Антон Леонтьев - Отель сокровенных желаний
— Для кого добрый, а для кого и нет, Степа…
Блондин дернулся, снова встряхнул кудрями и протянул:
— Я не Степан, а Стивен! И тебе это отлично известно, Миша!
Ярослав уловил в речах блондина легкие иностранные нотки — говорил он по-русски безукоризненно и явно знал язык с детства, но все равно проскальзывало что-то фальшивое, как и во всем его облике денди и франта.
— Ну, тогда и я не Миша, а Михаил Георгиевич. А ты… Стивен? Как тебя по батюшке? Ах, вам там в Санта-Монике отчеств не давали, ведь так?
Блондин поджал губы и холодно ответил:
— Тогда уж не Стивен, а «ваше сиятельство». Для вас, Прасаговых, мы, Захарьины-Кошкины, всегда как были сиятельствами, так и остались!
Прасагов, уже явно взяв себя в руки, посмотрел на Красина и заметил:
— Имею честь представить вам, Ярослав Станиславович, его сиятельство князя Стивена Кошкина. Круто звучит, правда ведь? Хотя что Кошкин, что Собакевич — все одно… Ну, или Фима Собак…
Лицо блондина, явно претендовавшего на аристократическое происхождение, дернулось, однако мимика не изменилась, несмотря на то, что он, судя по сверкавшим темно-синим глазам, был в ярости. Видимо, переборщил с ботоксом, решил Ярослав, поняв вдруг, что черты лица этого субъекта напомнили ему физиономии некоторых известных дам высшего общества. Их кромсал один и тот же хирург…
— Я князь Стивен Захарьин-Кошкин! — отчеканил блондин, багровея. — Мой род один из древнейших родов России, мы намного старше Романовых, у нас гораздо больше прав на императорскую корону, чем у этих выскочек…
Прасагов замахал руками и простонал:
— Степа, угомонись! Я эту бодягу уже раз пятьсот двадцать шесть или даже семь слышал! Ну, пролетели вы тогда в Смутное время с шапкой Мономаха, не вас в новые цари выбрали. За четыреста с лишком лет пора бы с этим смириться, не так ли? Кстати, я уже тебе говорил, что сословия и все эти ваши титулы были отменены декретом Советской власти от десятого ноября года тысяча девятьсот семнадцатого! Так что если ты князь, то я китайский мандарин или даже японский апельсин. И последнее: никакой ты не Захарьин-Кошкин. Да, предки твои были из этого, не спорю, именитого, но ничем себя не проявившего в истории рода. Ты же сам родился в Калифорнии, и папочку твоего звали Кошкиным! Первая часть фамилии у вас куда-то делась. И то, что ты ее теперь восстановил, ничего не меняет! Как был Кошкиным, так и остался!
Сопровождавшая князя мелкая девица, жалкое подобие Алины, все порывалась что-то вставить, а на лице дамы в черном играли желваки. Она даже собралась было ринуться на олигарха, но князь Кошкин удержал ее за руку.
— Жанна, прошу тебя, не надо! — произнес он глубоко обиженным тоном. — Он этого не стоит.
Прасагов перебил:
— Загадка — что выйдет, если встретится князь Кошкин с князем Мышкиным? Ответ: рожки да ножки!
Он рассмеялся своей непритязательной шутке, а потом сказал:
— Разрешу себе представить и почтивших нас своим присутствием дам. Дама в сапожках, очках и с начесом — Вика. О фамилии Вики история умалчивает. То ли Уткина, то ли Петухова. Вика — личный секретарь князя Степы. А дама в черном, не снимающая солнцезащитные очки не только в туалете, но и даже в душе, это великая и ужасная Жанна Олеговна Хват! Да, такая у нее фамилия. Хотя считаю, что лучше быть хватом, чем Кошкиным! И князь Степа мог бы поправить ситуации, взяв в жены Жанночку и приняв ее фамилию, став, таким образом, князем Стивой Хватом. Звучит, согласитесь, намного солиднее. Но загвоздка в том, что сама Жанночка, которая, кстати, является своего рода начальником несуществующей княжеской охраны, так сказать, дружины, неравнодушна к Вике и иже с ней. А сам князь Степа Кошкин питает нежные чувства к накачанным подиум-моделькам и мелким поп-звездочкам одного с собой пола. Так что мезальянса не выйдет!
Монолог олигарха был пропитан ядом, но князь Степа, уже успокоившись, доброжелательно заметил:
— О, как ты осведомлен о нашей личной жизни! Лучше поведай о своей! И о том, почему твоя женушка развелась с тобой, оттяпав солидную часть твоего не столь уж и большого состояния, и настроила против тебя детишек? Что же касается мезальянса, то всего бы этого не было, если бы не имел место этот дикий брак моей прабабки, княжны, с холопом, твоим прадедом! Как хорошо, однако, что плод этой любви умер в младенчестве! И что ты — потомок сына бывшего крепостного моего высокочтимого предка и поповской дочурки! Попал ведь впросак, Прасагов?
Оба мужчины явно находились в давнишней конфронтации друг с другом, и им доставляло небывалое удовольствие делать сомнительные шуточки относительно происхождения и фамилии своего противника.
Настало время Прасагова взбелениться. Однако в этот момент в дверях показалась Алина. Ойкнув при виде незваных гостей, она произнесла:
— Михаил Георгиевич, финны снова передумали, требуется мое присутствие. Я отъеду?
— Отъезжай, милая! — произнес нежно князь Степа. — Михаилу Георгиевичу сейчас не до финнов, а также ни до норвежцев со шведами. Он сейчас того гляди от злости лопнет!
Снова завибрировал мобильный Алины, и она, отдавая на ходу распоряжения, заторопилась прочь.
Эта пауза остудила пыл олигарха, он — со все еще красной шеей, однако подозрительно спокойный — отчеканил:
— Ваше… гм… сиятельство! Вы находитесь на территории принадлежащего мне объекта собственности. Ни вас, ни ваших двух мадам я не приглашал и приглашать не собираюсь — в том числе и на открытие моего «Петрополиса», которое состоится через два года! Моего! Так что, как бы это сказать помягче… А — катитесь прочь! Иначе вызову охрану и вас выбросят с территории за шкирку!
Князь Степа снова тряхнул белесыми кудрями, видимо, это было или невротическим тиком, или тщательно заученным светским жестом, и произнес с доброй улыбкой сладким голоском:
— А позвольте узнать, Михаил Георгиевич, на какие шиши вы приобрели этот лакомый кусочек в Питере? Ведь, согласно инсайдерской информации, дела у вашей империи, с учетом кризиса, не ахти. С ликвидностью большие-пребольшие проблемы. Вы и по старым кредитам уже не платите, кто бы вам новые предоставил? Зачем в кризис вбухивать такие деньжищи в премиум-сегмент?
С не менее доброй улыбкой, еще более сладким голосом Прасагов ответил:
— А не запихнуть бы вам, ваше сиятельство, все эти вопросики в одно столь любимое вами место? Проблемы у всех, в том числе и у вас с вашими инвестиционными фондами! Когда вы себя банкротом объявляли?
Кошкин вздохнул:
— Было дело, но я этого не скрываю. Потерял полмиллиарда, заработал потом сразу три. А вот ты, Миша, только теряешь и теряешь. И не только деньги, сегменты рынка сбыта и деловую хватку, но и чутье. Ты не задавался вопросом, отчего тебе с легкостью дали такой огромный кредит? Если ты не в курсе — еще в начале года я купил активы того банка, которому ты должен круглую сумму. И что именно я велел дать тебе кредит, хотя все финансовые аналитики были против. Теперь ты с твоей империей — у меня в кармане. Шансов, что вернешь кредит, нет. Но ты его получил, купил «Петрополис», не подозревая, что ты у меня на крючке! Так чей «Петрополис» — твой или все же мой?
Удар был сокрушительный. Олигарх, который только что почитал себя победителем, вдруг побледнел, а потом, схватившись за сердце, стал медленно оседать на пол.
Странно, но князь Степа, только что праздновавший триумф, сам всполошился и, словно забыв о вражде, бросился к Прасагову. Скинув дорогущее пальто, он подложил его под голову прижимавшему руку к груди олигарху.
— Жанна, ты же должна уметь оказывать первую помощь! — взвизгнул он. — Не хватало еще, чтобы Миша умер!
— Надо срочно вызвать «Скорую»… — начала помощница Вика, но Прасагов проскрипел:
— Никакой «Скорой»… Сердце немного прихватило… У меня нитроглицерин во внутреннем кармане пальто…
Ярослав первым отреагировал на его слова, извлек тюбик, вынул таблетку и положил Прасагову под язык. Надо же, ведь от чего-то подобного страдала его, Ярослава, бабушка… А олигарх казался крепким и цветущим мужчиной. Внешность, как выходило, была обманчива. Как, впрочем, и надежда на то, что заказ на восстановление «Петрополиса» принесет их архитекторскому бюро кучу денег: ведь если князь Степа прав и олигарх в долгах как в шелках…
Михаилу Георгиевичу на глазах полегчало.
— Все в порядке, все в порядке, — прошептал он и попытался подняться, однако это вышло у него плохо, поэтому он остался сидеть на грязном полу.
— Не ведал я, что информация о реальном положении вещей приведет к такой бурной реакции! — произнес князь Степа, и Ярослав уловил в его голосе нотки раскаяния.
