Валентина Демьянова - Копайте глубже
Генрих Иванович говорил так громко и раздраженно, что я, стоя за дверью, невольно слышала каждое слово:
"Не пори горячки! Ты и так своими необдуманными действиями создала нам массу неприятностей! Если бы не ты, у нас было бы намного меньше проблем!"
Похоже, собеседница на том конце провода с ним согласна не была и в ответ разразилась пространной тирадой. Сначала он её терпеливо слушал, потом не выдержал и перебил:
"Я сказал тебе, что все будет нормально! А ты прекрасно знаешь, что я всегда держу свое слово. Перестань психовать! Я контролирую ситуацию!"
Упрямая собеседница заверениям Генриха Ивановича не поверила и начала доказывать что-то свое. Ее слова вызвали у хозяина приступ яростного раздражения, он не выдержал и сорвался на крик:
"Да получишь ты свои деньги! Получишь! Кстати, ты их и так уже получила не мало. И впредь будешь получать, если прекратишь заниматься самодеятельностью! И, пожалуйста, не спорь со мной! Ты знаешь, я этого не терплю! Делай, что приказано!"
Тут собеседница сказала что-то такое, от чего он задохнулся, затрясся от гнева и, перейдя на хриплый шепот, просипел:
"А вот это ты зря! Угрожать мне не советую! Можешь крепко пожалеть! Я ведь о тебе достаточно знаю! Одна история с мужем чего стоит!"
Тут он, не иначе как спиной, почувствовал присутствие постороннего и резко развернулся в мою сторону. Рука его попрежнему крепко сжимала телефонную трубку из которой неслись звуки пронзительного женского голоса. Мы были знакомы с ним несколько лет. Не могу сказать, что знала его очень хорошо, но ни разу за все это время я не видела у него такого лица. Куда-то исчезло обычное для Генриха Ивановича выражение мягкости и добродушной иронии, лицевые мускулы затвердели, отчего черты лица заострились и в них проступило что-то злобное. Целую минуту он смотрел на меня, пытаясь понять, откуда это я взялась. Потом пролаял в трубку:
"Все! Пока! Мне надо идти!" - бросил её на рычаг и раздраженно поинтересовался:
"Что Вы тут делаете, Ира?"
Я была так изумлена и растеряна, что вразумительный ответ смогла дать только со второй попытки:
"Танюшка... Танюшка послала меня за Вами... Гости заждались... пора резать торт."
Генрих Иванович обладал железной волей. Пока я, спотыкаясь на каждом слове, пыталась объяснить причину моего появления в его святая святых, он сумел взять себя в руки. Лицо приобрело привычное расслабленно-ироничное выражение, а в голосе опять зазвучали бархатные нотки:
"Ах да, конечно! Как это я забыл!"
С неожиданной для своей массивной комплекции живостью он в несколько шагов преодолел расстояние от стола до двери, подхватил меня под руку и повлек по коридору прочь от кабинета. При этом он не замолкал ни на минуту, будто старался словесным потоком стереть в моей памяти давишний разговор:
"Не хорошо, конечно, заставлять ждать себя, но все дела, Ирочка, дела! Сами видите, даже в праздник покоя нет! Вот клиентка позвонила! У неё неприятности, она беспокоится, а я вынужден оставить гостей и утешать её."
Тут он прервал свой монолог и неожиданно поинтересовался:
"И долго Вы там стояли?"
Я глянула в его глаза под припухшими веками и невольно поежилась, уж очень испытающе и крайне недоверчиво глядели они на меня. Сознаваться, что я невольно подслушала частный разговор, не предназначавшийся для моих ушей, было крайне неудобно и я яростно замотала головой:
"Нет, я только подошла!"
Генрих Иванович приобнял меня за плечи, мягко улыбнулся и проворковал:
"Ну, что ж пойдемте! Пойдемте! Порадуем гостей!"
Но глаза его при этом не улыбались и смотрели на меня с большой задумчивостью.
Когда мы появились в гостиной, измаявшиеся в ожидании фирменного угощения гости, приветствовали нас радостными возгласами. Всеобщее внимание тут же переключилось на Танюшку, которая с появлением мужа незамедлительно принялась резать торт на куски, поэтому никто не заметил моего смятения. Только глазастая Лариска уловила что-то неладное и бочком протиснулась в мою сторону. Пристроившись за моим плечом, он жарко задышала мне в ухо:
"Ты в порядке?"
Я кивнула и шепотом ответила:
"Давай быстро сматываться отсюда!"
На Ларискином лице появилось выражение, которое мне и объяснять не нужно было: подружка с места не сдвинется, пока не съест свой законный кусок. Я обреченно вздохнула и прошипела:
"Ешь быстро свой торт и поехали."
Лариска поспешила за вожделенным угощением, а я уселась в углу дивана и попыталась разобраться в собственных мыслях.
В освещенной ярким светом, полной смеющихся людей комнате мой испуг вдруг показался мне нелепым. В голову пришла мысль, что в сущности ничего ужасного в кабинете не произошло. Действительно, хозяин несколько раздраженно говорил по телефону, но если это была навязчивая и бестолковая клиентка, то понять его было можно. А те несколько фраз в разговоре, которые показались мне подозрительными, наверное имели вполне невинный смысл. Просто я не слыхала, что говорилось на другом конце провода, вот эти обрывки разговора и показались мне странными. А злобное выражение его лица, которое в сущности и испугало меня, легко объяснялось моим живым воображением и обостренной мнительностью. В последнее время я здорово устала от подозрительных типов, которые в большом количестве встречались на моем пути, мне от них, можно сказать, проходу не было и поэтому ужасно не хотелось к уже имеющимся в наличие подозреваемым добавлять новую личность. В результате, к тому моменту, когда Лариска, наконец, вернулась ко мне, мне удалось полностью успокоить себя. Я решила, что Генрих Иванович, конечно, не самый приятный человек, но в подозреваемые все же я записывать его не буду.
Конечно, одним куском торта Ларка не ограничилась. За ним последовал второй кусок и чашка чая. Чай помог проглоченному торту благополучно разместиться в Ларкином желудке и это навело подружку на мысль, что она может вполне успешно одолеть и третий кусок. Если даже эта мысли и показалась Ларке вздорной, она, тем ни менее не стала упрямиться и покорно пошла за добавкой. Потом ей захотелось выпить ещё одну чашку чая, что после трех приторных кусков теста было не удивительно. Чай подействовал на подружку благотворно и она, полная благодушия, примостилась рядом со мной на диване. К этому моменту с тортом было покончено и гости дружно засобирались домой. Мы все шумной толпой вывалили на улицу, тепло распрощались с хозяевами, загрузились в машины и отбыли. Не успели мы выехать за ворота, как Лариска свернулась калачиком на заднем сидении и мирно задремала. Мне это было только на руку, так как давало возможность спокойно обдумать мероприятие, которым я твердо намеревалась заняться этой ночью.
Глава 24
Я ехала по ночной улице и вглядывалась в номера домов. Дом Светкиного любовника оказался именно таким, как его описала Лариска: богатым, двухэтажным, с черепичной крышей. Памятуя о любопытном старичке в доме напротив, я не стала притормаживать, а медленно проехала дальше и свернула за угол, решив объехать квартал и осмотреть подходы к дому с тыла. Мне казалось, что с заднего двора будет легче пробраться к дому и оказалась права. Весь участок позади дома занимал сад, от улицы его отделял лишь невысокий забор, перелезть через который труда не составляло.
Я легко перемахнула через него и направилась к дому, подсвечивая на ходу фонарем. Опасений столкнуться с кем-то у меня не было: Светка говорила, что Михаил Петрович жил один.
С окнами первого этажа мне не повезло, они были плотно закрыты, лезть на второй этаж я не решилась (навыков не хватало, да и смысла не видела.), поэтому я занялась исследованием цокольного этажа. Тут мне улыбнулась удача: со стороны сада подвал имел два окна. Правда, они оказались закрыты, но я была готова к такому повороту событий и прихватила кое-что из дома. Натянув тонкие кожаные перчатки, я достала моток широкого скотча, наклеила его крест на крест на окно, хорошенько примерилась и саданула со всего размаха кулаком: стекло с тихим звоном раскололось на куски. Я осторожно извлекла острые осколки, нащупала защелку и створки распахнулись. Сунув голову внутрь, я сделала попытку разглядеть помещение, в которое так бесцеремонно вломилась, но подвал был огромным, тонул в темноте и в слабом свете фонарика мне удалось увидеть только кусок цементного пола. Расстояние до него казалось не очень большим, другого пути проникнуть в дом у меня не было и я решила рискнуть. Фонарь я спрятала в нагрудный карман, сама легла на живот и стала осторожно сползать через оконный проем вниз, а так как спускалась я ногами вперед, то в какой-то момент мне пришлось ухватиться за край оконной рамы и повиснуть на руках. Нужно прямо сказать, что ощущение было не из приятных, мерещилось, что в подвале кто-то есть и вот сейчас он схватит меня за ноги, а я, подобно связке сосисок беспомощно болтающаяся на стене, не смогу оказать ему никакого сопротивления. В какой - то момент мне вдруг захотелось плюнуть на все, выскочить наружу и дать деру. Но, к сожалению, осуществить эту задумку я уже не могла по той простой причине, что подтянуть свое тело на руках и протиснуть его в узкое окно было выше моих физических способностей. Поэтому, потосковав немного и здраво оценив свои шансы на немедленное возвращение, я, наконец, решилась, разжала пальцы и упала вниз.
