Сергей Бакшеев - Я украду твой голос
К этому времени количество людей около места происшествия значительно возросло. Военные не оценили потенциальной угрозы и опрометчиво повели задержанный Объект мимо дома Галямова. Так им было ближе к служебным машинам. Когда группа солдат поравнялась с домом, жители перегородили улицу. Отовсюду слышались требования отпустить Объект. Военные попробовали отступить. Но толпа сомкнулась и сзади. Противостояние нарастало.
По приказу капитана Трифонова военные щелкнули затворами и угрожающе подняли стволы автоматов. Это завело толпу еще больше. Раздавались крики: «Ах, так! По своим стрелять!», «Мы для вас теперь фашисты?», «Солдатики, у вас тоже есть мамки, а если в них прикажут стрелять?», «Убейте меня. Девочку мою убил маньяк, а вы меня. Вот ее фотография, посмотрите, какая она была». И еще много других реплик, которых я точно не помню.
Толпа наседала. Вперед выступили женщины. Трифонов требовал открыть огонь, но молоденькие солдатики не решались. В какой-то момент раздалась автоматная очередь. Наверное, у кого-то не выдержали нервы, и дрогнул палец. Упали две женщины. Улица огласилась негодующим ревом толпы, и дальше всё смешалось. Толпа ринулась на солдат. Звучали выстрелы, отчаянные крики. Я стрелял из пистолета в воздух, пытался урезонить людей, но мой голос тонул во всеобщем шуме.
Кто-то затащил в дом останки Галямова и поджог его жилище. Деревянный дом быстро вспыхнул. От близости огня люди еще больше озверели.
Приблизительно через полчаса на улицу Коминтерна были стянуты армейские подразделения, дежурившие на выездах из города. Первоначально они хотели блокировать район и провести жесткую зачистку. Но я убедил полковника Кротова рассеять толпу, и ни в коем случае не стрелять на поражение.
К 16–00 порядок в городе был в целом восстановлен. Погибли двенадцать гражданских лиц и пятеро военнослужащих. Количество раненых измеряется десятками. Двадцать два человека были нами арестованы.
Капитан Трифонов получил серьезные ранения и был отправлен в госпиталь. Человек по прозвищу Объект среди погибших, раненых и арестованных не обнаружен. Дальнейшие следственные действия силами моих подчиненных также не дали результата. Скорее всего, его отбили в самом начале беспорядков, и кто-то помог ему скрыться из города.
Майор Погосян Л.К.
02 июля 1953
Глава 31
В госпитале было душно, пахло кислыми щами и плохим табаком. Тяжелобольные питались в палатах, ходячие курили прямо в коридоре у раскрытых форточек, а лежачие тайно смолили сигаретки, выпуская дым под кровать. Медперсонал, еще не забывший фронтовые условия, закрывал глаза на подобные вольности. Сергей Васильевич Трифонов из-за раздробленной ступни, сломанных ребер и выбитого плеча первое время не мог передвигаться, но продолжал активно руководить поимкой Композитора с больничной койки. Сломанный нос изменил его внешний вид и тембр голоса, придав им тяжеловесную мужественность.
Пропавшего Композитора искали и в городе, и в окрестных поселках. Но поступивший сигнал из Усть-Каменогорска заставил расширить круг поисков. Осведомитель, из местных уголовников, сообщил, что похожего по приметам человека на пару дней приютили местные авторитетные воры, а затем, снабдив документами и билетами, отправили куда-то на восток. С тех пор под прицелом оперативников оказались все поезда и железнодорожные станции на тысячи километров в округе, но многочисленные грозные депеши Трифонова и усиленные патрули на вокзалах результатов не дали. К тому же бесследно сгинул и сам осведомитель.
Выздоровевший капитан Трифонов, помотавшись по Казахстанским и Сибирским городам, вынужден был вернуться в Москву.
Марк Ривун, по агентурной кличке Композитор, надолго исчез из поля зрения правоохранительных органов.
Этот день, как и многие предыдущие, был жарким и безоблачным. Под вечер яркое солнце закатилось за высокий горный склон, покрытый островерхими елями, и лишь перед самым закатом багровые лучи хищно блеснули из задымленной лощины, протиснулись в маленькое оконце низкой комнаты, заставив Марка очнуться от легкой дремы. Вот уже месяц он скитался по маленьким городам и железнодорожным станциям. Молчаливые люди с угрюмыми лицами встречали его в оговоренном месте, предоставляли жилище, и через два-три дня переправляли в другой поселок, подальше от милицейских постов и облав. Создавалось впечатление, что связи Кумаря не имеют границ.
В начале августа Марк оказался в отдаленной деревушке на Алтае. Два дня он скучал. Уханье ночных птиц, шелест листьев, журчание реки на перекате, удары топора и скрип телег ему изрядно надоели. Но на третий день после заката из лесной чащи он услышал гулкое ритмичное бумканье. Оно сопровождалось перезвоном маленьких колокольчиков, низкими вскриками и гортанными подвываниями. Необычный звуковой ряд заинтересовал Композитора. Он вышел из дома, оперся на изгородь. Вне бревенчатых стен монотонные звуки наполнились объемом, налились краской, приобрели завораживающий эффект. Не раздумывая, Марк покинул двор и направился в ночной лес.
Хозяйка дома, сухонькая старая алтайка, непутевый сын которой отбывал длительный срок в колонии, проводила молчаливого постояльца равнодушным взглядом. Пусть погуляет, здесь чужих нет.
Марк двигался напрямик по незнакомому лесу. Отсутствие тропинки и сгущающийся ночной мрак ему не мешали. Хруст веток под ногами, малейшие нюансы в распространении звука среди естественных преград помогали ему выбрать оптимальный путь. Он уже разобрался, что диковинная мелодия создается человеком на необычном инструменте и имеет определенную цель.
Вскоре любопытство вывело его на обширную поляну. В центре высился островерхий чум, рядом с которым полыхал костер, обложенный камнями. С краю к вековым деревьям прижалась большая бревенчатая изба с пристроенным сараем. У костра размеренно бил в бубен, пританцовывал и подпевал человек в просторном кафтане из оленьей шкуры. На нем со всех сторон тряслись фигурки животных, птиц, рыб, разнообразные погремушки и колокольчики, выполненные из костей и металла.
Шаман, догадался Композитор. Он сознательно использует звук для воздействия на сознание слушателей. В этом он похож на меня. А вдруг, он владеет главной тайной?
Вокруг костра на земле расположились человек двадцать. Единственная молодая женщина усердно подсыпала в огонь какие-то ягоды, поляна наполнялась опьяняющими запахами. Остальные, как завороженные, следили только за движениями шамана. Мимикой и жестами тот изображал животных, процесс охоты, обращался к богам и призывал духов. Он вихлял телом, мотал головой, крутился на месте. Жгуты с погремушками то разлетались, описывая круги, то со звоном собирались в кучу. Тональность голоса шамана менялась в широком диапазоне, расчетливые удары по бубну имели разный характер, выверенные движения заставляли громче звучать то те, то другие побрякушки.
Композитор хорошо чувствовал воздействие музыки на человека. Одурманивающий ритм, необычный деревянный бубен, обтянутый плотной кожей, с пустотелыми бугорками-резонаторами по окружности, колотушка из рога оленя, покрытая мехом, металлические и костяные подвески на бубне и костюме шамана порождали такое сочетание звуков, что слушатели погружались в гипнотический транс и подчинялись воле лесного музыканта.
Человек в оленьих шкурах не жалел себя. Темп нарастал, ритм учащался, низкий голос заметно вибрировал, движения становились импульсивнее. В один из моментов, после неистового вращения на одной ноге, шаман резко оборвал пение, изобразил с помощью бубна стук копыт, передернулся и загоготал, искусно имитируя лошадиное ржание. Его тело расслабилось, колотушка мягко ударяла по бубну, одухотворенное лицо смотрело в ночное небо.
— Учитель прибыл. Его дух во мне, — отстраненно сообщил шаман. — Спрашивайте.
Собравшиеся отреагировали дружным вздохом удивления.
— Когда будет дождь? — осторожно поинтересовался кто-то из толпы.
Шаман, закатив глаза, раскачивался на одном месте. С его губ срывались слова потустороннего голоса:
— Небо заплачет. Я вижу тучи. Они идут сюда с севера. Они появятся через два дня. Их чрево насыщено водой. Дождь будет долгим. Трава насытится, кусты набухнут, земля промокнет. Животные спрячутся в норы. Пламя потеряет силу и умрет. Огонь уйдет к звездам вместе с дымом.
Люди одобрительно загудели. Марк припомнил, что все эти дни он ощущал запах гари и слышал треск огня, съедающего лесные деревья, а хозяйка его дома тревожно бурчала о небесной каре.
Шаман вновь перешел на обычный голос.
— Учитель слушает нас. Что еще спросить?
— Когда появится мой избранник? — торопливо выдохнула женщина, сыпавшая ягоды в огонь. Всполохи костра освещали ее прямой нос, пухлые губы и две косички, лежащие горизонтально на большой груди. Темные азиатские глаза слезились от дыма.
