Лорен Эстелман - Шерлок Холмс и доктор Джекил
— Думаю, вы рассказали достаточно, доктор, — прервал его Холмс. — Ухудшение здоровья Лэньона, повлекшее за собой его преждевременную смерть, началось именно с той ночи, когда на его глазах произошло перевоплощение.
Джекил мрачно кивнул:
— Искушение раскрыть тайну самому ярому оппоненту было слишком велико. Джекил отличался скрытностью, Хайд же только и жаждал, что продемонстрировать свой триумф. Полагаю, смерть Лэньона — ещё одно убийство, которое можно мне предъявить.
— Отсюда вполне естественным образом следует, что изоляция Джекила возобновилась, поскольку тот и сам толком не знал, когда и где может произойти перемена.
— В этом-то весь ужас, мистер Холмс. В порошке содержалась некая примесь, придававшая снадобью его чудесную силу, — примесь, воссоздать которую невозможно. Я знаю, потому что обошёл буквально все аптеки в Лондоне. Без неё я обречён, ибо мне удаётся оставаться в данном состоянии лишь посредством предельной концентрации. Сколь быстро может разыграться трагедия, вы могли убедиться в свой прошлый визит, когда я едва успел выставить вас из комнаты, прежде чем произошло перевоплощение. Совершенно не навредив самому Хайду, преступления этого человека наделили его господством над прежним хозяином. И в то же самое время они окончательно решили нашу судьбу. Возможно, моих слуг и встревожило то отчаяние, в котором я пребывал после этого открытия.
— А вы не пытались исследовать порошок, чтобы определить характер примеси? — спросил я.
— Пытался и потерпел неудачу, доктор! — вскричал Джекил. — Несомненно, будучи медиком по образованию, вы знаете, что на нашей планете существует бесконечное количество веществ, так что все попытки за одну лишь человеческую жизнь выявить то случайное вещество, чьи свойства не соответствуют свойствам любых других, совершенно безнадёжны.
Холмс кивнул:
— Доктор совершенно прав, Уотсон. Но даже если бы наперекор всем законам природы ему всё-таки повезло натолкнуться на ключ к загадке, его шансы на повторение точного соотношения примеси и основания, необходимого для достижения требуемого эффекта, астрономически малы. Пожалуй, соотношение один к двадцати триллионам не будет в данной ситуации надуманным. Я сам в некотором роде поклонник химической науки, доктор Джекил, — добавил он скромно.
Я хлопнул себя по лбу:
— Чёрт возьми, ну конечно же! Я совсем забыл! Холмс! Вы же химик. Там, где знания одного человека потерпели неудачу, другой может добиться успеха. Что скажете, доктор? Позволите Шерлоку Холмсу исследовать примесь?
Он снова задрожал:
— У меня оставалась лишь одна, последняя, порция изначального порошка. И я только что её принял. Вот что я имел в виду, когда сказал, что вскоре Джекил навсегда прекратит своё существование. Даже сейчас мне кажется, что я слышу жуткий смех Хайда, эхом отдающийся в моём черепе. Его триумф будет концом для нас обоих.
И пока он говорил, я вообразил, будто уже различаю в чертах Джекила признаки той ужасающей бледности, что мы наблюдали накануне его перевоплощения во время нашего прошлого визита. Я поднялся, решив уйти, прежде чем произойдёт новая трансформация.
Холмс, однако, не пошевелился, всё так же продолжая стоять перед камином. Он изучал нашего хозяина с холодным, чисто академическим интересом, словно находился в лаборатории.
— Осталось объяснить ещё одну загадку, — произнёс он. — Два месяца назад Хайд вдруг объявился средь бела дня возле дома Лэньона. Мне доподлинно известно, что он покидал дом как Джекил. Почему вы пошли на такой риск?
Учёный кивнул:
— Так это вы преследовали Хайда в тот день! Он так и подозревал, хотя едва ли вас узнал. — Доктор устало пожал плечами. — То было безумие отчаяния. Меня вдруг захватила идея, что при содействии выдающегося Лэньона мне всё-таки удастся как-нибудь воссоздать изначальный порошок. Перевоплощение в пути привело меня — или, скорее, Хайда — в чувство, и безумная надежда была оставлена. Повторное появление убийцы на пороге дома Лэньона могло закончиться вызовом полиции. Хайд велел кучеру вернуться к дому Джекила — точнее, остановиться за углом, где он мог войти, не попавшись на глаза слугам. Однако решение было принято слишком поздно, к тому времени Хайда уже опознали. — Он помолчал, а затем с интересом взглянул на моего товарища. — Что же привело вас сюда в этот роковой день? Возможно ли, что за столь короткое время вы смогли прийти к той же истине, к которой я шёл всю жизнь?
Холмс махнул рукой:
— Просто охотничий инстинкт, а может, интуиция. Что-то из прочитанного ранее днём вдруг вспомнилось, когда я играл на скрипке. Это и ещё кое-что, что я увидел, не разглядев поначалу последнего акта отчаяния.
Последовала тишина, не менее долгая и тягостная, чем гнетущая траурная атмосфера, которая воцаряется после ухода последнего посетителя в комнате, где выставлен для прощания гроб с покойником. Где-то в отдалении размеренными и бесстрастными ударами часы отсчитывали оставшиеся мгновения Генри Джекила.
Нечто сродни сочувствию мелькнуло в обычно холодных глазах сыщика.
— Ну и каковы же теперь ваши планы?
— На рабочем столе у меня стоит склянка с кураре. Джекилу не хватает мужества принять яд, а у Хайда нет желания это делать. Молю, чтобы он воспользовался верёвкой, которая, несомненно, и суждена ему, если его схватят. Другой возможности скрыться для нас просто нет.
Холмс неодобрительно покачал головой:
— Хайд никогда не совершит самоубийство. Его мерзкое себялюбие потребует найти способ избежать виселицы.
— Тогда остаётся только одно.
Под нашими взорами Джекил с усилием поднялся из кресла и взял кочергу, стоявшую возле камина. Поигрывая ею, он уставился на сыщика.
— Что вы делаете? — спросил Холмс, нащупывая в кармане револьвер.
— То, что должен делать человек, не имеющий желания жить и смелости умереть, — ответил доктор, неуклюже надвигаясь на него.
— Не дурите, Джекил! — Мой товарищ отступил на шаг и достал револьвер.
Я поднял с пола свой.
— Берегитесь, Холмс! — закричал я. — Он сошёл с ума!
Джекил издал тихий и безрадостный смешок, убедивший меня, что его разум и вправду повредился, не выдержав ужасной личной трагедии.
— Нет, доктор, — произнёс он, не останавливаясь и не отрывая глаз от намеченной жертвы. — Я действительно считаю, что впервые за многие, многие месяцы мыслю ясно.
Холмс упёрся спиной в дверь: ему больше некуда было отступать. Джекил занёс кочергу над головой и изготовился к удару. А тем временем его мощное тело, словно восковая фигурка, поставленная слишком близко к открытому очагу, начало как бы съёживаться, пока не стало напоминать дряблые формы Хайда. Холмс в упор выстрелил ему в грудь — раз, другой.
Какое-то время — мне показалось, что прошла целая вечность, — его противник стоял, словно парализованный, занеся, но не опуская для смертельного удара металлический прут. Я сжимал револьвер, твёрдо вознамерившись стрелять. Затем Джекил — вернее, уже Хайд — покачнулся и начал оседать, выпустив кочергу, которая со звоном упала на пол. В следующий миг он растянулся поверх неё. Потом дёрнулся и затих.
Я бросился к нему и поискал пульс. Через миг я поднял глаза на своего друга, который всё так же стоял, прислонившись к двери, с дымящимся в руке оружием, и мрачно покачал головой.
— Да смилостивится Господь над его душой, — пробормотал Холмс.
Раздался неистовый стук в дверь.
— Джекил! — Это был голос Аттерсона, звенящий от тревоги. Загремела дверная ручка. — Чёрт возьми, Джекил, если вы в порядке, ответьте! Пул, выламывай дверь!
Дверь содрогнулась в косяке, как от сильного удара плечом. Это в буквальном смысле подтолкнуло Холмса к действиям.
— Уотсон, сюда! — рявкнул он. — Живо! Держите дверь!
Подняв револьвер, я подчинился. Лишь только я упёрся плечом в дверь, как Холмс бросился к рабочему столу Джекила. Тот был завален бумагами, испещрёнными убористыми заметками и химическими символами. Мой друг быстро просмотрел их, затем сгрёб и свалил в железный таз поблизости. Потом схватил бутылку с этикеткой «Спирт», открыл её, понюхал, чтобы убедиться в содержимом, и перевернул над бумагами, тщательно поливая их жидкостью.
— Скорее, Холмс! — взмолился я.
С той стороны к Аттерсону и Пулу присоединился ещё кто-то, и противостояние совместным усилиям этой троицы истощало как мои силы, так и крепость замка.
Знаменитый сыщик отступил назад, чиркнул спичкой и бросил её в таз. Бумаги немедленно вспыхнули мощным пламенем, взметнувшимся едва ли не до потолка.
— И вместе с заметками Джекила исчезают и шансы, что кто-нибудь однажды повторит его дьявольские эксперименты, — произнёс Холмс, наблюдая за огнём, поглощающим надежды и мечты этого заблудшего горемыки, Генри Джекила. — Можете теперь отойти от двери, Уотсон.
