Николай Леонов - Я убью тебя, любимая
– Давайте-ка рассказывайте все, а потом подумаем, как помочь вашим женщинам и вам, черт бы вас подрал! Во что вы вляпались?
– Это было за несколько дней до отъезда Нади и Иры, – начал рассказывать Рукатов. – Ко мне обратился один человек и предложил поддержать за определенную благодарность один проект. В одной из областей должен был работать серьезный инвестор, а эти люди хотели подвинуть его и пропустить в область свой проект, своего инвестора. Это большие деньги, поверьте. Это миллиарды долларов, если смотреть в долгосрочную перспективу. И на местном уровне они уже начали обрабатывать людей, от которых зависело окончательное решение.
– Короче, вы отказались участвовать в этом и отказались от взятки.
– Да, а почему вы говорите об этом с таким сарказмом?
– Я говорю об этом с искренним уважением, – возразил Гуров. – Наверняка вам предлагали очень хорошие деньги.
– Не только. Иносказательно вопрос стоял так – либо я помогаю, и тогда на меня хлынут блага, или не помогаю, и на меня хлынут проблемы. Вам надо попытаться понять меня, в моей ситуации, в моем состоянии я…
– Продолжайте.
– Меня не привлекали деньги, меня не пугали неприятности. Что могло произойти? Меня подсидит мой зам? Меня уволят с работы? Плевать уже на нее! Вымотался. Что плохого сделают с моей семьей? Вот тут у меня червячок шевельнулся, гнусный, гаденький. Вроде я жертва, вроде не я, а они на это пошли. Вы знаете, что такое обманывать самого себя? Это раздвоиться и жить потом с кровавой, саднящей день и ночь раной во все тело, во всю душу. Один раз подумать в минуту слабости, а потом мучиться всю оставшуюся жизнь.
– Но вы отказали им?
– Да.
– И что дальше?
– Это было поздно вечером, когда Надя и Ира уже улетели. Я заехал по пути домой в гипермаркет. И когда уже вышел с покупками к машине, на парковке ко мне со спины подошел человек. Я его не видел, он запретил поворачиваться. И этот человек уже внятно и без прикрас объяснил, что либо я выполняю их просьбу, либо могу потерять семью.
– Это была прямая угроза, и вы мне об этом не сказали, – пробормотал Гуров. – Вот значит, когда вы их уже похоронили. Обида, желание что-то изменить, да еще потом в героях оказаться. Вот, мол, какой я.
Он замолчал, увидев лицо Рукатова. Перед ним сидел не пятидесятилетний мужчина, властный и уверенный в себе чиновник, по роду своей служебной деятельностью ворочавший миллиардными инвестициями и проектами на уровне всей страны. Перед ним сидел раздавленный, растоптанный старик. Обезумевший от собственных мыслей и поступков.
– Вы сможете узнать по голосу этого человека, который угрожал вам на парковке у гипермаркета? Или вы его хотя бы мельком видели?
– Нет, – хриплым шепотом ответил Рукатов. – Только голос.
– Какой голос? В нем было что-то необычное, характерное? Дефекты речи, жаргонные словечки, акцент?
– Нет… не знаю. Он говорил как все обычные люди. Да и не до того мне было тогда. Я, честно говоря, был в странном состоянии борьбы с собой.
– Значит, абсолютно правильная речь? Вежливо он с вами разговаривал или кричал, обзывал вас?
– Сначала он говорил вежливо, даже с какой-то симпатией в голосе, словно принес мне благую весть, позаботился обо мне. Меня это сильно раздражало, терпеть не могу, когда со мной вот так, снисходительно. А потом, уже в конце разговора, его тон стал совсем другим. Как будто в разговор вместо него включился совсем иной человек. Злобный, жестокий! Я себя будто в колонии с «урками» почувствовал.
– Все-таки жаргонные тюремные словечки? Что?
– Н-нет, я таких слов сам толком не знаю. Скорее интонации подобные. У нас в фильмах очень хорошо их копируют актеры, когда уголовников играют.
– Попробуйте все же описать эти интонации.
– Как вам сказать, – тяжело вздохнув, задумался Рукатов. – Я чуть ли не спиной видел, как он презрительно выдвигает нижнюю челюсть, говоря мне угрозы, такой протяжный уличный говор.
Гуров откашлялся и изобразил примерную манеру блатных, оттягивая гласные и умышленно копируя интонации Волкова, как их описывал Орлов, когда гласные «а» и «о» в конце протяжного звучания постепенно переходят в звук «ы». Рукатов вытаращился на Гурова и обязательно попятился бы, если не сидел на стуле, а стоял на ногах.
– Вижу, что очень похоже получилось, – кивнул Гуров. – Не пугайтесь, это не я был на парковке. Просто я так давно работаю в полиции, что изучил манеры поведения и разговора уголовников. Значит, именно так произносил этот человек гласные, с переходом в конце на «ы»?
– Да.
– Я специально копировал одного человека, которого мы подозревали. К сожалению, невозможно пройти через очную ставку и опознать голос, потому что он погиб, когда мы освобождали вашу дочь. – Лев внимательно посмотрел на Рукатова и поправился: – Извините, вашу падчерицу.
Лицо чиновника дернулось, как от пощечины. Так-то лучше, подумал сыщик и спросил:
– Вы готовы давать показания? Теперь, когда ваша дочь в безопасности и когда у нас есть основания полагать, что ваша жена избежала опасности и просто скрывается где-то.
– Да, я дам показания против тех, кто меня шантажировал. Но вы должны найти Надю.
– Найдем, только и вы должны нам помочь. Где она может быть? В каком городе, у кого из подруг, знакомых?
– Не могу сейчас собраться с мыслями, но я обязательно подумаю над этим. Только ведь она может быть в любом городе, просто остановиться в отеле.
– В отеле надо паспорт предъявлять, – вздохнул Гуров. – Ваша жена, как я убедился, женщина здравая и прекрасно это понимает. Найти человека в отелях города пара пустяков. Не станет она в отеле жить.
Гуров приехал в салон «Афродита» к самому открытию. Управляющая Екатерина Андреевна Малышева, как всегда свежая, ухоженная, сидела в своем кабинете и наманикюренным пальчиком набирала на телефоне номер. Увидев вошедшего полковника, она обворожительно улыбнулась и отложила аппарат в сторону.
– Доброе утро, – вежливо склонил он голову.
– Доброе, – кивнула женщина, – прошу вас, садитесь. Чем еще могу помочь?
– Да вот, Екатерина Андреевна, пришел повиниться. Ведь повинную голову меч не сечет?
– Что случилось? – ахнула она и прижала ладошку к глубокому вырезу блузки.
– Вы уж простите меня, – усаживаясь на предложенный стул, начал Гуров, – я вынужден был вас обманывать, но такова работа, иногда приходится играть различные роли. Я никакой не предприниматель из провинции. Моя фамилия Гуров, и я из полиции. Вот мое удостоверение. А причина моего не очень хорошего поведения весьма проста. Пропала ваша хозяйка, и мы полагали самое худшее, поэтому проводили разыскные мероприятия осторожно и лишнего никому не говорили.
– Боже мой! – воскликнула Малышева, продолжая улыбаться. – Как вы меня напугали! Ну, я рада, что все позади, что все обошлось.
– Что обошлось? – насторожился сыщик.
– Ну, что теперь все в порядке. Надежда Владимировна, конечно же, ни словом не обмолвилась о происшествии, только вы вот теперь. Хорошо, что все обошлось, – повторила она.
– Обошлось? Так вы что, с Рукатовой недавно разговаривали?
– Только что, – уже совсем тихо ответила управляющая и побледнела от страха.
– Куда она вам звонила? – уже не церемонясь, стал требовать Гуров. – На мобильный, на проводной?
– На мобильный, – прошептала Малышева.
Гуров схватил ее телефон и полез открывать папку с входящими звонками.
– Этот номер? – показал он на экране телефона, она молча кивнула.
Пододвинув к себе проводной телефон, сыщик набрал номер технического отдела в своем управлении и, представившись, велел срочно определить, кому принадлежит номер, который он продиктовал, когда и где куплена сим-карта. А также велел поставить на контроль этот номер, чтобы засечь место последующего звонка. Закончив с этой процедурой, он вернул перепуганной женщине ее мобильник и строгим тоном проговорил:
– А теперь, Екатерина Андреевна, постарайтесь максимально дословно воспроизвести ваш разговор с Рукатовой. Если вы, конечно, уверены, что звонила именно она.
– Абсолютно уверена, потому что знаю ее голос очень хорошо, ее манеру говорить, и потом, мы обсуждали такие вопросы, которые не известны никому. Она звонила и справлялась о том, как идут дела. Я спросила разрешения на ваш, простите, теперь уже не ваш, проект, предварительную подготовку на продажу франшизы.
– За франшизу я перед ней извинюсь, – улыбнулся Гуров. – Она говорила, когда будет, где находится?
– Нет. Но я спросила, как отдыхается, и она ответила, что все хорошо, что вчера катались на слонах, кормили с рук обезьянок. Я так поняла, что она в Таиланде. А что? Все так плохо, да?
– Я вам скажу, но вы – никому! – Гуров задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Надежда Владимировна прячется, потому что ей угрожает опасность. Мы ее разыскиваем, опасность уже миновала. Я вам дам визитку, и вы ей, если она снова позвонит, скажите, чтобы она набрала меня. Я сам ей все объясню. Мы взвод охраны пригоним, лишь бы она поверила и не боялась.
