Анна Данилова - Признания грешницы
– Вот нутром чую – это они… Вчера их видели, как они садились в автобус на Липовку, к старой бабке на блины поехали, уроды!!! Сбежали, нелюди! Нагадили и сбежали! Их не в тюрьму надо, Таня, а закопать живыми. Пристрелил бы, ей богу!!!
Поужинав, Рыбин сел в машину и поехал в Липовку. Вернулся через три часа мрачный, с потемневшим лицом.
– Владя, ты что, что с ними сделал? – От волнения у Татьяны охрип голос. А волосы на голове зашевелились, как если бы она увидела в комнате два трупа.
– Да успокойся ты… Дал денег и отправил. Очень далеко. На Север. У меня там один человечек живет, свой, я ему позвонил, все объяснил. Раньше надо было это сделать, а так… Кто знает, что они с девчонками сделали?! Знаешь, Таня, иногда я, взрослый человек, не знаю, как поступить.
– А я бы на твоем месте засадила их, – сказала в сердцах Татьяна. – Еще тогда!
На майские праздники Владислав пригласил к себе брата, силком вытащил, накормил, напоил, позвал работать в санаторий сторожем. Рано постаревший Саша сидел с отсутствующим видом, клевал с тарелки, пил маленькими глотками водку и молчал. Так ответа и не дал.
Татьяна сама отвезла его на машине домой. Вернулась, Владислав Иванович посмотрел на нее долгим взглядом и сказал:
– Вадим вернулся.
– Вадим? – В воздухе как будто бы запахло серой. – И что теперь? Где он? Ты его видел?
– Я сказал, ты – забудь. И Сашке ни слова. Не надо ему волноваться. Он и так живет, как в затянувшемся страшном сне. Я не говорил тебе – Герман погиб. В Африке…
– О господи!
– А ты думаешь, почему я ничего не предпринимал? Полагаешь, смалодушничал? Чего-то испугался? Или ты на самом деле считаешь, что я так уж боялся за свою репутацию? Нет, Таня, просто не хотел вмешиваться в природу вещей.
Эта фраза даже для Влада была слишком заумной, Таня забеспокоилась:
– Владик, что ты такое говоришь? Какая еще природа вещей?
– Пусть их оттуда (Рыбин поднял указательный палец к потолку) увидят, понимаешь? Зачем бы мне было грех на душу брать? Мне тогда и так было нелегко, я бы не выдержал все эти допросы, суды, но самое главное – как бы я смотрел в глаза Сашке?
– В Африке, говоришь, погиб?
– Да, представь, его не то леопард, не то лев растерзал!
– И почему ты мне не рассказал?
– Не думал, что тебе это будет интересно.
– Влад! А что о Вадиме знаешь? Где он? Как? Здесь, в Марксе, или?..
– В Саратове он, пытается вложить деньги, которые где-то украл… Никогда не поверю, что он их заработал. Я уверен, что он и Герку ради золота или алмазов прибил, а потом представил всем как несчастный случай. Он очень, очень опасный человек…
– Саша знает?
– Не надо ему ничего знать. Уверен, что Вадим о нем даже и не вспомнит, да и не приедет он сюда. Знает – его здесь никто не ждет.
10 мая Влад позвонил ей, сказал, что заночует в Саратове, что у него много дел, нет смысла кататься туда-сюда. Это был обычный звонок, Рыбин – крупный бизнесмен, очень занятой человек. Быть может, полагала Татьяна, он гостит в доме Марка Рейна, с которым подружился два года тому назад. Сам спланировал охоту в марксовских лесах, пригласил сначала его друзей, с которыми был знаком лично, потом через них, чтобы это выглядело более естественно, – и самого Рейна. Потом организовывал рыбалку в санатории, приглашал много полезных людей, которых кормил икрой, поил дорогущими напитками, и среди них, конечно, Марк Рейн. Тем более что он и до этого любил отдыхать в «Орлином».
Понятное дело, что Влад хотел быть вхож в дом, где проживает его дочка Лида. И он добился своего. Вот только признаться ей, что он ее отец, пока духу не хватило.
Рыбин, зная, что его зять (так получается!) не берет взяток, что он – хороший мужик и никогда ни у кого не попросит для себя квартиру, придумал, как обеспечить единственную дочку, как передать ей ее долю капитала. Послал к ней человека, который представился московским нотариусом и сообщил о наследстве, доставшемся ей от отца. Татьяна, понимая, что Марк не позволит жене принять такую сумму денег, не разобравшись, кто ее отец, как его имя, когда он умер, причину смерти и прочие подробности, чтобы не ставить мужа в неприятное и опасное положение, сама отправилась в Саратов, договорилась с Лидой о встрече и, собравшись с духом, рассказала ей, кто ее отец.
Разговор был долгим, тяжелым, Лида никак не могла забыть свою мать и все переживала, что убийцы ее так и остались безнаказанными. А потом, в порыве откровенности, призналась Татьяне в том, что знает, кто убил мать.
10 мая Влад поехал в Саратов, и все бы ничего, если бы не одно обстоятельство: он поехал туда не один. Татьяне позвонили и сказали, что он забрал с собой брата Сашу. Знакомая, которая звонила ей, сообщила это лишь из желания выразить свое уважение Рыбину, который наверняка повез брата в глазную клинику. Поговаривали, что у Саши воспалился один глаз, он ранил его на рыбалке, когда, собирая хворост, напоролся на сук.
Знакомая была права, братья действительно вернулись вдвоем, ночью 11 мая. Татьяна уже спала, когда услышала шум в доме и голоса. Быстро собрала на стол.
– Как глаз? – спросила Татьяна у Саши.
Тот сидел, опустив голову, задумчивый, грустный.
– Тань, чего пристала? Не видишь, не в настроении он, – раздраженно сказал Влад. – Ты нам яиц вареных дай… Так чего-то захотелось! И перцем красным посыпь.
– Какой глаз, Танюш? – опомнился Саша, и на лице его появилась слабая улыбка.
– Так вроде глаз ты поранил…
– Да уж прошло все.
– А… Ну ладно… Просто я думала, что он тебя в больницу возил…
Она видела, что Влад нервничает, предположила, что у него какие-то проблемы и что Сашу он возил, чтобы переоформить на него какую-нибудь ферму или турбазу, так, на всякий случай. Или чтобы фирму на него открыть, чтобы потом денежные потоки запутать.
Оказывается, они ездили в город совсем по другим делам…
…Глафира. Она приехала, чтобы рассказать о смерти Вадима и о том, что в убийстве подозревают Леву Северова.
Удивительный был вечер. Глафира появилась в их доме неожиданно для Татьяны, но для Влада, быть может, иначе. Он вел себя так, словно успел подготовиться к подобному визиту и разговору. Вот только с Татьяной они предварительно ни о чем не договорились, однако она как-то неожиданно ловко для себя поддержала его слова. А лгал он так самозабвенно, словно и сам готов был поверить в собственную ложь. Оказывается, он и ведать не ведал ничего о своих племянниках и уж тем более о возвращении Вадима в Россию. Лева Северов? Да как можно его подозревать? Это же полная чушь!
Татьяна и не предполагала, что Влад так мастерски умеет лгать. Ей даже страшно стало от этого. Но еще страшнее было, когда Глафира уже уехала и они остались одни с мужем, с глазу на глаз.
«Ты не хочешь рассказать мне, что вы делали сутки в Саратове? Где были 11 мая? Решили навестить Вадима, поговорили с ним резко, много чего ему припомнили, а потом кто-то из вас вытолкнул его из окна? Или вы действовали вместе, казня негодяя в четыре руки?»
Вот о чем хотела спросить мужа Татьяна, но не посмела. Подумала, что если это они с Сашей убили Вадима, то им сейчас и так нелегко. А если не они – тогда тем более, зачем спрашивать?
Поэтому ограничилась:
– Тебе в кабинете постелить или?..
– С тобой буду, Таня… Чайку вот только выпью стаканчик.
А еще Таня подумала о том, что как-то легко она восприняла возможность того, что ее муж – убийца.
Быть может, это оттого, что где-то глубоко, подсознательно она ждала этого? Или даже (не дай бог!) хотела?
Но если это он убил племянника, то почему же не поговорил с ней, с женой, не попросил обеспечить себе алиби? Побоялся признаться ей в убийстве? Или же они с Сашей предприняли какие-то действия в отношении алиби? Были в общественном месте, на банкете, приеме, в пивной, ресторане? В гостинице, наконец? Подкупили кого?
Татьяна так разволновалась, что у нее разболелась голова. Она приняла таблетку и прилегла. Укрылась пледом и подумала о том, что хорошо бы уснуть. Кто знает, что ее ждет, что их с Владиславом Ивановичем ждет? Но одно она знала наверняка: силы им точно понадобятся…
20
– Что-то мне слабо верится, что ваша добропорядочная мамочка из благородного семейства Северовых сбежала от Левы к какому-то там художнику, – прошептал Мирошкин на ухо Лизе. Вся компания – Лиза, Глафира и Сергей – стояла на пороге квартиры Валентина в ожидании, пока им после многократных звонков откроют дверь.
– Мало ли… – уклончиво ответила Лиза, страдая из-за того, что ей приходится лгать верному другу Сереже.
Не сразу, но дверь все же открыли. Валентин, бледный, с каким-то мертвым взглядом, какие бывают у людей, которые пережили страшное разочарование и теперь не знают, как жить дальше и что делать с этим застывшим выражением лица, молча переводил взгляд с Лизы на Мирошкина, потом на Глафиру. Он выглядел очень растерянным и угнетенным.
