Анна Малышева - Дом у последнего фонаря
— Я редко задумываюсь над этим, — призналась Александра. — И да, и нет. В церковь никогда не хожу. А в Бога вроде бы верю… Временами.
— Одной ногой здесь, другой там?
Александра кивнула.
— Вот поэтому и живешь так, — звучал над ее ухом скрипучий голос старухи. — Ни рыба ни мясо. Молодая совсем и с лица ничего, а никому не нужна. Ни богу, ни черту.
— Живу, как умею. — Александра сдерживалась из последних сил. Она твердо решила дождаться выноса гроба, чтобы попрощаться с покойным, и затем уехать на другие похороны. Но в морге что-то медлили.
— Что тут уметь? — въедливо возразила старуха. — Жить надо по-человечески. И верить в Бога нужно.
— Кому нужно?
Старуха фыркнула:
— Ты, смотрю, совсем уж очумела на своей голубятне, мать моя! Да тебе и нужно, не мне же. В церковь хоть иногда зайди, душу отмой. А то водишься с дьяволами всякими, так и сама шерстью порастешь.
— Я ни с одним дьяволом до сих пор не знакома, — не удержалась от улыбки Александра. — Хоть это и удивительно. При моих-то связях.
— Смейся, смейся! — шипела Марья Семеновна. — Смелая очень, от глупости! Цыц, гроб несут!
Толкнув соседку жестким плечом, старуха двинулась к показавшемуся в дверях гробу, оттесняя всех, кто попадался ей на пути. Добравшись до цели, Марья Семеновна лично проследила за тем, как гроб установили на цементном постаменте, затем встала в изголовье и застыла, как солдат в почетном карауле.
Александра подошла прощаться в числе последних. Она коснулась рукой края гроба, быстро взглянула на синеватое застывшее лицо покойника и отвела глаза. Мертвых она не боялась, но не узнавала в них живых людей, когда-то много значивших для нее. Послышался свистящий шепот Марьи Семеновны:
— Не стой, как неживая, целуй. Или проходи!
Женщина спешно попятилась и при этом натолкнулась на кого-то, кто стоял сзади. Раздался сдавленный вскрик, она обернулась и увидела Эрделя.
— Осторожней! — Слегка прихрамывая, он сделал шаг к гробу, склонился над покойным и, тут же выпрямившись, пошел к Александре, успевшей отойти в сторону.
— Я думала, вы не придете! — вырвалось у нее.
— А я вот пришел. — Глаза у Эрделя были припухшие, совсем больные. — Все же мы с ним общались, и не раз. Он мне всю мебель однажды в порядок привел. Золотой был мастер, редкий. Как он понимал красное дерево… Этому не вдруг научишься, это вершина ремесла.
— Только не заканчивайте упреком, что он был пьяница! — взмолилась Александра, натягивая перчатки на озябшие руки.
— Я и не собирался. — Эрдель с лающим звуком закашлялся. — Зачем впадать в банальность? Кому, в конце концов, мешало то, что он выпивал не в меру? Он же был одинокий. Вы, Саша, насколько я понял, теперь к Лыгину? Я тоже еду. Давайте отвезу.
Женщина с благодарностью приняла его приглашение.
Печка в старой черной «Волге» жарила так яростно, что Александра вмиг отогрелась. Стащив зубами перчатки, она расслабленно вздохнула:
— Хорошо… Я и так на похоронах сама не своя, а тут еще холод зверский.
Эрдель вопросительно покосился:
— Вы боитесь похорон? Зачем же ходите? Не из вежливости, надеюсь? Вы мне всегда казались более э-э-э… сложно организованной натурой.
— Даже слишком сложно, — улыбнулась женщина. — Конечно, вежливость тут ни при чем. Но проводить в последний путь этих двух людей мне просто необходимо. С Сергеем Петровичем я почти сроднилась. Знаете, когда соседи долго живут в одном доме, в одинаково ужасных условиях, это очень сближает. А Лыгин обеспечивал мне заработок несколько лет подряд…
Собеседник издал сдавленный смешок:
— Ох, Саша, как забавно вы это произнесли! Будто торопитесь сообщить, что БОЛЬШЕ ничем с Лыгиным не были связаны. А вам известно, какие слухи ходили по Москве?
— К сожалению… — помедлив, проговорила она. — Но это чушь. Ничего не было. Только деловые отношения. Слухи распускала его бывшая жена, я убеждена в этом. Она мне прямо об этом сказала. Я едва на ногах устояла, когда услышала… По ее мнению, я все эти годы грабила и обманывала Лыгина, благодаря тому что… что… Повторять не хочу!
Эрдель смеялся открыто. Его желтое морщинистое лицо кривилось:
— Светлана! Как хорошо я ее помню! Крашеная блондинка, вся в драгоценных камнях, будто корона святого Вацлава! Вечно заводила любовников, одного за другим, ведь Лыгин ее свободу не ограничивал. А вот о нем самом я ничего никогда не слышал… Исключая слухи о вас…
— И вы верили?
— Нет! — твердо ответил коллекционер. — Он же был бесноватый, этот мнимый барон Варнбюлер. Ему нормальная женщина в любовницы не годилась. Требовался или уж совсем примитив для кухни и постели, типа Светланы, или одержимая девственница в доспехах, чтобы ее можно было возвести на алтарь или на костер, как Жанну Д’Арк. Вы, Саша, ни то, ни другое.
— Почему вы сказали — «мнимый барон»? — насторожилась Александра, пропустив мимо ушей рассуждения о женщинах. — Разве он не был сыном пленного барона Варнбюлера? Вы знаете эту историю?
— Разумеется, — с наслаждением подтвердил Эрдель. — Из первоисточника, от покойной матушки Лыгина. Она была очень дружна с моей мамой, царствие небесное им обеим!
Он перекрестился на церковь, возле которой они стояли в пробке.
— Почему «мнимый»? — повторила женщина.
— Отец бедняги Лыгина не был никаким бароном, Сашенька. Варнбюлером — да. Но самым обычным, рядовым Варнбюлером. Из потомственных баварских колбасников.
Александра с ужасом ощутила выступившие на глазах едкие слезы. Рухнул очередной воздушный замок, воздвигнутый Лыгиным и вокруг Лыгина.
— А мне говорили, что он сын настоящего барона, — произнесла она, собравшись с силами. — Кому верить?
— Густаву Майринку, — хладнокровно ответил старый коллекционер.
— Вы смеетесь? — с негодованием спросила женщина, но Эрдель качнул головой:
— Нет, нет и нет. Смеялся над нами покойник, пусть земля ему будет пухом! — Он вновь перекрестился на церковь и вовремя — машина тронулась, черные купола старинного храма проплыли мимо. — Его навело на эту шутку случайное совпадение фамилий. Господин Карл Варнбюлер, незаконный и ничем не примечательный папаша Лыгина, был полным тезкой другого Варнбюлера, барона Карла фон унд цу Хемминген, незаконного же отца австрийского писателя Густава Майринка. Вот и все.
— И все… — машинально повторила Александра.
— А что, неужели Лыгин опять эту ересь рассказывал? — полюбопытствовал Эрдель.
— Лыгин? — с трудом очнулась женщина. — Нет… Правда, имя барона я слышала от него, но в другой связи…
— А я уж удивился. Он фантазировал так в ранней юности, пугая и расстраивая свою маму. Она полагала, что, распространяя слухи о разных там немецких баронах, мальчик закрывает себе дорогу в институт. А после сам Лыгин, очевидно, сообразил, что история никакой проверки не выдерживает. Но, видите, успел пустить ее в народ. Кое-кто ему поверил, раз это окольными путями дошло и до вас.
— Я тоже поверила, — сквозь зубы проговорила Александра.
— Вы расстроились?
— Нет, Евгений Игоревич, — помолчав, ответила она. — Меня все это, в общем, не волнует. Просто жутко становится, когда от человека ничего не остается. Будто сжимаешь в горстях песок, пытаешься его удержать. А он сыплется, убегает между пальцами…
— Поначалу всегда так, — утешил ее коллекционер. — Это осыпается шелуха — легенды, сплетни, ложь… Но что-то останется, Саша. Что-то всегда остается.
Они прибыли на Троекуровское кладбище в пять минут второго, но, найдя участок, никого там не встретили. Могилу уже зарыли, на свежем глинистом холмике лежали венки. По ветру шуршали черные шелковые ленты. Одна сторона оградки была снята, рядом на лавочке сидел мужчина в пуховике и, надвинув на лоб зюйдвестку, курил. На рыжей обледеневшей траве у его ног лежали лопаты и кирка.
— Что, уже все кончилось?! — воскликнула Александра, подойдя ближе.
— Было б чему, — равнодушно сплюнул мужчина. — Полчаса назад закопали. И народу-то совсем не собралось.
Эрдель вопросительно указал на многочисленные венки, и могильщик мгновенно понял:
— С курьерами прислали.
— Но что случилось? — недоумевала Александра. — Почему передвинули время? Почему не предупредили?
— Дамочка, да я-то откуда знаю? — Могильщик прижал руку к груди. — Мы с товарищем зарыли могилу, наше дело маленькое. А назначено было правда на час. Но в последний момент время изменили.
Александра набрала номер Олега. Его телефон оказался выключен. Она предприняла попытку дозвониться до Лизы — та же картина. Позвонив Светлане, долго выслушивала протяжные гудки, но никто не ответил.
— Хоронили двое, мужчина и женщина, — охотно делился могильщик. — Женщина такая эффектная… Блондинка. Мужчина высокий, плотный, волосы темные.
