прибавило мне оптимизма, напротив: из-за этих завываний ветра и непроглядной темноты мне стало еще хуже. Если только мне вообще могло стать еще хуже…
Я вернулась к кровати и, сев по-турецки, отпила еще несколько глотков водки из бутылки. Тепло растеклось по моему телу, я ощутила жжение в груди; неожиданный толчок изнутри – и через минуту я уже залилась слезами. Я вспомнила лицо Берна, когда я сказала ему о разводе, его презрительно-брезгливый взгляд и заявление, что Лизу он мне не отдаст. Я тогда не могла осознать, что он говорит правду и у меня отнимут Лизу; мне показалось, что он пытается таким способом надавить на меня, вернуть меня обратно. Но Берн не шутил; он просто решил меня наказать. По его мнению и по мнению всех его родных, я должна была денно и нощно молиться и благодарить бога за свой выигрышный лотерейный билет – брак с ним, с Берном. И уходить от него я не имела права. Но уж если я решила это сделать, то мне четко дадут понять: кто есть кто…
Но тогда я ничего этого не осознавала. Я просто решила, что, раз мы стали друг другу противны, то зачем мучиться и страдать – лучше обрубить все сразу и расстаться. Мне не казалось это такой уж большой проблемой, меня даже не пугало слово «развод», как многих моих знакомых. Я встречала столько женщин, которые даже не представляли себе жизни без мужа – уж лучше сразу помереть или забиться в угол и никуда не высовываться, думали они. Эти клуши на все закрывали глаза: на маленькую зарплату супруга, на его многочисленных любовниц, на воскресные попойки в кругу друзей, на бесконечное вранье и подарки два раза в год: на Новый год и на Восьмое марта… И все это прощалось – ради самого факта присутствия мужика рядом.
Но я-то была не такой! Я всегда считала себя сильной и самостоятельной женщиной, способной крепко стоять на собственных ногах. Но я не учла одного: что у меня отнимут дочь. Вот этого я не могла себе представить даже в самом кошмарном сне. А уж наяву…
