Убойная стрела Амура - Андреева Валентина Алексеевна
Вернулась Таисия достаточно быстро и с двумя фонариками. Тяга к знаниям была настолько сильна, что мы забыли про незапертую дверь. В принципе, это Наташкина вина. Перестраховщица подруга все три ключа таскала с собой, так и не решившись выделить мне один из них. Считала, что все равно потеряю. Да и, честно говоря, ничьего появления в комнате, кроме как Наташкиного, я не ждала. А Мухатская вообще на эту тему не задумывалась.
Луч фонарика высветил узкий проход на ширину коридора, высотой метра полтора. На противоположной стене виднелся прямоугольник маленькой дверцы – аналог той, которую я распахнула из камина. Металлическая ручка тускло светилась.
– Этот проход ведет в комнату, расположенную напротив вашей. Ее кладовой называют, – прогудела мне в ухо Таисия и предприняла попытку вырваться вперед.
Я едва успела ухватить ее за подол легкой юбки. Раздался легкий треск, перекрываемый моим отчаянным: «Стоять!!!» Уже более спокойно я пояснила:
– Надо детально обследовать пол. Он отлично подходит для проявления скрытых резервов злой человеческой изобретательности.
– Скрытых?
– Ну да. Кто ж в нормальном состоянии будет демонстрировать напоказ каверзные штучки, явно противоречащие правилам техники безопасности? Это только древние египтяне могли поплевывать на них с высоких пирамид. В то время считалось хорошим тоном при возведении их устраивать разного рода ловушки. Шагнешь в заманчивый коридорчик и… Впрочем, лететь придется недолго, так что крылья за время скоростного спуска вырасти не успеют. Тюкнешься лбом о… саркофаг Полины и…
Мухатская с уважением посмотрела на мой фингал и безропотно отступила. А я осторожно шагнула вперед и, поняв, что бетонный пол из-под ног уходить не собирается, отцепилась от стенки камина и в свете фонарика принялась изучать дальнейший маршрут. Сразу же ощутила чувство гордости. Ровно на середине прохода был прямоугольный люк, увенчанный металлической крышкой с ручкой. Не будь я такой впередсмотрящей умницей, догадавшейся высветить себе путь, наверняка бы об эту ручку споткнулась. Интересно, второй фингал на лбу получился бы симметричным первому?
Положив фонарик на пол, я опустилась на колени и попробовала приподнять крышку, сразу решив, что если это будет трудно, надрываться стану. Но она на удивление легко поддалась. Вниз, скорее всего в подвал, уходили металлические ступеньки. Я не решалась держать крышку одной рукой, а фонарик на полу светил слишком прямолинейно. Довольно узкие ступеньки показались мне очень неприглядными. Поручней не имелось. Спускаться или подниматься можно было только страхуясь руками о бетонные стены.
– Ну, что там? – исходила нетерпением госпожа Мухатская.
– По-моему, дорога в преисподнюю, – ответила я, пугаясь отголосков собственных слов, гулко отозвавшихся из мрачной глубины черной дыры.
– У меня спина затекла! – жалостно поведала ясновидящая.
– Можешь следовать за мной, – милостиво разрешила я, – только лаз не закрывай.
И уже без опаски двинулась вперед.
Дверца в кладовую также открылась без проблем. С внешней стороны она была отделана панелями «под дерево». Несмотря на то, что день давно сдал рабочую смену вечеру, комната показалась удивительно светлой. Небольшое помешение – метров пятнадцать от пола – до середины стен было отделано все теми же панелями и являло собой образец смешения стилей. Рококо, представленный изящной лепниной на потолке, особенно резко контрастировал со стилем безалаберности и бесхозяйственности. Шкаф – полуфабрикат, которому не повезло стать предметом мебели. «Казенная» штора на окне, неряшливо провисшая за счет нескольких оторванных петель, банки с красками, одна из которых была опрокинута. Ее белое содержимое, похожее на огромную кляксу, вытекло на пол и благополучно засохло на простом линолеуме. В одном из углов были сложены рамы для картин, подрамники, рядом стояло пластиковое ведро с непонятным содержимым, из которого торчали ручки малярных кистей. Тут же неподалеку валялась керамическая плитка. Очевидно, ей не понравился порядок, в котором ее пытались сложить стопкой, и она предпочла изобразить из себя подобие холмика. Только стопка картин была аккуратно сложена у стены. Ничего интересного – простые репродукции. «Полине» здесь явно не место.
– Ну и что вы здесь собирались найти? – спросила я у ясновидящей, забыв момент недавнего перехода на «тыкание».
Она загадочно улыбнулась:
– Доказательства своим выводам! – И буквально прилипла к стене, обследуя ее руками. Оторванный мной от подола кусок ее юбки вызвал у меня чувство вины, которое я тут же попыталась подавить.
– Собираетесь пройти сквозь стену?
– Понимаешь, эта комната изначально предназначалась мне. Из нее вела дверь во вторую. По понятным причинам мне хотелось жить на отшибе.
Я угугнула, подтверждая тем самым свою понятливость.
– Но к своему великому удивлению, обнаружила изменение в планах распределения помещений. Эту комнату полностью изолировали, заделав дверной проем. Теперь понятно почему. Непонятно другое – почему сразу…
Со стороны прохода донесся какой-то шорох. Мухатская так и замерла с раскрытым ртом и возмущенным выражением лица. А я застыла, любуясь на то, как застыла она.
– Добытчица вернулась. Наташка. С киселевским фонариком, – мелькнула единственная догадка, и я кое-как попыталась ее озвучить.
Мухаткина закрыла рот, растянула губы в улыбке и, прижав руку к груди, завела глаза к потолку в стиле рококо. В дополнение легкими колебаниями показала всю необоснованность своего испуга.
– Будем ждать моего громкого призыва из камина в место временной регистрации или вернемся добровольно? – успокоенная ее видом, спросила я.
– Я хотела проверить, нет ли здесь, в стене, потайной дверцы, – доверчиво пролепетала ясновидящая.
– Думаешь, весь дворец состоит из каморок папы Карло? – Спросила это без всякого раздражения, снова переходя на «ты».
– Меня волнует только эта стена. Не могу отделаться от ощущения, что кто-то постоянно за мной наблюдает.
Я сразу вспомнила фильмы, в которых демонстрировались довольно страшноватые эпизоды с использованием картин и собственных острых глаз наблюдателя. Тот самый случай, когда последний, почти не изменяя личность портрета, смотрит на окружающую обстановку уже не его, а своим собственным взглядом.
– Ты что, агент ФСБ или иностранной разведки? – попыталась я пошутить, но вышло неудачно.
– Умная вроде баба, а дура! – обиделась Мухатская. – Да за те сведения, хранительницей которых я являюсь, многие бы огромных денег не пожалели! Если хочешь знать, я не одно преступление предотвратила! – И читая на моем лице то, что там написано не было – я ей верила, с раздражением пояснила: – Представь себе простейшую ситуацию: муж – крупный бизмесмен, жена – стерва, скучающая по любви и пониманию, находит оба этих чувства в конкуренте мужа…
– Все ясно. Продолжим поиски. Двигаемся обратно, – торопливо заявила я и вдруг услышала звук вставляемого в замочную скважину ключа… Кто-то пытался открыть кладовую. Молнией мелькнула мысль, что ключ от этой комнаты должен быть только у Ольги, и тут же погасла. Не о том следовало думать в данную минуту…
2
В сторону замаскированного прохода мы шмыгнули так быстро, что даже пятки не сверкали – не успели. Дверцу за собой закрывали уже тогда, когда распахнулась входная дверь. И обе с опозданием вспомнили, что оставили где-то рядом с репродукциями фонарики. В проходе сразу возникла такая густая темень, что я не решалась сдвинуться вперед хотя бы на сантиметр. Темнота раздвинула границы узкого пространства в стороны. Несмотря на осязаемые руками стены, мне казалось, что стоит только шагнуть, как окажусь в огромном черном мире, из которого нет возврата назад. Похоже, Таисия испытывала сходные чувства. Она не отвлеклась даже на очередной треск отрываемой от пояса юбки – результат моей неловкой попытки обрести в лице ясновидящей дружескую поддержку.
