Влада Ольховская - Оборотень на все руки
– Ну ее телефон, мобильный! Если Арина и правда жила городской затворницей, контактов там должно быть немного. Те, которые связаны с работой, не так сложно отсеять. А любой из оставшихся может быть указанием на Нину!
– Точно! – Марк стукнул кулаком по раскрытой ладони. – Биллинг нужно делать, срочно!
– Я займусь, – Эрик достал из кармана свой телефон. – Ты пока подумай, кто из сотрудников быстрее всех отберет из номеров рабочие.
– А никто нам для этого и не нужен! Во-первых, есть база данных. Во-вторых, если рабочий телефон вбить в поисковик, чаще всего он найдется на сайте фирмы. Сами разберемся!
Ни одно из этих действий не давало гарантии успеха. Но все они позволяли не сидеть на месте, а хоть что-то делать, чтобы помочь Еве и Максиму!
Вике почему-то казалось, что биллинг делается быстро. Отправил запрос – и компьютер уже высвечивает тебе список номеров. Однако на практике это оказалось делом затяжным, требующим не одного часа. И это при том, что у Эрика были знакомые, способные помочь! Если бы не было, за номерами пришлось бы охотиться не в пример дольше.
К тому же на практике «одиночка» Арина обладала таким списком контактов, которому и сетевая служба продаж позавидует. И каждый приходилось проверять. Даже при том, что работали они втроем, процесс затянулся до позднего вечера.
Как ни странно, усталости девушка не чувствовала. Страх и азарт в ней сливались воедино, подпитывая энергией. Отдохнуть можно позже, когда все закончится, а сейчас действовать надо!
Было уже глубоко за полночь, когда они наконец выделили три номера, владельцев которых определить пока не удавалось. При этом один из них явно повторялся чаще других.
– Смотри сюда, – Марк постучал ручкой по распечатке. – Она сначала сутки сюда не звонила, а потом за час позвонила четыре раза. И, если я ничего не путаю, это было как раз перед ее несостоявшимся самоубийством!
– Но ей никто не ответил?
– Нет, смотри, разговоров как таковых с этим номером не было уже довольно давно…
– А раньше были по часу, – указал Эрик.
– Точно… С этим номером явно что-то не так. Сможешь узнать, чей он?
– Попытаюсь…
– Тут не столько важно, чей, – вмешалась Вика, – сколько… где он сейчас?
* * *Резкий запах, ударивший в нос, мгновенно заставил прийти в себя. Раньше Максим удивлялся: как может ватка, смоченная нашатырем, разбудить так быстро? Подумаешь, ерунду какую-то к носу поднесли! Теперь же он понял все эффективность этого действия. Резкий, острый запах молнией пролетал через все тело и проходил по мозгу разрядом электричества.
Но то, что он пришел в себя, не означало, что он было бодр и готов к действию. Скорее наоборот! Все его тело сигнализировало о том, что просыпаться было не нужно. Жутко болела голова, особенно правый висок; его тошнило, спина, прижатая к чему-то чертовски твердому, онемела. Секундой позже он сообразил, что его ноги и руки привязаны так, что он оказался фактически распят – не как на обычном кресте, на диагональном, но для него это ситуацию не меняло.
Как ни странно, на руки и ноги веревка не давила: их предварительно обернули мягкой тканью. Ничего успокаивающего в этом Максим не видел: Нина не будет о нем заботиться, все, что она делает, преследует определенную цель.
Он с трудом поднял опухшие веки и осмотрелся. Оказалось, что он находится в игровой комнате на первом этаже, которой они с Евой, в силу обстоятельств, и не думали пользоваться. Теперь на биллиардном столе распяли Максима. В комнате было тепло: в камине разожгли огонь. Центральное освещение было выключено, но горели настольные лампы в углах комнаты и светильник над столом.
Поначалу он никого рядом с собой не видел. Звать не хотел – даже не боялся, просто понимал, что за этим последует. Хотя какая теперь разница: позже, раньше? Он попался. Эйфория от свободы оказалась очередной иллюзией от Нины, и из-за этого становилось только больнее.
Она ведь так и хотела… Чтобы было больнее.
Он попробовал приподнять голову и обнаружил, что поперек шеи перехлестнута широкая лента. Она не душила, однако движения ограничивала весьма действенно.
– Очнулся? Чего и следовало ожидать.
Леонид, который явно и был «добрым самаритянином», поднесшим к его лицу нашатырь, вернулся в кольцо света. Мужчина был спокоен и безразличен, происходящее не радовало и не огорчало его. Он в этот момент напоминал мясника, оказавшегося перед связанным животным. Мясник ведь не ненавидит свою «жертву» – он просто выполняет доверенную ему работу.
– Нина, твой любимчик проснулся.
– Я рада. С добрым утром, братик.
Он сильно сомневался, что сейчас утро, хотя наверняка определить не мог: окна были задернуты плотными шторами.
Голос сводной сестры звучал сразу из нескольких участков комнаты – значит, там скрыты колонки. Должны быть и камеры, ведь она вряд ли решилась бы пропустить такое зрелище!
– Ты все подстроила, да? – прошептал он. Шептать вообще-то не хотелось, но на большее его горло пока было не способно.
– Конечно. Мне хотелось, чтобы ты поверил: вот оно, спасение! Обманул ты эту идиотку Нину, она свое получит! И в миг, когда ты поверил, что свободен, тебя вернули ко мне.
Новое движение привлекло внимание Максима. Даже не поднимаясь, он мог видеть дверь и Еву на фоне темноты коридора. Она прислонилась к косяку и молча наблюдала за ним. В очередном платье из зеленого бархата она казалась игрушкой, манекеном, которых в комнате и без того хватало.
Вряд ли она была заодно с Леонидом – он косился на нее с легкой настороженностью. Но и сочувствовать она не собиралась. В ее личном замкнутом мире, больном насквозь, происходящее было в некотором смысле нормой.
– Мне надоело с тобой играть, – сообщила Нина. – Я планировала, что все пройдет более… зрелищно, что ли. Но ты и твоя подружка не способствовали этому. А тут еще и внешние обстоятельства добавились… Извини, братик, мне придется избавиться от тебя чуть раньше, чем я планировала. Но ты ведь не расстроишься, да? В конечном итоге все происходит так, как должно быть.
– Меньше болтай, больше делай.
Он знал, что она хочет видеть страх. И только этого мог лишить ее. По-своему Нина права: она победит при любом раскладе. Но развлечение ей можно испортить… Жаль, что его месть будет такой мелкой!
– Вот как ты заговорил… Так не пойдет. Ты уже испортил мне спектакль. Раз я сменила жанр, это не будет быстро. Я ведь не сказала, что очень спешу, срочности как таковой нет. Поэтому я не знаю, сколько продлится наша последняя игра. Может, день. Может, два. А твой новый друг Леня нам поможет.
– Не называй меня так, – поморщился Леонид. – Ну, а с ней что делать?
Он указал на Еву. Та на его жест никак не отреагировала, продолжая наблюдать за Максимом.
– А зачем с ней что-то делать? Она ведь не мешает, под ногами не путается. Думаю, ей надоело спасать моего безмозглого брата. Пусть смотрит.
– Она же психованная!
– Боишься, что я тебя убью? – безразлично осведомилась Ева. – Нет. Тебя убью не я. И даже не Максим. Кто-то другой убьет тебя здесь.
– В этом доме вообще-то никого, кроме нас, нет!
– Да. Но кто-то другой убьет тебя.
– Видишь! – Леонид повернулся в сторону. Там, как предполагал Максим, находилась камера. – Сумасшедшая!
– Да, и этим она мне интересна. Оставь ее в покое, она уже сказала, что не будет нападать на тебя! Угомонись. Твоя цель – перед тобой. Тебе еще нужно пометить нашу игрушку.
– Пометить? – Максим снова попытался подняться, и снова лента удержала его. – Что значит – пометить? Что ты задумала?!
Мужчина взял что-то со столика, расположенного неподалеку, и вынес на свет. В тусклом мерцании настольных ламп железо смотрелось особенно зловеще…
– Это что… клеймо? – одними губами произнес Максим.
– Громче, братик. Микрофоны не так сильны.
– Он интересуется, клеймо это или нет, – пояснил мужчина.
– Конечно, клеймо! А как ты думал? Ты уже показал, насколько ты непослушное животное, когда попытался сбежать. А непослушных животных надо клеймить, чтобы они четко понимали, кому принадлежат! Здесь уже есть огонь. Как только железо раскалится, ты навсегда усвоишь, чья ты собственность!
Он хотел оставаться спокойным. Стремился к этому – и не мог. Нервы, измотанные днями заточения здесь и недавним разочарованием, сдавали. Держаться не оставалось сил.
– Зачем ты это делаешь? Просто убей меня, если захотела!
– Просто убить? Но этого ты не заслужил! Тебе давали шанс исправиться, а ты вместо этого сбежал и подставил меня!
– Я тебя не подставлял! – Он рванулся в оковах, но они держали крепко, массивный стол даже не шатнулся. – Ты людей убивала! Я не собирался тебе помогать! За что ты так со мной?
– А как с тобой еще? Ведь ты был всего лишь прирученной игрушкой моего отца. Дворнягой, которую он приютил по доброте душевной, даже не думая о том, что мне это неприятно!
