Александра Авророва - Шутка с ядом пополам
Даже сейчас, спустя почти неделю, при воспоминании о продолжении разговора у Лидии Петровны начинало стучать в висках. Но она взяла себя в руки и сообщила Талызину почти спокойно:
— После того, как он рассказал мне про свое открытие, мы еще немного поболтали, и я ушла.
— Во сколько?
— Еще не было одиннадцати.
— Дверь он за вами закрыл?
— Ну, наверное. Я не проверяла.
— И куда вы отправились? — без эмоций осведомился Игорь Витальевич.
— По магазинам.
— По каким?
— На Невском. Гостинку обошла, Пассаж, еще всякое.
— И что вы купили?
Лидия Петровна задумалась, потом встала и принесла флакон духов.
— Купила в фирменном магазине «Труссарди», — похвасталась она.
— И наверняка сохранили чек? На всякий случай?
— Нет, — нервно возразила собеседница, — не сохранила. Зачем? Духи эти я знаю, менять их не собираюсь. Чека нет.
— Обидно. И что вы делали после магазинов?
— Поехала домой.
— Во сколько?
— После трех. Точно не помню.
— Теперь перейдем к воскресенью. Чем вы занимались в воскресенье?
— На кладбище ездила. Вы там меня видели.
— А до этого?
Лидия Петровна с недоумением передернула плечами.
— Встала, позавтракала, наложила макияж и поехала.
— Одна?
— Да.
— А ваш муж остался дома?
— Нет, он еще в пятницу уехал на дачу. Вернулся только сегодня.
— Возможно, время вашего выхода из дома может подтвердить консьержка?
— Да где ей, дуре старой! — ожесточенно выругалась Лидия Петровна. — Ничего она не помнит!
— А совсем недавно, — съязвил Талызин, — вы оценивали ее память иначе. Надеюсь, вы понимаете, что подкуп свидетеля говорит не в вашу пользу?
— А кто знал, что вы докопаетесь? — парировала собеседница. — Знала бы, так, конечно, не стала бы подкупать. Только шубу зря выбросила, а обратно теперь фиг получишь! Правда, мала она мне, но я б могла ее, например, Татьяне подарить.
— Если вы ни в чем не виноваты, непонятно, зачем было обеспечивать себе ложное алиби.
— Как зачем? Получалось, я последняя, кто его видел. Да вы б меня по судам затаскали! Мне это надо? Да и вообще, знаю я вас, ментов. Вам только попадись, а виновата, не виновата — разбираться никто не станет. Вы меня за дурочку-то не держите, не первый день на свете живу. Так что мне теперь будет?
— Пока ограничимся подпиской о невыезде, а дальше посмотрим. Если вспомните какие-либо детали, относящиеся к делу, звоните. В любом случае, я вас еще вызову в прокуратуру.
Следователь пока не сделал для себя определенных выводов. Частично подозреваемая, несомненно, говорила правду. Столь же несомненно — правду она говорила только частично. Вопрос в том, насколько существенные сведения она скрывала. Если только нечто, связанное с Мариной — а, судя по внезапно появившемуся желанию проломить Марине ногу, данная тема в среду обсуждалась, — то не столь это важно. А вот если скрывалось нечто, связанное с убийством… Дамочка оказалась весьма ревнивой, если приглядеться, это заметно. Обозлилась во вторник и решила отравить бывшего любовника, а затем прикончила его любовницу. Хотя в магазин «Труссарди» ребят послать надо, чем черт не шутит.
В это время Марина сидела на кафедре, ожидая Вику. Усталая и расстроенная, она опустила голову на руки и закрыла глаза. Неожиданно она вздрогнула и обернулась. Обернешься тут, когда посереди груд лабораторного оборудования после напряженного рабочего дня тебя целуют в затылок!
В полной прострации оглядев Некипелова, она искренне сообщила:
— Совсем обалдел на старости лет!
— Вот так некоторые женщины реагируют на знаки внимания, — иронически прокомментировал Сергей Михайлович.
Марина собралась было в ответ съязвить, однако, увидев выражение его лица, примирительно объяснила:
— Если б это был действительно знак внимания, наверное, я бы среагировала иначе. Но когда таким экзотическим образом производится проверка бдительности, трудно не удивиться.
— Не будешь же ты делать вид, — холодно произнес Сергей Михайлович, — что ничего не понимаешь.
— Смотря чего, Сережа.
— Что я люблю тебя, черт возьми! — заорал он и зачем-то изо всех сил грохнул стулом.
Ошеломленная этим взрывом эмоций всегда такого сдержанного Некипелова, Марина с трудом выдавила:
— Давно ли? Неделю назад я видела тебя воркующим с женой.
— Давно ли? — задумчиво повторил он. — Лет восемнадцать, наверное. С того дня, когда в первый раз тебя увидел. Ты разговаривала с Бекетовым в коридоре около триста десятой аудитории. У тебя тогда еще была коса, и ты время от времени сама себя за нее дергала. А обстригла косу ты через пять лет. Рассталась с Бекетовым и сразу обстригла.
— Да, — кивнула Марина. — Я тогда решила начать новую жизнь. Или попытаться ее начать, по крайней мере. Сереженька, скажи мне честно, пожалуйста… Ты серьезно или нет?
Он пристально посмотрел ей в глаза, и она, смутившись, добавила:
— С такими признаниями обычно не ждут по два десятилетия.
— А какой был смысл выставлять себя на посмешище? Ты любила его, а не меня.
— Да, но… он женился, и…
— Да хоть бы он тысячу раз женился, что с того! — снова вышел из равновесия Сережа. — Пока он был жив, ты бы никогда не полюбила никого другого. Что я, не знаю тебя, что ли? — Он немного успокоился и горько заметил: — По большому счету, тебя можно понять. Он гений, а я обычный человек. Мне состязаться с гением невозможно. А женитьба ничего не значит — сам второй раз женат. Нет, пока он был жив, шансов у меня не было.
— А теперь он мертв, — вырвалось у Марины.
Она вдруг вспомнила слова Талызина о том, что Некипелов отсутствовал на работе в среду с половины двенадцатого до часу. Тут же защемило сердце. Но нет, такого не бывает! Вернее, бывает, но в романтической опере или в бразильском сериале. Наши холодные петербуржцы, желая избавиться от соперника, не подливают ему яду, они предпочитают более безопасные пути.
Сердце продолжало болеть, не желая считаться с логикой, и Марина спросила:
— Сережа, где ты был в среду с половины двенадцатого до часу?
Сергей глубоко вздохнул, затем усмехнулся.
— И это знаешь? Твой приятель хорошо работает.
— Сережа, где ты был в среду с половины двенадцатого до часу?
— Не буду тебе врать. Хорошо. Я действительно был у Бекетова. Но я нашел его уже мертвым.
— Что?
— Это правда.
— Погоди… Значит, ты бросил студентов и поехал к нему? Просто так, без причины?
— Причина была. В понедельник мы обсуждали с ним кое-что, и мне это не давало покоя… а, чего уж теперь! Мы говорили о тебе… Он вспомнил ту странную беседу, которая произошла в понедельник вечером в лаборатории. Сперва затронули научные темы, потом Аню и Кристину, а потом…
— Ваш тип личности почему-то очень привлекателен для женщин, — не без зависти прокомментировал Сережа.
Видимо, зависть слишком явно прозвучала в голосе, поскольку Бекетов ответил:
— Брось, Сережка! В этом ровно столько минусов, сколько и плюсов. У нас у обоих с тобой по два брака, и от каждого дети. Но ты еще не дошел до той мысли, которая посетила меня на исходе пятого десятка. Не стоит заводить детей, если их мать — не та женщина, с которой ты будешь в силах провести всю жизнь.
— А если такой нет? Или она любит другого?
И тут же перевел разговор в иное русло (хотя ему оно не казалось иным):
— А вы не боитесь, что Лидия Петровна оскорбит Марину? Она ведь ненавидела ее со страшной силой. Я хорошо помню тот период. — Да, но в результате поле брани осталось за Лидой, так что она имела основания успокоиться. Скорее ей впору оскорблять Таню, но с Таней у них прочный мир. Кстати, тебе не кажется, что Кристинка чем-то на Марину похожа?
— Внешне? Что-то есть. Я имею в виду, от Марины той поры.
— Разумеется, внешне. Внутренне она совсем другая, тем и интересна. Хотя и тут есть нечто общее.
— Что же?
— Возможно, дело в возрасте, но Кристинка пока совершенно естественна. Много ли ты знаешь подобных женщин? Ведь они по природе актрисы. Нет, не волнуйся, оскорбить Маришу я Лиде не дам. Мариша — создание хрупкое.
— Мне так не кажется. У нее весьма твердый характер.
— Одно другому не мешает. Твердое-то как раз и бывает хрупким.
— А, раз вы считаете ее хрупкой, — сказал Сергей, чувствуя, как бешено бьется сердце, — отпустите ее.
— Ну, нет! — улыбнулся Бекетов. — Ты многого хочешь от жизни, Сережа. Даже тебе не все должно даваться даром. Борись, если для тебя это важно.
— С вами? Думаете, есть смысл? — попытался съязвить Некипелов.
— Решай сам. А то ишь — выбрал себе женщину, каких и на свете не бывает, да хочешь, чтобы ее тебе преподнесли на блюдечке?