Николай Оганесов - Играем в Спринт
Я повиновался. В пакете оказалось несколько бутербродов с сервелатом, здоровенный кусок пирога, помидоры, огурцы и пара яблок величиной с автомобильную фару.
- Жена утром положила, - пояснил он, - не нести же обратно. После моря аппетит волчий...
Аппетит действительно был отменный. Мы по-братски разделили еду и умяли ее в считанные минуты. Потом он открутил крышку термоса и разлил в раздвижные стаканчики чай.
- Ты как, с сахаром пьешь?
- С сахаром.
- Напрасно. От сахара весь вкус пропадает, один цвет остается. Симаков подул в стаканчик, отхлебнул и зажмурился от удовольствия.
В штатском, с непросохшими взъерошенными волосами, он выглядел моложе своих пятидесяти, но лицо, как и прежде, удивило меня своей бледностью. Собственно, чему удивляться: при его распорядке солнечный удар не схватишь - днем занят, а ночью не позагораешь, разве что под кварцевой лампой.
- Тебе долить? - спросил он.
- Спасибо, не откажусь.
Морская ванна и общая трапеза слегка сбили нетерпение, с которым я ждал начала разговора, но вот этот момент наступил. Симаков достал свой "Беломорканал", по привычке потарахтел спичками и закурил, пустив по кабине синеватый табачный дым.
- Ну выкладывай, Сопрыкин. Что нового? - Он повернулся вполоборота и приготовился слушать.
- Новостей хватает, Игорь Петрович, не знаю, с какой начинать... - И, подобно Шехерезаде, я начал с того, чем закончил в прошлый раз, - с анонимных писем, которые подарила мне Нина.
Затем описал утреннее столкновение с сомбрероносцем, посещение парикмахерской и участие в субботнике.
- Это еще зачем? - нахмурился он.
Чтобы не пускаться в длинные объяснения, я слегка подретушировал действительность:
- Гулял по набережной, случайно столкнулся с Ниной, ну и...
Поверил он или нет, не знаю, но последовал кивок, означавший, что я могу продолжать.
Посещение магазина и обнаруженная в почтовом ящике записка вызвали у него интерес. Когда с уточняющими вопросами было покончено, Симаков спросил:
- Записка у тебя с собой?
- С собой. - Я передал ему послание Стаса. - Там должны быть отпечатки мои и Нины.
- Ясно. - Взявшись за уголки, он развернул бумагу и поднес ее к лампочке. Прочитав, так же аккуратно сложил и спрятал в целлофановый кулек. - Дальше?
О моих приготовлениях к свиданию в "Страусе" слушал молча, не перебивая, но стоило перейти к самому свиданию, остановил:
- Погоди, Володя. Давно хочу спросить: что за отношения у тебя с этой девушкой?
- Нормальные отношения.
- Нормальные? - Ответ явно не удовлетворил Симакова, и он ждал продолжения.
Надо было что-то говорить, но слов, как назло, не было, и с отчаяния я ляпнул первое, что пришло на ум:
- Между прочим, ваша газета, Игорь Петрович, за сегодняшнее число.
- Какая газета?
Я понимал, что сморозил глупость, однако отступать было поздно.
- В которую продукты завернуты.
- При чем тут газета? - удивился он.
- При том, что не могла ваша супруга утром завернуть в нее бутерброды. "Вечерка" выходит во второй половине дня, после пяти.
Самое поразительное, что Симаков тоже порозовел.
- У вас кто криминалистику читал? - спросил он.
- Крутилин, - ответил я.
- Иван Сергеевич?
- Да, а что?
Он тщательно затушил окурок и только после этого сказал:
- Насчет газеты ты прав. Продукты я у ребят конфисковал, когда к тебе собирался, думал, голодный ты. Но к нашему разговору это никакого отношения не имеет. Так что, Сопрыкин, зря ты мне зубы заговариваешь. Я тебя о чем спрашиваю?
По опыту наших телефонных собеседований я догадался, что сейчас последует вспышка, и тушить ее мне было нечем.
- Это что ж получается?! - начал Симаков на нижних регистрах. - Нина отдала тебе письма. Нина рассказала тебе о муже. Нину ты случайно встретил на набережной. Она же согласилась позвонить в бар спустя полчаса после того, как ты туда заявишься. - Оборвав на высокой ноте перечень обличающих меня улик, он закончил в прежней тональности: - Ты вообще улавливаешь разницу между личными делами и служебными?
Удар был, что называется, не в бровь, а в глаз. Вопрос, казавшийся мне сложным и запутанным, вмиг представился простым и самоочевидным: конечно же, ни при каких обстоятельствах я не имел права вовлекать Нину в свои дела, не говоря уже о том, чтобы держать это втайне от своих.
- Ты понимаешь, что ставил под удар не только себя, ее, но и все дело в целом?
Я кивнул, вперившись в резиновый коврик под ногами.
- Ты что, сказал ей, кто ты?
- Нет, товарищ подполковник, этого не было...
- И на том спасибо, - буркнул он. Опять повторился ритуал с коробком. Симаков закурил и выбросил спичку в окошко. - Она знала, зачем ты идешь в бар?
- Нет, - выдавил я.
- Послал бог помощничков... - Он проворчал еще что-то, чего я, к счастью, не расслышал. - Ну, давай повествуй, герой, не по слову же из тебя вытягивать.
Делать нечего, я отступил на три дня назад и при полном безмолвии Симакова вспомнил все: и сидящую на приступках девушку, и книгу, и свою болезнь, вспомнил вчерашнюю грозу, ночной разговор в беседке и записку, прочитанную на чистом тетрадном листке. Завершив круг, вернулся к отправной точке, то есть к половине пятого, когда, уложив в сумку магнитофон и кассеты, я отправился в "Страус".
- Стало быть, так, - после продолжительной паузы произнес Симаков. Если я правильно тебя понял, ты ей доверяешь?
Самое трудное осталось позади. Признание далось нелегко, зато теперь мне нечего было скрывать.
- Доверяю, Игорь Петрович.
Он вздохнул.
- В общем, распекать я тебя не буду. По многим причинам. Во-первых, и свою вину здесь вижу: не предостерег, не учел, что опыта у тебя маловато. Да и смысла теперь нет - сделанного не воротишь. - Он покрутил в руках погасшую папироску и ткнул ее в пепельницу. - Что касается Нины, тебе повезло. Выводы делать рановато, но, кажется, она в этом деле не замешана. Если, конечно, не считать, что ты ее в помощницы к себе определил... Улыбку свою оставь. Повторяю: поведения твоего не одобряю. В силу личных обстоятельств ты давал неполную, а следовательно, искаженную информацию. Не будь это первое твое задание, мы бы иначе разговаривали. В другой раз...
- Другого раза не будет, Игорь Петрович. Обещаю.
Он посмотрел на меня долгим испытывающим взглядом, будто решая сложное уравнение, где иксом был я, игреком Нина, а за знаком равенства чистое место, которое ему предстояло заполнить.
- Боюсь, Володя, не все так просто, как ты думаешь, - глухо сказал он, и я ясно почувствовал, что ему известно что-то, в чем он пока не уверен и что имеет ко мне самое прямое отношение. Поколебавшись, он решил, что напрасно затронул эту тему: - Подождем до завтра. Мне и самому еще не все ясно. - И подвел черту под этой частью разговора: - Продолжим, время не ждет. Что там у тебя с записью получилось?
Лучше б он меня выругал. Нина к делу не причастна - он сам только что сказал это. Что же тут неясного? И почему надо ждать до завтра?
Я извлек из сумки магнитофон, вставил кассету и перемотал пленку.
Прослушивание заняло полчаса - ровно столько, сколько длилась запись в "Страусе". Все это время Симаков сидел не шелохнувшись, склонив голову набок и впитывая в себя каждое произнесенное слово.
Когда сработал автостоп и магнитофон остановился, он пробормотал что-то вроде "недурно, очень недурно" и изъявил желание прослушать концовку еще раз.
Я на глазок прокрутил запись назад и снова нажал на клавишу.
"...А за идеи, дорогой Вальдемар, положено платить", - раздался в кабине голос Стаса.
В том месте, где он упомянул об английском замке, Симаков попросил остановить пленку.
- Любопытно, - сказал он, задумчиво поглаживая подбородок. - Стас не сомневается, что ты помогал Кузнецову. По-моему, он не стал бы тебе врать насчет замка, как считаешь?
- По-моему, тоже.
Приятно было сознавать, что Симаков делает первые шаги на пути, который я успел пройти от начала до конца. Это щекотало самолюбие.
- Разрешите вопрос, Игорь Петрович?
- Да, - автоматически отозвался Симаков. Он все еще плутал в дебрях гостиницы, отыскивая среди сотен замков тот единственный, который двумя часами раньше я нашел подвешенным к груди Кикабидзе.
- Стас где-нибудь работает?
- Работает.
- А где?
- В порту, на буксире. Сейчас оформляет документы в загранплаванье.
- В загранплаванье?!
- А ты думал, для чего он валюту копит? - Симаков поднял из-под ног кулек и присоединил кассету к записке, положенной туда раньше. - Не отвлекайся, Володя, пойдем дальше. Итак, ты воспользовался заминкой и заменил кассету. Затем вернулся Стас. Он догадался, с какой целью звонила Нина?
- Нет, ему не до того было... - И я передал спор, который предшествовал заключению сделки.
- Когда, говоришь, Стас предъявил Кузнецову свой ультиматум?
- Не знаю, Игорь Петрович, но думаю, что это было скорее всего в сентябре.
