Андрей Константинов - Гоблины. Пиррова победа
— Позвольте?! — Полковник N<N>2, не дожидаясь ответа, перехватил у московского гостя его чемодан, а также дорожную сумку его спутницы.
— Доброе утро, товарищи!.. Ради бога, осторожнее, там стекло!.. Прошу любить и жаловать: мой референт, Алла Борисовна. Не Пугачева, но — какие наши годы? Правда, Аллочка? — Будущая звезда шоу-бизнеса, смущенно улыбаясь, вытянула ладошку, и полковники благоговейно к ней приложились. — У нее чудесное бельканто, в караоке выбивает сто очков из ста возможных. Правда, с табельным оружием результат пока похуже, — хохотнул генерал-майор.
— В гостиницу, Леонид Степанович? — делово уточнил полковник N<N>1, не зная как правильно реагировать на начальственную шутку. Так как в сложившейся ситуации даже привезенная сугубо из представительских и «плотских» соображений московская капитанша — всё равно суть начальство.
— Успеется, — московский гость, резко посуровев, глянул на часы. — Мы к вам, в Питер, на недельку пожаловали. Вроде как и времени впереди много, но дел — еще больше. С вашим статусом криминальной столицы покончили, теперь будем с рейдерством разбираться. Раз уж, — генерал-майор укоризненно покачал головой, — раз уж своими силами не в состоянии справиться… Посему давайте сразу в Главк. Надеюсь, в эту пору Владислав Юрьевич уже на рабочем месте?
— Конечно, — с жаром ответил полковник N<N>2.
— Вот и отлично. Как говорится, первым делом самолеты. Ну а девушки, — московский гость игриво посмотрел на референтшу, — а девушки потом.
— Может, все-таки сначала заскочим позавтракать? Всё уже готово, нас ждут.
Генерал-майор задумался.
— Вы как, Алла Борисовна?
— Если честно: я голодная как собака! — с детской непосредственностью изрекла референтша. — А еще в туалет очень хочется!
Московский гость, улыбаясь, виновато развел руками: дескать, желание дамы — закон — и дал благосклонную отмашку:
— Что ж, раз ждут, тогда позавтракаем. Как говорят хорошие танцоры: «Одно другому не мешает».
Полковники почтительно захихикали и поспешили распахнуть перед гостями дверцы «Мерседеса», тем самым окончательно перегородив для простого люда проход по не самой широкой платформе.
В соответствии с лозунгом солнца проблесковый маячок всё это время продолжал «светить всегда, светить везде»…
* * *
В элитном доме на углу Московского проспекта и Благодатной улицы всё, включая лестничные пролеты с их гигантскими окнами и мраморными подоконниками, уставленными кадками с пальмами и прочей растительной живностью, соответствовало мощи той эпохи, в которую дом этот был возведен. Уютно устроившись меж пальм, Ильдар Джамалов с ногами сидел на подоконнике и предсказуемо развлекал себя игрой в «шарики» на мобильном телефоне в ожидании «цыганочки с выходом» в исполнении непростого клиента Гурцелая.
Следует сказать, что Анзори Паатович Гурцелая был человеком многих талантов. В первую очередь — предпринимательских, криминальных и глубоко порочных. Таланты свои он активно переводил в практическую плоскость и преуспел в этом деле настолько, что полгода назад был задержан сотрудниками СКП по обвинению в рейдерстве. Сиречь в незаконных захватах чужой собственности. По всем признакам Гурцелая реально светило корней-чуковское «От двух до пяти». И тогда порядком струхнувший Анзорик пошел на сделку — не с совестью, которой у него отродясь не было, но со следствием. Суть сделки сводилось к тому, что в обмен на условное Анзорик принялся давать показания на своих товарищей по общественно-криминальному движению «Рейдерский Петербург». В первую очередь, на одного из крупнейших преступных авторитетов города над вольной Невой господина Литвина. Во многом именно стараниями Гурцелая Литва и оказался за решеткой. А вскоре в это нехорошее место загремели и другие заслуженные деятели бандитской субкультуры.
При таких некрасивых раскладах Анзорику, естественно, потребовалось присвоить почетный статус свидетеля, находящегося под государственной защитой Российской Федерации. Но это только в голливудских фильмах гангстеров, согласившихся сотрудничать с ФБР, держат в армейских казармах, кормят пиццей, а потом под чужими данными переселяют в сельскую Оклахомщину. Где те, до скончания дней, получают небольшую дотацию от государства. В российских же реалиях особо ценные свидетели сами диктуют «где, как, на какие и с кем?» они будут жить. Так что сугубо внешне в бурной жизни господина Гурцелая почти ничего не изменилось — просто если раньше он рассекал на полубронированном джипе с охраной, оплачиваемой из своего кармана, то теперь карман Анзорика оставался в целости и сохранности. Ибо функции охраны официально вменили «гоблинам». Так что еще большой вопрос: когда Анзорик был могущественней и опасней для оппонентов — до залета в «Кресты» или после благополучного выхода из оных?
Словом, имиджево у Гурцелая все сохранилось в полном ажуре. Чего нельзя было сказать о «гоблинах». Ведь с точки зрения мафии, своими неуемными «не могу молчать!» и «опер сказал про всех написать» Анзорик окончательно и бесповоротно испортил себе эпитафию. Это все равно как если бы игрок в самый ключевой момент кинул карты на сукно и сказал: «Я — пас». Что реальные пацаны делают с такими игроками? — Правильно мыслите. А что будет с «гоблинами», если замысел реальных пацанов удастся реализовать? Обратно правильно. Отсюда — проблемы и головняк. Здесь, в первую очередь, у заместителя начальника по оперативной работе…
…В общей сложности шарики набегали до начала первого. И лишь тогда, в час, когда офисная перхоть потихонечку начинает готовиться к «бизнес-ланчам», пролетом выше защелкали замки и запоры в пулестойкой, способной защитить от ПСМ, ТТ и охотничьего ружья 12-го калибра двери. Ильдар с досадой свернул игрушку и нехотя поднялся на лестничную площадку. Дверь бесшумно приоткрылась, из-за нее опасливо высунулся орлиный грузинский нос и шумно втянул ноздрями воздух — не пахнет ли опасностью? Однако если сейчас здесь чем-то и пахло, то разве что упревшим от почти полуторачасового сидения на солнечной стороне Джамаловым.
Завидев Ильдара, Гурцелая расплылся в приторно-сладкой улыбке и обозначился уже весь: в летнем белом плаще и белой же шляпе а-ля мафиозо. Следом за ним на порог выпорхнула очередная пассия Анзорика — в легком полупрозрачном пеньюаре и наброшенном на кругленькие плечики коротком халатике.
— О! Граница как всегда на замке, да?! Здорово, Ильдар! Как семья, как дети?
— Твоими молитвами, — пробурчал Джмалов, не в силах оторвать взгляда от пеньюара под которым угадывалось молодое стройное тело и необыкновенно высокая грудь.
— Вика, запахнись, не смущай господина милиционэра, — строго приказал Гурцелая.
Вика покорно влезла в халат вся и поинтересовалась жеманно:
— Когда вернешься, Анзорик?
— Э, откуда я знаю, да? Бизнес, лапочка, вещь непредсказуемая. Туда поехал, сюда поехал, туда — снова ехать надо. Ближе к вечеру позвоню — поедем мясо кушать, кино пойдем, да?
— Я уже скучаю, котик.
— Э, знаю, что врешь. Но все равно приятно, да. Ну, ступай! — Анзори шутливо шлепнул девушку по заду, и та, вернувшись в квартиру, принялась греметь сталью замков. Гурцелая тем временем нажал кнопку вызова лифта. — Ну что, Ильдар, поедем дело делать, да? Ты — свое, я — свое. Ты — за маленькие деньги, я — за большие.
Джамалов, с невероятным усилием воли удержался от грубой ответки и склонив голову к левому плечу, вполголоса предупредил:
— Жека, мы спускаемся.
— Понял тебя: вы спускаетесь, — отозвался откуда-то Крутов.
Осмотрев кабину подъехавшего лифта, Ильдар запустил Гурцелая первым, вошел следом за ним и по-гагарински скомандовал «Поехали!..»
…Джип Гурцелая с заведенным мотором и персональным водителем Дживаном внутри уже был подан к подъезду. Рядом с ним, вертя головой на 270 градусов, стоял Крутов.
— Здравствуй, Женя! Здравствуй, дарагой! — преувеличенно-радостно загомонил Анзорик, выходя из дверей.
— После, в машине поздороваемся, — сквозь зубы выдавил Крутов. — Давай пошевеливайся.
— Невоспитанный ты человек, Женя. Грубый. Смотри, накатаю телегу твоему руководству.
Анзорик и Крутов забрались на заднее сиденье. Спереди сел Ильдар. Хлопнули дверцы. Джип, переваливаясь через «лежачих полицейских», медленно пополз из двора на проспект, и «гоблины» приступили к отбытию очередной повинности. «Милицейские шестерки запустили шестеренки», — как некогда мрачно высказался Вучетич, возвратившись со своего первого «дежурства по телу борзого рейдера».
* * *
После того как Павел Андреевич и Олег Семенович, «поставив галочки», убыли из конторы, празднование дня рождения Гриши Холина пошло по накатанной дорожке: много водки, еще больше пьяных споров и немного танцев. В последнем пришлось отдуваться Ольге, поскольку Наташа Северова, давшая себе зарок завязать с корпоративными пьянками, удалилась еще раньше верховного руководства.
