Наталья Андреева - Любовь и смерть в толпе
— Я не договорила. У меня довольно-таки тесно. Однокомнатная квартира. Да и помощница но хозяйству мне не по карману…
— Мне вовсе не надо платить! — горячо сказала Кася.
— Дай же мне договорить! — Люба начала раздражаться. — Тебе надо научиться брать за свою работу деньги. Помощь по хозяйству — та же работа. Ты должна иметь деньги. Понимаешь? У тебя есть деньги?
Кася замотала головой. Люба начала подозревать, что в кармане у женщины нет ни копейки.
— Хорошо, — вздохнула она. — Сейчас мы поедем ко мне. Сегодня мне предстоит визит в больницу. К одному из моих пациентов. То есть клиентов. Это длинная история, — поспешно сказала она, поймав удивленный Касин взгляд. — Потом я тебе расскажу. Но не сейчас.
Она кинула взгляд на часы. Времени не так много. Надо успеть в больницу. И не исключено, что Апельсинчик позвонит. Ее последняя няня одной ногой за дверью. Что, если устроить туда Касю? Люся ее не обидит. В смысле денег. А как тогда с жильем? Жить у нее постоянно Кася не может. Их четверо, у них семья. Люся, конечно, человек добрый, но вдруг и Кася у нее не приживется? Ладно. Устроится как-нибудь. Надо пройтись по знакомым. Честные работящие люди нужны всем. А Кася — человек честный. По рассказам Марины, ее подруги.
— Подруга знает, что ты ушла? — спросила Люба, расплатившись.
— Нет.
— Звони, — Люба протянула ей мобильник.
— Нет! Я лучше по домашнему! — испугалась Кася. — Потом.
— Потом так потом. Пошли.
Они направились к метро. Кася что-то говорила, но Люба ее почти не слышала. Она думала. «Правильно ли я поступаю? Не лучше ли Касе отправиться домой, в родной город?»
Уже у себя в квартире, показывая однокомнатные «апартаменты» гостье, Люба спросила:
— Кася, а вернуться не хочешь?
— Куда? — откровенно удивилась женщина.
— Домой. Кстати, ты откуда родом?
Название города Любе ничего не говорило. Да и вряд ли кто-нибудь о нем слышал, кроме его коренных жителей и обитателей окрестных деревень. Российская глубинка.
— Это далеко, — туманно сказала Кася и махнула рукой в сторону окна: — Там.
«Запад или восток? А может, она южанка? Непохоже. Скорее, Поволжье. Новгородская область. Или Сибирь? На сибирячку похожа!»
— Что, большой город? — поинтересовалась Люба.
— Двадцать тысяч жителей. У нас в семье четверо детей. Я — старшая. Жили бедно, — охотно начала рассказывать Кася. — Отец работал на заводе…
— Как же тебя все-таки по отчеству?
— Ивановна.
Люба чуть не рассмеялась: угадала! Надо же! Осталось спросить только, откуда у нее такое странное имя.
— …уехала в Москву, поступила в училище. Когда окончила, мама попросила вернуться. Она как раз родила, — тихо добавила Кася.
— Ого! Сколько же ей было? Сорок с хвостиком?
— Сорока еще не было. Меня ведь она родила рано. Это был последний ребенок в нашей семье. Мой единственный брат, — с гордостью сказала Кася. — У нас разница в возрасте — восемнадцать лет! Я его очень люблю. Я его нянчила. Как и остальных. А в школу пошел — в Москву подалась. За Мариниными детьми присматривать. Поэтому и замуж не вышла. Некогда было. Да вы и сами видите, какая я.
— По-моему, абсолютно нормальная.
— Скажете тоже! — махнула рукой Кася. — Кто ж меня возьмет!
Люба невольно вздохнула: «Аналогично. Знала бы Кася мои мысли! Вот и встретились два одиночества. Так, что ли, говорится?»
— Вы не думайте, — заторопилась женщина. -У нас очень дружная семья! Мама с папой друг друга так любят! Живут душа в душу. Они — люди верующие. И я их всех очень люблю! Иру, Свету, Игорька…
— Значит, возвращаться тебе некуда? — уточнила она.
— Если б было… — Кася вздохнула. — Им и так несладко, моим родителям. Семья-то большая. Ирочка замужем, а Света еще нет. В техникуме учится. А работы в городе нет. И мне нет, — тихо добавила она.
— Понятно. Ладно, придумаем что-нибудь. Ты тут осваивайся, а мне надо бежать.
Кася огляделась и кивнула:
— Не беспокойтесь, я все сделаю. Идите и спокойно работайте.
Люба чуть не рассмеялась. Вот человек! Вышла за дверь и уже в лифте не выдержала и рассмеялась-таки вслух. Вот и закончилось твое одиночество, Любовь Александровна! Теперь у тебя есть Кася. Не котенок, не щенок. Человек. И хлопот тоже больше. Что же с ней теперь делать?
Глава 2
О ВЕЩАХ САМЫХ СЛОЖНЫХ
Она постоянно ездила в больницу. К человеку, который утверждал, что не нуждается в ее помощи. Больше всего на свете он хотел умереть, но смерть с этим не соглашалась. Вот уже год они никак не могли договориться. Видимо, смерти с ним было неинтересно: слишком уж легкая добыча. Поэтому он жил, то есть мучился.
Их встречи долгое время не доставляли ей радости. Хотя и работу эту она не отнесла бы к разряду откровенной халтуры. Случай был сложный. И если бы не параллели, которые она провела между собой и своим пациентом, Люба ни за что бы во все это не ввязалась. Она лечила не только его, но и себя. Та, которая сосватала ей эту работу, прекрасно знала Любину непростую историю. Потому и сосватала.
Георгий Кимович Климов был человек очень богатый. Владелец преуспевающей кампании, хозяин нескольких магазинов, офиса и складских помещений. И все, что к этому прилагается, у него было тоже: загородный особняк, две огромные московские квартиры, вилла в одном из самых солнечных мест земного шара, счета в банках, отечественных и зарубежных, не считая мелочи типа машин, драгоценностей и антиквариата. До недавнего времени он был не только богат, но и счастлив. У него была любимая жена, красавец сын, выпускник престижного вуза, невеста сына. Словом, у него было все.
И в один день все рухнуло. Климов старался не вспоминать, как это случилось. И прошлое тоже. Сын окончил элитный институт и должен был уехать за границу, чтобы продолжить там свое образование. Разумеется, Георгий Кимович готовил его в продолжатели Дела. Никто не сомневался, что Климов-младший со временем станет главой кампании. И невесту ему отец уже подыскал. Из хорошей семьи, с солидным приданым. Свадьба должна была состояться через год, а покамест на днях была помолвка. Этот брак обе состоятельные семьи считали очень выгодным. А главное, и молодые друг другу понравились.
Перед отъездом сына за границу Климов решил устроить в загородном особняке скромную пирушку. Среди своих. Отметить заодно и диплом, и помолвку. И отъезд, разумеется. Туда они и поехали втроем: он, жена и сын. Гости должны были собраться к вечеру. Климов дремал на заднем сиденье, он очень устал за неделю. Жена сидела рядом с сыном, они оживленно болтали. Собирались встретиться через два месяца в Швейцарии. Климов благодушно слушал, как они планируют слетать на пару дней в Париж, прогуляться по Елисейским Полям. Жена обожала Париж. Город ее мечты, которая сбылась. Ей было сорок два года, но никто не дал бы больше тридцати, так она была хороша собой, в отличной физической форме, три раза в неделю ходила в тренажерный зал, потом на массаж, а затем к косметологу. И летала в Париж -пройтись по бутикам. Да что там Париж! Климов не колеблясь весь мир положил бы к ее ногам!
Как он был счастлив в тот миг! Его «Мерседес» летел по трассе со скоростью двести километров в час, но Георгий Кимович не ощущал стремительности движения. Хорошая, надежная машина. А навстречу им мчалась такая же хорошая, надежная машина. Которая, обгоняя идущую впереди, вдруг выскочила на встречную полосу. Оба «Мерседеса» не успели затормозить. Столкновение было неизбежно. Сын резко вывернул руль, и их машина вылетела на обочину, пробила ограждение, еще метров пятьдесят летела по воздуху, а потом врезалась в кирпичное здание.
Очнулся Климов в больнице. Ему долго не говорили правду. Травмы были серьезные, но для жизни не опасные. Долгое время он думал, что жена и сын лежат в соседних палатах. А когда сказали, что оба погибли на месте, первое, что Климов подумал: «Лучше бы за рулем был я…» Потом в сердце впилась раскаленная игла. Он остался один. Совсем один. И никакие деньги не могли компенсировать эту потерю.
С тех пор прошел ровно год. Климов впал в глубокую депрессию, состояние его с каждым днем ухудшалось. Врачи всерьез опасались второго инфаркта. Пятидесятичетырехлетнего мужчину ничто не интересовало. Он лежал, бессмысленно глядя в потолок, в отдельной палате, больше похожей на гостиничный номер, где были персональный холодильник, телевизор, спутниковая антенна, Интернет и все мыслимые и немыслимые удобства. У дверей — охрана. К нему без конца заходили врачи, вокруг него суетились медсестры. Но Климову было на все это глубоко наплевать. Он безумно любил свою жену. И сына. Оба его покинули, оставив одного на этом свете. Единственная, с кем он хотел теперь разговаривать, была Смерть. Климов призывал ее к себе, но и эта женщина его покинула, разочаровавшись. Это была расплата. Но за что? За какие такие грехи?
