Патрик Квентин - Он и две его жены
До сих пор никто ни словом не обмолвился о Фонде. Только позже, когда мы, мужчины, отдав должное старому портвейну и сигарам, присоединились к дамам в гостиной, Полу удалось блокировать Дафну и усесться с ней в отдаленном уголке, тогда как я расположился на софе рядом с Сандрой, в результате чего Бетси и ее отец оказались в какой-то мере изолированными от остального общества. Но даже и в этих условиях Си Джей старался затруднить ситуацию со всем коварством, на какое был способен. Однако Бетси мобилизовала всю свою отвагу и начала заранее подготовленную речь. Си Джей немедленно прервал ее.
– Дорогая Бетси, – сказал он, – прошу тебя избавить меня от этих возвышенно-занудных тирад... У меня нет никаких иллюзий относительно цели, которую ты перед собой поставила. Да и ты наверняка не думаешь, будто фейерверк твоего красноречия может склонить меня к благоприятному решению.
Си Джей построил свою речь свободно и аргументированно. При этом он усмехался широкими жабьими губами и вертел в пальцах ножку хрустальной рюмки. Он поведал Бетси, что в отношении финансов каждый человек должен рассчитывать только на себя. Он напомнил ей также, что с момента основания Фонда именно он, Си Джей, почти исключительно финансировал его развитие. Бетси, которая заслуженно гордится расцветом своего дела, должна однако понимать, что не может всегда рассчитывать на великодушие отца.
Я слушал эту лекцию с негодованием. Его доводы были не только неприятными, но и абсолютно лживыми. Бетси основала Фонд исключительно на деньги, полученные ею в наследство после смерти матери; она сама занималась его организацией. К отцу она обращалась только за ежегодной дотацией и соответствующей рекламой в каком-нибудь из журналов Коллингхема. Си Джей знал об этом так же хорошо, как и я.
В противоположном углу гостиной Пол, склонившись над Дафной, что-то шепнул ей на ухо. И почти сразу же они оба присоединились к нам. В этот момент Си Джей как раз закончил свою проповедь:
– Итак, дорогая, тщательно взвесив все обстоятельства, я пришел к выводу, что в этом году ты должна доказать, что великолепно сумеешь справиться с этим сама, без чьей-либо помощи!
Лицо Бетси не отражало никаких чувств, однако я в полной мере осознавал, как хитро нанес ей удар Си Джей. Я был так взбешен, что начал что-то говорить в защиту Бетси. В ответ на это Си Джей недовольно наморщил лоб. Во время моего выступления я перехватил отчаянный взгляд Пола и умолк, смущенный и сбитый с толку. Последовала долгая минута гнетущего молчания.
– Па! – воскликнула вдруг Дафна. – Неужели ты в самом деле не хочешь ничего дать бедной Бетси на ее Фонд?
– Нет, котеночек! Пусть справляется сама!
– Ах, но почему, мой старый котище? – Дафна хихикнула и, сев отцу на колени, обвила руками его шею. – В самом деле, – продолжала щебетать она, – я никогда в жизни не слышала ничего более бессмысленного! Бедная старая Бетси! Что она имеет в жизни, кроме этого своего занудного Фонда? А ведь ты знаешь, па, что без твоей помощи все это пойдет прахом и Фонд обанкротится! Как ты можешь быть таким жестоким?
Бросив быстрый взгляд на Бетси, она потянула отца за ухо. Выходка Дафны была продиктована в равной мере желанием похвастаться своей властью над старым миллионером и вполне искренним намерением помочь сестре. Я чувствовал себя глубоко задетым, и чувство это еще более усилилось, когда по выражению лица Си Джей я понял, что он намерен уступить любимой дочери. Его щеки порозовели, губы, казалось, стали еще толще; он захохотал, явно наслаждаясь поведением Дафны.
Не прошло и четверти часа, как он соблаговолил сойти с амвона, с которого провозглашал проповедь о "стоянии на собственных ногах", и подписал чек, не преминув, однако, добавить: "Это в последний раз, только чтобы доставить удовольствие моему котеночку".
Когда он вручал чек Бетси, я заметил в его глазах блеск злобного удовлетворения и еще раз удостоверился, каким великолепным актером является этот человек. Как его велеречивые поучения в адрес Бетси, так и шутливо-отеческое отношение к Дафне, были только игрой, извращенным, затейливым капризом миллионера. Он с самого начала решил дать Бетси этот чек; дело заключалось лишь в том, чтобы как можно сильнее унизить ее и использовать Дафну, чтобы уладить дело наиболее мучительным для Бетси способом.
В такие минуты атмосфера дома Коллингхемов просто давила меня, а потому остальная часть вечера – во всяком случае так мне казалось – прошла весьма натянуто. Только Си Джей пребывал в отличном настроении – ситуация явно развлекала его. К счастью, он имел обыкновение рано ложиться спать, так что в десять тридцать мы уже разошлись.
Когда я надевал пальто, Дафна потянула меня в сторону и с победоносной улыбкой показала мне двадцатипятицентовую монету.
– Пол поспорил со мной на четверть доллара, что мне не удастся умилостивить старого Си Джей. Признайся, Билл, ловко я это устроила, а?
Ее длинные, густые ресницы затрепетали.
– Я собираюсь завтра в город, – добавила она. – Теперь, когда я спасла Фонд, столь обожаемый Бетси, она могла бы по меньшей мере в виде компенсации одолжить мне тебя на завтрашний ленч.
Ленч в обществе Дафны означал очень долгое и изматывающее мероприятие. Однако я знал, что если я попробую открутиться от этого, то еще более осложню Бетси ее и так не простые семейные отношения.
– Ну конечно! – ответил я.
В автомобиле Бетси была просто чудесной. Она ни словом не обмолвилась ни о моей неудачной попытке поддержать ее, ни о том, насколько глубоко уязвил ее Си Джей. Я знал, что ее гордость не позволит ей сделать это. Пол тоже был очень мил. Он ничего не сказал о своем пари с Дафной и предпочел рассматривать все случившееся просто как исключительно удачно осуществленную сделку.
Фаулеры первоначально намеревались завернуть к нам на выпивку, однако когда мы добрались до Бикмен-плейс, Сандра вдруг заявила, что у нее разболелась голова. После каждого вечера, на котором не она была объектом всеобщего внимания, у нее начинался приступ мигрени. Это был лучший способ реванша. Пол, как и всегда в своих отношениях к ней, был мягким и кротким, как ягненок.
– Моя бедная малышка! Ты, наверное, перетрудила свою очаровательную головку.
– Нет, Пол! – ответила она. – Это все мерзкие ликеры Си Джей.
Бетси вышла возле нашего дома на Бикмен-плейс, а я снова, как и вчера, поехал отвозить Фаулеров. На обратном пути я почувствовал себя угнетенным и подавленным. Даже после трех лет счастливой супружеской жизни с Бетси случались минуты, когда я особо остро осознавал, что Бетси и я, вопреки всем внешним проявлениям независимости, в сущности, являемся рабами Си Джей. И вообще весь этот день был для меня исключительно неудачным! В отношении моего вице-председательства все кончилось ничем; я вынужден был пассивно наблюдать, как Си Джей третирует мою жену... И ко всему этому мне предстоит ленч с этой чокнутой девятнадцатилетней девчонкой, на который она велела мне ее пригласить. Мне показалось, что меня – как и Сандру – охватывает непреодолимое желание стать какой-нибудь важной фигурой.
Я взглянул в окно и с удивлением сообразил, что нахожусь перед домом Анжелики.
Глава 3
Я прекрасно понимал, что с моей стороны крайне неразумно останавливаться перед домом Анжелики. И я отнюдь не старался убедить себя, что должен нанести Анжелике визит вежливости. Я даже не ощущал потребности снова увидеть ее. Просто под влиянием внезапного импульса мне захотелось сделать что-нибудь, что не имело бы никакой связи с семейством Коллингхемов, нечто такое, чем великий Си Джей мог бы быть недоволен.
Я припарковал машину возле дома, вылез, нажал кнопку у входной двери, а когда замок щелкнул, поднялся по лестнице. Дверь мне отворила Анжелика. Я ожидал увидеть больную, в лучшем случае начавшую поправляться после событий вчерашнего вечера женщину, но... меня ожидало нечто совершенно иное! Перемена была поразительной. Передо мной стояла Анжелика, одетая для выхода, в черном костюме, с желтым шарфиком на шее. Костюм ее не был ни новым, ни специально сшитым, но то, как она его носила, и ее великолепная, не имеющая изъянов красота не оставляли сомнений в том, что Сандра рядом с ней померкла бы, как свеча перед солнцем, а Дафна выглядела бы маленькой вульгарной выскочкой. Я вдруг, Бог знает почему, почувствовал себя счастливым.
– Проезжал мимо, – сказал я ей, – и заскочил узнать, как ты себя чувствуешь.
Выражение ее лица не изменилось ни на йоту при виде моего вечернего костюма. В ее глазах не было ни удивления, ни радости.
– Может, зайдешь на минуточку? – спросила она равнодушно.
Я вошел следом за ней в старательно убранную гостиную. Дверь в спальню была открыта; я заметил, что и эта комната убрана. В моем настроении, вызванном поведением Си Джей, эта скромная квартирка, столь резко отличающаяся от великолепия, окружавшего меня лишь недавно, подействовала на меня успокаивающе.
