Гюннар Столесен - Навеки твой
– Что же произошло во вторник?
– Я уже давно приглашал ее поужинать со мной. А поскольку я женат, нужно было выбрать удобный момент, когда жена уедет из города или что-нибудь в этом роде. Во вторник моя жена по семейным делам должна была уехать в Тронхейм. Я напомнил Венке об обещанном ужине, и она вдруг согласилась.
– А раньше вы ходили куда-нибудь вдвоем?
– Нет. Никогда. Так что ты можешь себе представить, как я себя чувствовал. Что же случилось с Венке? – думал я. Неужели она наконец покончила с прошлым? И вот… Короче, – он передернул плечами, – мы пошли в ресторан, поужинали, и я проводил ее домой, проводил до квартиры. Вернее, я ждал у лестницы, пока она отошлет женщину, которая оставалась с Роаром. А потом я остался у нее. Это было непередаваемо. У меня так никогда ни с кем раньше не было, Веум!
Он сильно ударил кулаком о ладонь.
– Дьявол! – произнес он. – И вот теперь… всего через три дня…
Вторник… Это когда я сидел и разговаривал с Юнасом Андресеном. Но ведь она сказала…
– Это было неповторимо, Веум! Это было великолепно. Я, старый разбойник, я не мог на это и рассчитывать. Ведь что я хочу сказать: если ты знал одну женщину, считай, что ты знаешь их всех. Ничего нового! Но вдруг… вдруг ты встречаешь женщину на двадцать лет моложе тебя, и она учит тебя чему-то, и тебе хочется плакать, понимаешь, Веум!
Я хмыкнул.
– Она сказала тебе, почему сдалась? – осипшим голосом спросил я.
Он посмотрел на меня. Усмешка искривила его губы.
– Сдалась? Ты выражаешься как старая дева, Веум. – Он наклонился ко мне. – Она не сдалась, и только потом она сказала, что ей никогда не было так хорошо. Значит, и я смог кое-что ей дать.
– Ты что, хотел натянуть мне нос?
Он слегка отодвинулся.
– Не будь таким обидчивым, Веум. Ты ревнуешь? Может, у тебя были на этот счет свои планы?
– Мои отношения с фру Андресен были чисто официальными, – сказал я.
– Ну да, не смеши меня! Невозможно быть в чисто официальных, как ты выражаешься, отношениях с такой женщиной, как Венке. Поверь, если бы нашлась в мире женщина, которая смогла бы заставить меня развестись, так только она.
– Но она не сторонница разводов, – сухо заметил я.
– Нет?
– Нет.
– А может, ей захотелось бы начать жизнь сначала. Отомстить. Знаешь, Веум, у меня были сотни женщин, но только одна из них стала моей женой. Ты меня понимаешь? Множество раз я мог развестись и жениться вновь. Но какой смысл? Под одеялом все одинаковы. А когда появляются дети, появляются и соответствующие обязательства. О детях надо заботиться. Когда мы умрем, они останутся жить после нас как живое доказательство того, что мы существовали и чего достигли в жизни.
Он слегка приподнялся и снова тяжело сел.
– Дети – вот о ком я беспокоюсь, о ком мои заботы – мои дети. У меня есть внебрачный сын. Я был уже женат и не мог…, Но я всегда интересовался и следил, как он рос. Я дал ему то, что мог дать, то есть то, что его мать позволила ему дать. Я считаю его своим ребенком, он мой сын, как и те дети, которые родились в браке. Хотя он и не носит моего имени. Так вот, ради детей я никогда не разводился. Нет никакого смысла. Я получил столько же, будучи женатым, сколько я мог бы получить, оставаясь холостяком, – и даже немного больше. И для женщины меньше обязательств, если ее любовник женат, – нет нужды размышлять, выходить за него замуж или нет.
Двое молодых парней вошли в парилку. Они украдкой взглянули на Люсне и расположились на нижней полке в дальнем углу. Люсне проводил их тяжелым взглядом. Но взгляд этот явно предназначался не им: что-то из далекого-далекого прошлого стояло в этот миг перед его глазами.
– А твоя жена? Какое место она занимает в твоей жизни?
Он поглядел на меня непонимающе.
– Моя жена? Она обязана принимать меня таким, какой я есть. Я обеспечиваю ее и, когда ей хочется, сплю с ней – бог свидетель, это бывает нечасто. Я полагаю, что есть определенные причины, объясняющие, почему такие мужчины, как я, ходят по бабам. Как ты думаешь?
Я кивнул.
– Наверное, так.
– Но Венке… она была изумительна. – Он заговорил тише. – Если она когда-нибудь вернется… Я тебе признаюсь… – Он вдруг глянул мне прямо в глаза. – Помоги ей выйти оттуда, Веум. Сделай это для меня.
– Мы собирались поплавать, – поднялся я.
– Да? – Он тоже встал. – Пошли. Мы уже хорошо попотели.
Переодевшись в плавки, мы вышли из парилки.
– Ты когда-нибудь встречался с Юнасом Андресеном? – спросил я.
– Да, пару раз. Он заезжал как-то за Венке на работу; поскольку у нас была договоренность, я достал для них несколько бутылок, – Люсне подмигнул мне, – но все было по-деловому, Веум, без всяких там… Мне он вообще-то понравился. Но он был слабак. Думаю, что он не мог бы пробежать и двадцати метров, он бы умер.
– Он и так умер, – сказал я.
– Да. Но не оттого, что бегал.
Мы плавали по краю бассейна вперед и назад. Сначала в полном молчании. После парилки первый прыжок в воду показался прыжком в нагретый воздух. Ощущения, что ты находишься в воде, не было. Но уже после нескольких заплывов начало покалывать под кожей, осязание возвращалось и появилась бодрость.
Вода была зеленоватой, а воздух тяжелым от хлорки:
Люсне плыл рядом со мной, иногда он обгонял меня и потом ждал, когда я доплыву.
– Вот мы говорили с тобой, разводиться или нет, – начал он. – У меня есть приятельница, очень хорошая моя приятельница вот уже шесть лет. Шесть добрых, долгих лет. Она сама была замужем, и я женат, и никогда ни один из нас не заговаривал о том, что нам обоим надо развестись и жить как муж и жена. Я опять повторяю: какой в этом смысл, если нам и так хорошо. Когда ты женишься, тебе приходится говорить с женой о повседневных заботах, будничных делах и проблемах, ты каждый день видишь перед собой уставшую морду – и утром, и днем, и вечером. А мы с ней… Мы встречались раз в две недели, иногда чаще, иногда реже, но нам всегда было хорошо. Так вот и продолжалось до тех пор, пока она не развелась; она вышла за другого, и они уехали в другой город.
– Значит, вы с ней снимали пенки с повседневной жизни? Сортировали дни и лучшие приберегали для себя?
– Пожалуй, так.
Мы еще поплавали.
– Твои услуги, которые ты оказываешь людям, эти бутылки… ты неплохо на них зарабатываешь?
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, это не для меня. Это просто дружеские услуги. Я достаю спиртное только для друзей, для тех, кому я симпатизирую. Вот Венке, например. И себе, конечно.
– Мне кажется, что ты очень любишь себя.
– Да? – Он вроде поразмыслил над этим, потом улыбнулся широкой улыбкой – он нашел правильный ответ. – Да! – подтвердил он.
– Но ты ведь берешь за это деньги?
– Ровно столько, сколько это стоит мне самому. Я делаю это не ради коммерции. Другие, конечно, на этом зарабатывают, но не я. Деньги – не самый главный интерес моей жизни.
– Конечно, нет. Я догадываюсь, что для тебя главное.
Он улыбнулся так, будто я сказал сальность.
– Думаешь, женщины?
– Нет, – ответил я и несколькими сильными гребками обогнал его. Он не отстал.
– Главный интерес твоей жизни – твоя собственная персона, – сказал я, – а женщин ты просто используешь как зеркало, в котором отражается твое крепкое тело. Ты используешь их, чтобы снова и снова убедиться, что ты мужественный, сильный и еще в состоянии… Это старая добрая система стакана воды. Для тебя, Люсне, женщина не больше чем пакет из-под молока: ты его просто выбрасываешь, и тебе все равно, куда он упадет. Тебя не интересует, сломается он или разорвется. Может оказаться, что одну из твоих женщин вдруг найдут стоящей над трупом с ножом в руке…
– Ты хочешь сказать, что я…
– Я ничего не хочу сказать. Я имею в виду то, что я говорю. Тебя интересует лишь твоя собственная персона. Точка. Через несколько лет тебе придется умолять своих женщин убедить тебя в том, что ты все еще привлекателен. Оглядись кругом – в жизни есть много, чем можно заняться мужчине.
Он послушно с застывшим выражением лица огляделся.
– Ты полагаешь, что я должен…
Он озабоченно следил глазами за молодыми ребятами, быстро плавающими в бассейне: молодые мужчины, молодые тела в узких маленьких плавках.
Мы были у края бассейна, и я вылезал из воды. Он лежал на воде у лесенки.
– Это же смешно, Веум. – Он подошел к лесенке. Кулаки его были сжаты. – Я бы показал тебе, если бы не столько народу…
Я неотрывно смотрел ему прямо в глаза.
– Ну попробуй, толстяк, – сказал я.
Его взгляд и руки опустились на живот.
– Ты считаешь, что я располнел?
– Не имею понятия, – сухо ответил я. – Я никогда не видел тебя раньше. Спасибо за наставления. Я подумаю над советами, которые ты мне дал, если когда-нибудь вновь женюсь.
Последние слова я произнес так тихо, что сам едва расслышал. Я повернулся и пошел в раздевалку. Люсне не последовал за мной, и я спокойно оделся, положил костюм, который он мне дал, рядом с его и вышел на улицу. Дорога к воротам шла на подъем со многими поворотами. Я пошел быстро – не потому, что хотел нагрузить себя еще, просто мне нужно было от чего-то отделаться.