Екатерина Гринева - Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания
Его взгляд почти не отрывался от меня.
И от этого я чувствовала себя крайне неуютно. Мысли путались, а перед глазами все медленно расплывалось, cловно я смотрела на мир сквозь окно, запотевшее от дождя или пара. Со мной никогда такого не было, и от этого я злилась на себя еще больше.
На подносе принесли красиво оформленную корзиночку с фруктами – сливами, яблоками, грушами и клубникой и отдельно – шоколадные конфеты на белой тарелке с золотыми вензелями по краям. В свете фонарей коньяк отливал густым золотисто-коричневым цветом.
– За вас, девушки, – поднял он фужер.
Я пригубила коньяк. Он отдавал ореховым вкусом с легкой горчинкой.
– Вкусно?
– Да.
– Я так и думал. Здесь скучновато. Танцев нет?
– Нет.
– Музыка играет тихо… У меня дома есть потрясающие фильмы. На выбор. Друг свою видеотеку оставил. Вы какие фильмы предпочитаете?
– Хорошие, – ответила я.
– Я тоже. А конкретней?
– Про любовь! – вырвалось у меня.
– О! – Его брови взлетели вверх. – Да вы романтичная девушка. У меня есть и такие фильмы. Даже сериалы имеются.
– А друг ваш дома? – спросила Лариса.
– Нет. Он уехал по делам в другой город. На несколько дней. Ну так как?
Я терялась в догадках: Антон это или нет. Впрочем, я скоро узнаю это. Через несколько минут. Я наступила Ларисе на ногу, от чего ее лицо сильно исказилось. Но наш собеседник этого не заметил: слишком он был поглощен мной.
– Я еду. А ты?
– У меня… дела, – нашлась подруга. – С радостью бы, но никак. Если только в другой раз…
– Тогда – едем! – Он взял мою руку и сжал ее. – Тебе понравится.
Рука была теплой, мягкой. Также меня брал за руку Антон. Моя же рука была холодной, как сосулька.
– Едем! – решительно сказала я.
Мы встали. Танцор попридержал меня за локоть.
– Моя машина – там! – кивнул он в сторону французского особняка. – В той стороне.
Мы шли, провожаемые завистливыми взглядами девчонок. Как же, я отхватила такого парня!
Мы миновали сквер и перешли дорогу.
Черная машина стояла между деревьями. Он распахнул дверцу.
– Садись.
На секунду я заколебалась, но потом, тряхнув волосами, села.
– Люблю решительных девушек, – улыбнулся Танцор.
Мы отъехали от особняка. Если бы я обернулась, то увидела бы темно-синюю «Ауди», которая тронулась вслед за нами.
– Где квартира твоего друга?
– Я плохо помню. Кажется, на улице Пушкина.
– Это в другой стороне.
– Правда?
– Антон! – позвала я его. – Это ты?
Он резко вывернул руль, так что мы чуть не въехали на тротуар.
– Как ты меня назвала?
– Антон, – с отчаянием выкрикнула я. – Кончай весь этот маскарад! Что тебе надо? У меня нет никакой записи. Ты это хотел узнать?
Он молча въехал в какой-то двор и остановился. Двор был довольно пустынным. Справа тянулись гаражи, слева – ряд пятиэтажных домов. Он включил свет в машине.
– Я не Антон. – И широко улыбнулся. – Джульетта! Как же ты могла так ошибиться? – Он отклеил усы и снял парик. – Ну, теперь-то ты меня узнаешь?
Я молчала, потому что находилась в шоке.
Передо мной был Дмитрий Севастьянов, преподаватель центра «Казанова».
– Мы старые знакомые, Джульетта! Как же тебя легко обмануть! И ты сама влезла в эту западню? С таким энтузиазмом, – он покачал головой. – Как резвый щенок, ей-богу! Давно я таких темпераментных девушек не встречал.
– Ты – Танцор? – Я все еще не могла в это поверить.
– Ага! Теперь дошло?
– Дошло. Ты был с Пашей?
– С ним! – Он явно наслаждался моим замешательством. – Мы работали вместе. И операцию с пленкой разрабатывали вдвоем. Но Пашу убрали. А я остался. Джульетта! – Он взял мою руку и прижал ее к сердцу. – Моя Джульетта! – Он весело, от души смеялся. – Когда я угрожал тебе около ресторана «Золотой павлин», я ошибся. Я понял, что просто надавить на тебя не получится, и поэтому сменил тактику. Мне нужно было, чтобы ты расшевелилась и пошла на меня, как на живца. Ты обожаешь приключения, драйв. Дай человеку то, что ему нужно, и ты получишь его со всеми потрохами – первая заповедь настоящего пикапера. Разве ты забыла? Я подкинул тебе идею о Танцоре, о том, что он бывает во Французском сквере… Я подкидывал тебе новые факты, задачки, и ты с радостью глотала их, не разжевывая. – Он замолчал. – Я несколько раз поступал в Щукинское, но провалился. Потом встретился с Пашей и понял, что могу найти своим талантам другое применение. Я могу играть с женщинами, манипулировать ими, перевоплощаться. Разве ты узнала бы Танцора в Дмитрии Севастьянове? Я неплохо сыграл, – усмехнулся он.
Он подобрался, его ноздри раздулись. Он смотрел на меня, не отрываясь.
– Мне нужна запись, сучка! – Его лицо мгновенно перекосилось.
– Зачем?
– Это реальные бабки. Я продам эту запись кому надо, и мне хорошо заплатят. Но тебя это не касается, понятно? – Он резко дернул меня за парик, и он слетел с головы. Дмитрий отшвырнул его в сторону. Теперь он дернул меня за волосы, и я всхлипнула – слишком сильно.
– Я… не… – Но он, не слушая меня, врезал мне по скуле, и из носа потекла кровь.
Я подняла руку, чтобы ударить его по голове, но он перехватил ее и заломил назад. Я закричала, по моим щекам текли слезы от боли… Быстрым движением он оттянул мою голову назад и… – Дверца машины неожиданно раскрылась со стороны водителя, и чьи-то руки вытащили Танцора на землю. Я услышала глухие удары, крики, а затем все стихло. Я сидела, сжавшись в комок, и боялась повернуть голову.
Затем в машину заглянул тот самый рыжий долговязый парень, который охранял меня в сарае.
– Ну что, сама выйдешь или тебе помочь?
Меня выволокли из машины. Их было трое. На земле лежал Танцор в луже крови. Я не успела ойкнуть или заорать, как меня втащили в другую машину – джип, и тачка рванула с места.
Машина ехала на приличной скорости, одна трасса сменялась другой. Городское шоссе – загородным, загородное – поселковой дорогой, неровной и извилистой. Примерно через двадцать минут мы подъехали к воротам внушительного особняка. Машина просигналила, и ворота открылись. Мы въехали во двор – квадрат, засеянный травой. Я сидела между двумя парнями и не могла пошевелиться. Лицо мое распухло, жутко болела рука.
К нам подошел человек в костюме цвета хаки. Водитель вышел и о чем-то кратко переговорил с ним. Он кивнул, и меня выволокли из машины.
Я шла между двумя парнями и сосредоточенно считала шаги, чтобы не свихнуться. Я понимала, что сейчас меня подвергнут перекрестному допросу и на многие вопросы я наконец-то получу ответы. Наверняка напоследок. Но думать об этом не хотелось, как и о многом другом.
Я вошла в просторный холл, заставленный мебелью светлого цвета. Меня оставили посередине и, ничего не сказав, ушли. Я повертела головой, оглядываясь по сторонам, но вокруг никого не было, и я стала скользить взглядом по обстановке, надеясь, что наткнусь на предмет или вещь, которые наведут меня на мысль о владельце особняка.
Было два шкафа с книгами, сервант с дорогим фарфором, кожаный диван желто-горчичного цвета и такие же кресла. Вообще мебель и вся обстановка в гостиной была дорогой, но безвкусной, как будто бы ее покупали в магазине наспех, не особо выбирая. Ткнули пальцем и купили.
Мой взгляд зацепился за собственную фотографию, висевшую в рамке на стене. От удивления я издала приглушенный возглас и подошла ближе. Конечно, это была не я и обмануться можно было только издали, но девушка была на меня очень похожа, просто удивительно. Я услышала сзади покашливанье и резко обернулась.
Позади меня стоял Волховский. В хорошем костюме, как всегда, подтянутый. Но под глазами у него были мешки, и вообще вид – помятый, словно он много пил накануне или много работал ночью и поздно лег спать.
– Здравству… – слова застряли в горле.
– Привет! Похожи? – кивнул он на снимок.
В ответ я мотнула головой. От шока и неожиданности я совершенно не могла говорить. Мысли путались и в голове шумело: «При чем здесь Волховский!»
– Это Натуся. Натэлла, – как я называл ее. Он подошел к бару, открыл его и достал оттуда бутылку виски. Плеснул немного в широкий хрустальный стакан и отпил.
Я вспомнила название яхты Волховского – «Натэлла»…
– Наталья Муратовна Каменькова. Наташа Галипова. Она была моей девушкой, мы собирались пожениться, но ее папаша все испортил. – Он замолчал. – Короче, свадьба расстроилась. А вскоре она вышла замуж за другого, Игоря Каменькова. И я сказал сам себе, что я так это не оставлю. Ни за что… И буду ждать: сколько бы времени мне ни понадобилось. Месть стала главным делом моей жизни. Я организовал налет на коттедж с целью убийства ее мужа. Все шло по плану, но одному ублюдку удалось скрыться. Самому главному, который имел выход на человека, тесно связанного со мной. Это было опасно, очень опасно для меня. Но я надеялся, что у него хватит благоразумия молчать в тряпочку и не вылезать с этой историей. Здесь я ошибся. Он связался со своим родственником, неким Павлом Арсеньевым, и тот с помощью пленки, на которой было записано признание брата, cтал шантажировать меня. – Меня била дрожь. Налет в коттедже – его рук дело! Волховский снова отпил из стакана. – Неужели ты думаешь, я сделал тебя своей девушкой просто так? Ты напоминала мне ее. – Он замолчал. – Мне нужна запись, и ты мне ее отдашь. Не сегодня, так завтра. Обязательно отдашь. У тебя есть время, чтобы понять: у тебя нет другого выхода. И никогда не было.
