Михаил Черненок - Поручается уголовному розыску
Айрапетова растерянно уставилась на Степана Степановича, торопливо достала из портфеля носовой платок и вытерла внезапно появившиеся слезы. Какое-то время она помолчала, затем жалобно всхлипнула и тихо обронила:
-- Если бы вы знали, какая сейчас творится буря в душе Игоря. У него уже нет сил бороться...
-- Если он ни в чем не виновен, нет оснований волноваться...
-- Но покой Игоря надо беречь! Мой сын -- талантливый врач!
-- Талантливости Игоря Владимировича, как врача, никто не отнимает.
-- Разве это не главное? -- Евгения Петровна нервно смяла в ладонях мокрый от слез платок. -- Разве таких людей, как Игорь, можно чесать под одну гребенку с уголовниками?
-- Закон одинаков для всех, и уголовный кодекс не подразделяет преступников на талантливых и бесталанных.
-- Боже! Уголовный кодекс, преступник... Какие жуткие слова! Умоляю, помогите мне спасти сына. Я не посчитаюсь никакой суммой... -- заметив, как нахмурилось лицо Стукова, Евгения Петровна испуганно замахала руками. --Нет, нет, нет... Я не предлагаю взятку, я хочу сказать, что оплачу сторицей весь ущерб, причиненный уголовниками, воспользовавшимися доверчивостью моего сына. Ведь, передавая дело в суд, вы можете написать, что Игорька запутали авантюристы. Вы уже закончили расследование?
Степан Степанович глубоко затянулся сигаретой. Выпустив густое облако дыма, раздавил окурок в пепельнице.
-- Уголовный розыск, Евгения Петровна, занимается раскрытием преступления и, выполнив свои функции, передает полученные материалы в следственное отделение. Последнее слово скажет следователь.
-- Вы, будучи опытным человеком, подскажите ему, чтобы он сказал об Игорьке доброе.
Степан Степанович вздохнул:
-- Мой долг -- соблюдать максимум объективности.
-- Не хотите помочь?
-- В таком деле -- не могу.
Евгения Петровна оскорбленно поднялась со стула и решительной походкой направилась к выходу из кабинета. Взявшись за ручку двери, остановилась, встретилась со Стуковым взглядом и заговорила вызывающе сердитым тоном:
-- Вы еще пожалеете о своей черствости! Я дойду до вашего начальства, пройду по всем юридическим инстанциям! Куплю самого лучшего адвоката, он оправдает Игорька...
-- Адвокаты не вещи, чтобы их покупать, -- усмехнулся Степан Степанович.
-- Боже! Не цепляйтесь за слова! -- Евгения Петровна поморщилась и, не сказав обычного "до свидания", изо всей силы хлопнула дверью.
24. Упрямые факты
Появившись в райотделе, Бирюков прежде всего зашел в кабинет к Славе Голубеву, уехавшему из Новосибирска несколькими днями раньше. Слава обрадованно вскочил из-за стола и, здороваясь за руку, воскликнул:
-- Наконец-то! Подполковник истосковался по тебе. Просил, как прибудешь, сразу к нему, -- и тут же поинтересовался: -- Как Игорь Владимирович Айрапетов?...
Антон поставил на пол портфель, придвигая к столу стул, сказал:
-- Игорь Владимирович не глуп. Поняв, что нам многое известно, рассчитывая на смягчение, почти во всем признался, но нужны дополнительные факты, чтобы подтвердить его показания.
-- Я сразу приметил, что шустряк он отменный, -- Голубев интригующе подмигнул. -- Факты есть. Причем, упрямые, как говорится. Дунечка показания дала -- капитальная сила!
-- Протокол у тебя? -- живо спросил Антон.
-- У подполковника. Однако вкратце расскажу. Начну с того, что Дунечка, не колеблясь, опознала Айрапетова по фотографии. Оказывается, два года назад она лечилась в областной психоневрологической больнице от запоя, а Игорь Владимирович консультировал там в женском отделении. Накануне кражи из магазина, в субботу, во второй половине дня Айрапетов зашел в пивной бар "Волна". Дунечку не узнал, зато она его признала сразу, но вида не подала. Объясняет, что постыдилась своего бывшего врача. Игорь заказал кружку пива и стал за свободный столик. К нему быстро подкатился электромеханик с подстанции Иван Лаптев и предложил вяленую рыбу в обмен на кружку пива. Игорь дал ему полтинник. В это время в бар заявились Мохов и Костырев -- оба заметно выпивши. Мохов и Айрапетов заговорили как старые друзья, стали разглядывать золотые часы, которые показал Мохову Айрапетов. Костырев сторонился компании и буквально чуть ли не через минуту, встретив монтера Шумилкина, вышел из бара. Вскоре двинул к выходу и Айрапетов, передав перед этим Мохову три или четыре пятирублевки. Выйдя из бара, он недолго разговаривал с шофером стоявшей неподалеку "Волги", сел в машину и уехал. Оставшись один на один с Лаптевым, Мохов стал уговаривать его чего-то отключить. Дунечка, убирая с соседнего стола, слышала, как, расставаясь с Лаптевым, он сказал: "Смотри, Иван, чтобы точно с двух тридцати ночи... иначе сам со мною погоришь", -- и тайком сунул ему деньги. Лаптев допил пиво, подозвал Дунечку и попросил ее достать что-нибудь покрепче. У буфетчицы "в заначке" имелся коньяк. Лаптев купил одну бутылку и ушел. Кстати, по словам Дунечки, он появлялся в баре почти каждый день. Меняя рыбу на пиво, выцеживал чуть ли не по десятку кружек.
-- Значит, все-таки Мохов, а не кто другой, договаривался с Лаптевым насчет отключения?... -- спросил Антон.
-- Дунечка утверждает так, -- кивнув головой, сказал Голубев и заторопился: -- Слушай дальше. После работы, "врезав" с Гогой-Самолетом тройного одеколона, она потянула Гогу к Лаптеву. Не найдя того дома, двинули на подстанцию. Лаптев раньше на спиртное "не зажимался", а на сей раз вместо коньячного угощения, на которое рассчитывала Дунечка, обещал ей и Гоге оторвать головы. Возвращаясь с подстанции не солоно хлебавши, уже далеко за полночь попали под грозу. Ливанул ливень. Решили переждать его под карнизом крыши сельхозтехниковского магазина. Постояв несколько минут, Гога-Самолет заметил, что не горят уличные фонари. Гога в охранной сигнализации толк знал. Поняв, что без особого риска можно поживиться тройным одеколоном, он, не тратя зря времени, выставил окно и влез в магазин. Дунечка, несколько подождав, завернула за угол, отыскивая туалет. Едва поравнялась с магазинным крыльцом, как услышала приглушенный крик Гоги-Самолета. Она растерянно остановилась, тут-то ее, как она говорит, Мохов и "хлобыстнул железякой по глазу". Понял, какие факты?
Антон, покрутив пальцем у виска, спросил:
-- Дунечка в нормальном состоянии показания давала?
-- Вполне. У нее, по заявлению Медникова, алкогольный кризис наступил. Который день плачет. Просится на лечение, -- Голубев помолчал. -- И по отравлению Чурсиной новость есть. Врачам удалось спасти Лидию Ивановну. О ней подполковник лучше расскажет. Ты иди к нему. Он вправду ждет.
Подполковник Гладышев встретил почти теми же словами, что и Слава Голубев:
-- Появился наконец-то! Скучать уже по тебе начал, -- он протянул Антону руку, показал на кресло у своего стола, в котором обычно любил сидеть капитан Кайров, и попросил: -- Докладывай коротенько. Об Айрапетове, пожалуйста, подробней. Появились такие факты, что его личность заслуживает особого внимания.
Антон достал из портфеля папку с материалами уголовного дела. Гладышев слушал, не перебивая, может быть, чуточку внимательней, чем обычно.
Доложив о стечении обстоятельств, связанных с кражей, и о ходе расследования, Антон стал рассказывать об Айрапетове. Когда он дошел до того, как Евгения Петровна перестала "финансировать" своего сына, против ее воли уехавшего в Сибирь к дяде, Гладышев прервал;
-- Вот откуда началось падение врача Айрапетова! А я голову ломаю: как образованный, из обеспеченной семьи парень дошел до жизни такой? Чего не хватала человеку? Оказывается, ларчик открывается просто: лишившись щедрой родительской дотации, Игорь Владимирович Айрапетов решил самостоятельно добывать деньги, которые привык швырять налево и направо.
-- Мне тоже над этим вопросом пришлось помучиться, -- сказал Антон. --Одно вот только не могу до сих пор понять: неужели он рассчитывал на безнаказанность. Почему?
Подполковник внимательно посмотрел на него:
-- Когда я работал в областном уголовном розыске, довелось как-то вести дело довольно способного, можно сказать, талантливого инженера. Дело очень неприглядное было, виртуозно запутанное. Пришлось потрудиться, не меньше, чем тебе с Айрапетовым. На последнем допросе я задал обвиняемому вот этот же самый вопрос насчет безнаказанности. И знаешь, что он ответил? "Считал, что я умнее всех, никакому розыску не попадусь". -- Гладышев помолчал и заговорил снова: -- Удалось найти тетрадь, на листке которой Лида Чурсина накануне происшествия писала письмо. Самого письма, конечно, нет, но шариковая ручка отчетливо продавливает страницы. Содержание восстановили дословно, и всплыла очень печальная картина... Лида сообщала Игорю, что ждет от него ребенка, не знает, что делать, и умоляла срочно приехать. Айрапетов не заставил себя ждать, в субботу прикатил. И вот в такой, казалось бы, далеко не приятной для него обстановке, находясь в райцентре буквально считанные часы, можно сказать, мимоходом заварил дело с магазином. Ведь, если бы он не дал Мохову денег, тому нечем было бы подкупить Лаптева, а с работающей охранной сигнализацией вряд ли Мохов стал бы связываться. Мало того, Айрапетов уже заранее пообещал Мохову купить у него ворованные часы, "вдохновил", видите ли, преступника на "подвиг", -- подполковник, закуривая, помолчал. -- А на следующий день утром, как ни в чем не бывало собираясь праздновать день рождения, Игорь Владимирович направляет к Чурсиной с "лекарством" своего дядю -- этого, с розовой собачкой. Вот тут самое жуткое... Айрапетов научил Чурсину принять смертельную дозу. Врачи почти с того света вырвали доверчивую простушку. Когда ей все объяснили, она чуть с ума не сошла. -- Гладышев поднялся из-за стола и, оставляя за собой сизую полосу табачного дыма, прошелся по кабинету. Остановившись, поглядел на Антона. -- Так хладнокровно действовать, скажу тебе, способен далеко не каждый рецидивист.
