Денис Дроздов - Получил наследство кот
На сорок пятый день рождения супруга организовала Звоницкому праздник. Это был прием в стильном загородном ресторане. В этот день с самого утра Глеб чувствовал себя неважно: сердце покалывало, голова кружилась. Да и настроение было… не очень. Вовсе не таким, каким оно должно быть у преуспевающего человека на пике карьеры, с отличными перспективами. Нет, конечно, жизнь удалась. Но… Что-то ныло в душе, как зуб под коронкой. Почему-то хотелось достать гитару и взять пару аккордов. Но гитары давно не было – потерялась при переезде на новую квартиру. Конечно, Звоницкий мог бы купить себе хоть десяток гитар… но как-то это было… глупо, что ли. Да и зачем?
Прием удался – Людмила, как всегда, была на высоте. Она признавала только «хай-класс», и только один Звоницкий помнил, как Люда обожала слипшиеся пельмени из кулинарии за углом.
Были сказаны уже все тосты – и за здоровье именинника, и за его очаровательную супругу, и за дальнейший карьерный рост, и за дорогих гостей… Гости разбрелись по кучкам, фонарики зажглись над противомоскитной сеткой, вечер дышал прохладной…
И тут Глеб поднял голову от тарелки. Он был слегка пьян, но соображал нормально. Кто все эти люди?! Деловые партнеры, «полезные» знакомые. Кто эта женщина, что деловито беседует с помощником губернатора? Неужели это его жена?
Ему сорок пять. У него нет друзей – только полезные люди. Нет любимой – только удобная, как старый башмак, супруга. А что, если с ним приключится инфаркт? Вот прямо сейчас? Каким вспомнят его люди? И что вспомнит он сам – о своей жизни, которая почти уже прошла?
Овчарку Весту? Почему-то, кроме его старой собаки, никаких привязанностей в жизни Звоницкого не было… не считать же случайные любовные истории…
Тот вечер закончился как в тумане – с горя Глеб напился так, как давно уже себе не позволял. Людмила на такси доставила мужа домой, сгладила неловкость перед гостями. Но и так никто ничего не заметил.
С тех пор нет-нет, но всплывали иногда с темной глубины тревожные мысли, нарушали распорядок идеально устроенной, удобной, привычной жизни…
Вскоре Глеб развелся с Людмилой – кстати, по ее инициативе. Супруга заявила, что давно уже любит другого – помощника губернатора, того самого. Звоницкий ужасно удивился: «Людмила» и «любить» казались ему несовместимыми понятиями. Но на развод, разумеется, согласился – все прошло тихо, чинно, благородно. Людмила получила загородный дом, а Глебу осталась квартира в центре.
А потом был взрыв.
Выйдя из больницы, Глеб Аркадьевич попытался наладить свою жизнь. Пенсия у него была более чем приличная, квартира в тихом центре, машина… Но жизнь упорно не налаживалась. Родители Глеба давно умерли, братьев или сестер у него не было. Глеб хотел завести собаку… но с покалеченной ногой прогулка превратилась бы в пытку, так что даже в этой простой радости ему было судьбой отказано.
Однажды зимней ночью Звоницкий обнаружил себя стоящим на балконе. Если встать вон на тот ящик, то и палка не помешает. Одно движение – и нет ничего этого: ни одиночества, ни жизнерадостного мелькания в телевизоре с выключенным звуком, ни коробки с лекарствами на столике у кровати.
Он стоял на балконе долго, глядя на цепочки разноцветных огней, – до тех пор, пока не замерз. Потом вернулся в комнату, негнущимися руками закрыв на щеколду балконную дверь.
На следующее утро он позвонил риелтору. Продал громадную квартиру в тихом центре – как он и предполагал, за эти годы она взлетела в цене и теперь стоила целое состояние – и купил «двушку» на окраине, в зеленой зоне по соседству с парком. А оставшихся денег как раз хватило для того, чтобы открыть ветеринарную клинику.
Это было два года назад. За это время Звоницкий заочно, на коммерческой основе, окончил ветеринарный институт и с удовольствием уволил властную Марью Петровну – ветеринара с двадцатилетним стажем, которую взял на работу сразу же, как открыл собственную клинику. Надо сказать, что от Марьи Петровны Глеб научился большему, чем в ВУЗе. Вот только сработаться с властной и грубоватой дамой так и не смог. Та все время пыталась командовать, а Звоницкий, проработавший много лет на руководящих должностях, от такого отвык. Полтора года, пока шла учеба, он терпел, как терпит послушник от старого монаха. А в день, когда получил диплом ветеринарного врача, с облегчением расстался с Марьей Петровной, выплатив ей «золотой парашют». Вот уже полгода Глеб Аркадьевич работал один – ну то есть не один, а с постоянно сменяющими друг друга незадачливыми ассистентами…
Звоницкий крутил руль «Паджеро» и прикидывал, как вести завтрашний прием. Без помощника это будет трудновато… Но ничего, справился сегодня – справится и завтра. Одна операция назначена на четырнадцать ноль-ноль, а так ничего серьезного…
Глеб поймал себя на мысли, что превращается в трудоголика – надо же, постоянно думает о работе! Но клиника была его любимым детищем, так что это простительно. Волевым усилием он выкинул из головы мысли о работе и сосредоточился на сегодняшнем дне. Точнее, вечере.
Сегодня ожидалось то, чего в жизни Звоницкого давно уже не было, а именно праздник.
Бывший однокашник, Илья Стариков, пригласил на юбилей. Надо же, они не общались с институтских времен, а тут вдруг Илья Петрович вспомнил о бывшем друге… С чего бы это? Он ведь теперь никто, и взять с него нечего…
Поймав себя на мыслях из той, прошлой жизни, Глеб закусил губу. Скотина ты, Звоницкий! Так отвык от простого человеческого общения, что во всем ищешь подвох и скрытый смысл… а может, Стариков просто человек хороший и старых друзей не забывает! Однажды, еще студентами, они вместе везли в больницу мать Ильи, которой внезапно стало плохо, и Глеб бегал встречать «Скорую», потом скандалил в приемном покое, требуя, чтобы женщину не клали в коридоре, а отвезли в палату, и все-таки добился…
В общем, прием был назначен на восемь, и Звоницкий уже опаздывал. Квартира встретила его запахом вкусной еды и бодрым шумом телевизора. Он принюхался – кажется, это блинчики…
Скинул ботинки и прошел на кухню. Домработница Варвара Михайловна орудовала у плиты. В белоснежном фартуке она напоминала Глебу хирурга-виртуоза: блестящие лопаточки так и мелькали, ножи, казалось, сами по себе, как по волшебству, шинковали овощи и пахло упоительно.
– Варвара Михайловна, уважаемая! – позвал Глеб.
Домработница обернулась и, прижав руку к необъятной груди, воскликнула:
– Ах! Вы меня напугали!
Ритуал повторялся изо дня в день с небольшими вариациями. Обе стороны очень его любили и отказываться от него ни в коем случае не собирались.
– Добрый вечер, уважаемая Варвара Михайловна! – церемонно поклонился Глеб.
– И вам вечер добрый, Глеб Аркадьевич!
Домработнице очень нравилось «аристократическое» имя хозяина, и она произносила его с нескрываемым удовольствием.
– Варвара Михайловна, рискуя показаться невежливым, осмелюсь напомнить, что я предупреждал вас о своих планах на сегодняшний вечер, – слегка насмешливо произнес Глеб. Ему нравилось поддерживать игру в «аристократа» – в конце концов, кому от этого хуже? А у него в жизни так мало развлечений…
– Планы? – изумилась домработница и сдвинула очки на лоб. – Какие планы?
Звоницкий вздохнул. Ну вот, забыла! Так и знал! Глеб Аркадьевич так редко уезжал из дома, что домработница и сегодня выполнила привычный ритуал – явилась, чтобы приготовить ему ужин и завтрак на утро…
Если сказать ей об этом, бедняга страшно сконфузится и расстроится. Нет, пожалуй, придется принять удар на себя…
– Тысяча извинений, Варвара Михайловна! – стукнул себя по лбу Глеб. – Я совершенно забыл предупредить вас. Дело в том, что именно сегодня я не ужинаю дома.
– Как?! – потрясенно переспросила домработница, как будто Звоницкий сообщил, что срочно улетает на Луну.
– Приглашен на прием, – виновато улыбнулся Глеб. – Юбилей старого друга.
Домработница слегка покраснела и расстроенно оглядела блинчики, аппетитной стопкой покоившиеся на тарелке.
– А ваше волшебное блюдо я съем на завтрак, – поспешно проговорил Звоницкий. – Так что все в порядке.
– Но блинчики остынут! – возмущенно воскликнула Варвара Михайловна.
Глеб тяжело вздохнул. Домработницу он нашел через агентство два года назад. Тогда он был, мягко говоря, не в лучшей форме, не мог самостоятельно выполнять самые простые дела по хозяйству – к примеру, готовить он совершенно не умел, а убираться не мог, поскольку плохо видел. Тогда и появилась в его жизни добрейшая Варвара Михайловна.
Домработница – это было удобно. Работа занимала девяносто девять процентов жизни Звоницкого. Он до позднего вечера торчал в своей обожаемой клинике, и было необычайно приятно, придя домой, обнаружить вкусный ужин и чистую рубашку на завтра. Варвара Михайловна его более чем устраивала. Но иногда она начинала вести себя как заботливая тетушка. Обычно Глеб относился к этому с юмором, но сейчас едва не взвыл. Он и так уже опаздывал.
