Агата Кристи - Не будите спящую собаку
— Если вы считаете, что так будет лучше…
По её разочарованному лицу было заметно, что леди весьма огорчена тем, что не будет присутствовать при этом. Чтобы не разочаровать её, Пуаро тут же напустил на себя таинственный вид.
— Это крайне важно, — многозначительно приподняв брови, прошипел он и упорхнул, оставив поражённую до глубины души леди Аствелл.
Он нашёл Парсонса внизу, в буфетной — тот старательно полировал столовое серебро. Пуаро приступил к делу, отвесив дворецкому комичный поклон.
— Позвольте представиться, — сказал он. — Я — частный детектив.
— Да, сэр, — уронил Парсонс. — Нам уже сообщили.
Тон его был почтительным, но сдержанным.
— За мной послала леди Аствелл, — продолжал Пуаро. — Она не удовлетворена тем, как движется расследование, нет, она решительно не удовлетворена.
— Я слышал, как её милость несколько раз говорила об этом, — поддакнул Парсонс.
— Тогда, значит, — кивнул Пуаро, — я могу лишь подтвердить это! Да? Отлично, следовательно, не смысла ходить вокруг да около. Если вы не возражаете, давайте пройдём в вашу комнату. Я бы хотел, чтобы вы ещё раз рассказали мне обо всём, что слышали в ночь, когда произошло убийство.
Комната дворецкого находилась на первом этаже, она примыкала к помещению, где жили остальные слуги. Окна в комнате были зарешёчены, в углу виднелась дверь, ведущая в кладовку. Парсонс уселся на узкую кровать.
— Я вернулся около одиннадцати, сэр. Мисс Маргрейв к этому времени уже отправилась к себе, а леди Аствелл с сэром Рубеном оставались у него в кабинете, в «Башне».
— Так леди Аствелл оставалась с сэром Рубеном? Понятно… Продолжайте, прошу вас.
— Видите ли, сэр, «Башня» расположена как раз над моей комнатой. Если в ней кто-то разговаривает, до меня доносится шум голосов. Конечно, разобрать, что говорят, невозможно. Заснул я, должно быть, около половины двенадцатого. Было почти двенадцать, когда меня разбудил шум открывшейся парадной двери, и я сообразил, что пришёл мистер Леверсон. Потом я услышал над головой шаги, а вскоре после этого — и голос мистера Леверсона. Я понял, что он разговаривает с сэром Рубеном.
К тому времени мне уже было совершенно ясно, что молодой мистер Леверсон был… как бы это сказать, не то чтобы совершенно пьян, но довольно сильно на взводе. При этом он был сильно возбуждён и вёл себя несколько шумно. Я слышал, как он кричал на своего дядю. Мне даже пару раз удалось разобрать несколько слов, но этого было мало, чтобы понять, о чём идет речь. А потом я вдруг услышал чей-то испуганный крик, а потом что-то тяжёлое упало на пол.
Наступило молчание, и вдруг Парсонс задумчиво повторил:
— Что-то очень тяжёлое, — значительно сказал он.
— Если я не ошибаюсь, обычно в романах пишут так: «Что-то упало с глухим стуком»! — пробормотал Пуаро.
— Может быть, и так, сэр, — вспыхнул Парсонс, — но я бы сказал, что это был звук, как будто упал какой-то тяжёлый предмет.
— Тысяча извинений, — расшаркался Пуаро.
— Всё в порядке, сэр. После этого удара вдруг наступила тишина. И вслед за этим я услышал голос мистера Леверсона, услышал очень ясно, как будто он стоял рядом. Он вдруг испуганно взвизгнул: «Боже мой!» — вот так, сэр, — «Боже мой!»
Парсонс, который вначале рассказывал довольно неохотно, сейчас, как видно, получал немалое удовольствие, пересказывая события той ночи. По его лицу было заметно, что он чрезвычайно горд, что оказался в самом центре событий. Пуаро постарался его не разочаровать.
— Mon Dieu! — округлив глаза, пробормотал он. — Что вам, должно быть, пришлось испытать!
— Да, сэр, в самом деле! — вздохнул Парсонс. — Вы это очень точно подметили! Правда, тогда-то я ничего плохого не подумал. Конечно, мне вначале пришло в голову, что надо бы подняться наверх и посмотреть, всё ли в порядке. Но когда я встал, чтобы зажечь свет, то, к сожалению, в темноте наткнулся на стул и он полетел на пол.
Я приоткрыл дверь, прошёл через помещение слуг и открыл дверь, которая выходит на заднюю лестницу, а уж она ведёт наверх в кабинет сэра Рубена. Там я замешкался, сэр, — просто не знал, что делать, и вдруг услышал, как наверху мистер Леверсон так, знаете ли, добродушно, как ни в чём не бывало, сказал: «К счастью, ничего страшного», — вот как он сказал, сэр, а потом добавил: «Спокойной ночи!» — и потом я услышал, как он, насвистывая, направился к себе.
— Конечно, после этого я решил, что всё в порядке, и вернулся в постель. Кто-то всего-навсего свалил стул, вот и всё, сообразил я. Вот вы сами подумайте, сэр, ну разве ж мог я догадаться, что бедный сэр Рубен убит, ежели сам слышал, как мистер Леверсон пожелал ему «спокойной ночи» и всё такое!?
— А вы уверены, что слышали голос именно мистера Леверсона?
Парсонс с какой-то жалостью взглянул на комичного маленького бельгийца, и Пуаро стало совершенно ясно, что раз уж дворецкий пришёл к этому мнению, то будет стоять насмерть.
— Вы хотели бы узнать ещё что-нибудь, сэр?
— Только одно, — сказал Пуаро. — Вам нравится мистер Леверсон?
— Я… прошу прощения, сэр?
— Да ведь это очень просто. Вам самому нравится мистер Леверсон? Он вам по душе?
Похоже, Парсонс был в замешательстве.
— Ну, если вас интересует мнение прислуги… — смущённо начал он.
— Прошу вас, — подбодрил дворецкого Пуаро, — говорите, как вам удобнее!
— В общем, мы считаем мистера Леверсона весьма приятным молодым джентльменом, но, как бы это выразиться… не слишком разумным, если вы понимаете, что я хочу сказать.
— Ага! — глубокомысленно изрёк Пуаро. — А знаете ли, Парсонс, я ведь тоже пришёл к тому же мнению, хотя ни разу в жизни не видел мистера Леверсона!
— Да, сэр, понимаю.
— А что вы думаете… прошу прощения, каково мнение прислуги о секретаре сэра Рубена?
— Очень спокойный, тихий джентльмен, сэр. Всегда беспокоится о том, чтобы никому, не дай Бог, не помешать.
— Точно! — пробормотал Пуаро.
Дворецкий смущённо кашлянул.
— Её милость, — пробормотал он, — иногда бывает чересчур поспешна в своих суждениях.
— Так, значит, вся прислуга придерживается мнения, что убийство совершил молодой мистер Леверсон?
— Ни одному из нас не по душе думать такое о мистере Леверсоне, — заявил Парсонс. — Мы… если уж говорить начистоту, то нам кажется, что у него попросту кишка тонка, чтобы совершить такое страшное дело.
— Но ведь у него довольно вспыльчивый характер, разве не так? — удивился Пуаро.
Парсонс доверительно склонился к нему.
— А уж коли вам так хочется знать, у кого в этом доме самый вспыльчивый нрав, то…
Пуаро перебил его.
— Ну, ну это-то как раз довольно просто! — воскликнул он. — А я бы хотел знать совсем другое — у кого в этом доме самый покладистый характер?
Парсонс вытаращил глаза и, приоткрыв от удивления рот, уставился на Пуаро.
Пуаро решил, что нет смысла больше тратить времени на дворецкого. Отвесив ему ещё один комичный поклон, он покинул комнату и прямиком направился в просторный холл Мон-Репо. Здесь он несколько минут постоял в задумчивости, склонив набок голову, словно забавная маленькая пичужка, а потом, услышав едва заметный звук, бесшумно направился к одной из дверей, которые вели в комнаты.
Он замер в дверях, настороженно озираясь по сторонам. Перед ним было нечто вроде небольшой библиотеки. За огромным письменным столом в дальнем её конце сидел худощавый, бледный молодой человек и что-то торопливо писал. Щёки у него были болезненно впалые, на носу красовались очки.
Какое-то время Пуаро незаметно наблюдал за ним, а потом, весьма натурально кашлянув, прервал тишину.
Молодой человек за столом перестал писать и поднял голову. Похоже, он не испугался, но на лице его при виде Пуаро отразилось некоторое замешательство.
Тот бочком вошёл и отвесил свой обычный поклон.
— Я имею честь говорить с мистером Оуэном Трефузисом, не так ли? Ах, простите, меня зовут Пуаро, Эркюль Пуаро. Возможно, вам знакомо это имя?
— О-о-о, да… да, конечно! — вспыхнул молодой человек.
Пуаро внимательно рассматривал его.
На вид Оуэну Трефузису можно было дать года тридцать три, и детектив с первого же взгляда понял, почему никто не принял всерьёз обвинение, выдвинутое леди Аствелл против несчастного секретаря. Перед ним сидел сдержанный, чрезвычайно учтивый молодой человек, на вид кроткий как овца. По всему было ясно, что это как раз тот тип человеческого существа, которому при случае можно безнаказанно дать пинка. Пуаро не сомневался ни минуту, что злополучный секретарь не из тех, кто может выйти из себя, вспылить или хотя бы дать понять, что ему что-то неприятно.
— Насколько я знаю, за вами посылала леди Аствелл, — пробормотал тот. — Она не раз упоминала, что собирается это сделать. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
