Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой
– Многие теперь повторяют за писателем эту ошибку… – допилил я.
Однако товарищ с мерзким взглядом не долго тушевался.
– Возможно Артур Конан Дойл имел в виду дедукцию, как отрицание лишнего. От английского deduction – вычитание. Откиньте все лишнее и останется истина, – живо нашелся вампир.
– Если откинуть лишнее, то, думаю, вы что-то вроде атташе при дипломатической миссии в какой-то богатой восточной стране, может быть, в Арабских Эмиратах или в Саудовской Аравии? – спасла ситуацию тетка, которая образовалась на пороге ванной.
Бросилось в глаза, что полочкой «старость не радость» она успела воспользоваться изрядно.
– Катар, – кивнул гость. – Вы снова угадали.
– Я снова не гадала, – поддержала шутку Вика, она улыбалась. – Так что случилось? Что за спешка?
– Виктория, тут вот какая проблема. Вы, конечно, знаете, что следствие начало вызывать на допросы людей, знакомых с моим братом и невесткой по переписке. Прямо по списку.
– Ну я, допустим, об этом не знаю: следственный комитет передо мною не отчитывается…
– Как же вы можете не знать, если подписали экспертизу на основе которой происходят вызовы свидетелей и даже обыски?
Виктория хмурилась и молчала. Вадим пояснил:
– Если вас смущает, откуда у меня такие сведения, то я объясню. Следователи зачитывали постановления об обысках, где указывалось ваше заключение… А я, знаете ли, имею привычку читать документы до конца и в полном объеме. На основании этого вашего заключения производится дополнительные допросы и даже обыски в квартирах… Но прочитав вашу экспертизу, я, мягко говоря, немного удивлен. Вы писали о речевой агрессии, но-о-о… Неужели вы, опытный эксперт, действительно считаете, что спор о том, допустимо ли носить ботинки с носками может привести к убийству?
Виктория выглядела удивленной, но слушала внимательно и не произносила ни звука. Несмотря на то, что по долгу службы она подписывала в иной день по десятку подобных документов, ее тоже нельзя было обвинить в том, что она не умела читать или обладала дырявой памятью. Меня же в свою очередь накрыла горячая волна. Щеки горели, спина взмокла. Само собой, я собирался рассказать, что написал заключение по просьбе Бориса, но у меня были новости поинтереснее, поэтому я просто отложил эту информацию до поры, а теперь не хотел быть уличенным, как кот возле лужи собственного производства. Еще и вампиром, который, кажется, снова собирался стать свидетелем наших внутрисемейных разборок.
– Там речь шла не просто о ботинках, а о конверсах. Это обувь наподобие кед. Очень модные, – проговорил я, собираясь признаваться, но на меня никто не обратил внимания.
– Да, точно, конверсы, – едва заметно кивнул в мою сторону вампир и продолжал, обращаясь исключительно к Виктории. – Так вы действительно думаете, что конверсы с носками или конверсы без носков это так принципиально? Непримиримая вражда между остроконечниками и тупоконечниками? Но, насколько помню, у Свифта это все-таки была аллегория. Зачем чесать там, где не чешется? Или этот спор о современном искусстве? – продолжал вампир, пользуясь затянувшейся паузой. – Обсудили девочки какие-то там пятна на холсте, одна говорит: «хорошо», другая – «плохо». Что тут такого страшного?
– Вообще-то одна другую «лохушкой деревенской» обозвала, а вторая в ответ собеседницу из друзей удалила, – прокомментировал я свое решение, окончательно беря вину на себя. – Речевая агрессия в чистом виде.
– Я понимаю, что формально не придерешься, но зачем? – вертел головой, удивленно посматривая то на меня, то на Викторию, вампир. – Что нам это даст? Только лишние пересуды!
– Какие еще конверсы и споры об искусстве? – наконец вставила слово Виктория. – Чтоб вас всех приподняло и пришлепнуло!
Я и сам был бы рад пришлепнуться, приподняться и залететь в какую-нибудь в щель понезаметнее. Вика медленно развернулась в мою сторону: она поняла, что произошло.
– Мда… – протянула тетка, жестко глядя мне в глаза. – И мы еще удивляемся, чего люди наследства делят! Тут на пару дней отлучишься, и твое место уже занято! Эй! Дорогой, я еще не умерла!
Я молчал. Да и что мне было ответить? Даже у филологов бывают ситуации, когда молчание дороже любых слов.
– Ты подписал что-то? – спросила она, хмурясь.
– Борис просил. Срочно. Кто-то должен был выполнять твои обязанности. Я тебя прикрыл вообще-то.
– Ты за Бориса не цепляйся. За себя отвечай. В аду сам по себе гореть будешь. Без Бориса, – процедила Вика сквозь зубы, как какой-нибудь криминальный авторитет, а не филологическая барышня с ученой степенью. И я вас уверяю, по-моему, она совсем не шутила.
Однако, как выяснилось позже, волновал ее не столько сам факт подлога, сколько моя, как она утверждала, безграмотность.
– Если ты идешь на подлог, то ты можешь хотя бы грамотно его делать?! – воскликнула она. – При чем тут речевая агрессия?
Я взял со стола папку с делом и без труда отыскал нужное место, где Светлана Романихина вела спор с некоей Принцессой о картинах какого-то художника– авангардиста.
«Света: Гениально! Какая экспрессия!
Принцесса: А по-моему, мазня какая-то.
Света: Не руби с плеча – тут главное – эмоция.
Принцесса: Не знаю, не знаю.
Света: Если б ты разбиралась в искусстве хоть немного, я бы прислушалась.
Принцесса: А ты разбираешься в искусстве? Можно тебя поздравить с получением диплома искусствоведа?
Света: Дело не в дипломе, но ты поезди с мое, походи по музеям и будешь мыслить категориями более высокими. Потом можно смотреть на эти картины.
Принцесса: О, спасибо за разрешение!
Света: Эти работы признали великими многими видные деятели изобразительного искусства, а тут ты, с несомненной высоты своих суждений, обливаешь их праведной грязью. Чтобы не показаться дилетантом лучше иногда просто промолчать.
Принцесса: Ну, Света, ты и дура!
Света: Лохушка деревенская!»
– Что это, по-вашему, как не речевая агрессия?! – обратился я к обоим.
−В данном случае я согласна со Светланой: иногда лучше молчать, – проворчала Виктория, обернувшись к Вадиму с извиняющимся взглядом.
– Почему? – я пылал гневом, не понимая, где я мог допустить ошибку в такой очевиднейшей ситуации.
– Почему? – передразнила меня Вика, и я готов был поклясться, что сегодня же ночью проползу к изголовью ее кровати с кинжалом в зубах, потому что она сделала это на глазах у вампира из Катара. – Ты что, не видишь, что эта Принцесса троллит Светлану?
– Троллинг – это разве не агрессия? – упорствовал я.
– Нет!
– А что?
– У агрессии есть важное условие – искренность, а тролль изначально не искренен! Кстати… – Вика внезапно развернулась в сторону Вадима. – У Светы остались хоть какие-то друзья после такой массированной атаки на их нервы с помощью материальных благ вашей семьи?
Вадим поморщился и не удостоил ее ответом.
– То есть, ты хочешь сказать, что агрессивна здесь только сама Света? – уточнил я.
– Ну, Принцесса тоже не ангел, но она не чувствует себя уязвленной. Запомни, тролль всегда в сильной позиции, он как бы смотрит на ситуацию со стороны. С иронической высоты. В сущности, Принцесса смеется над Светланой…
– Отзовите заключение, и я закрою глаза на этот инцидент с вмешательством вашего племянника, – прервал Вадим наш спор, видимо, сообразив наконец, как обернуть эту некрасивую ситуацию с подлогом заключения эксперта в свою пользу.
– Да, пожалуй, опрос второго круга свидетелей здесь лишний, – задумчиво произнесла Виктория в ответ.
– Что вы имеете в виду? – напрягся вампир.
– А как вы попали в Россию? – вопросом на вопрос ответила тетка.
– Я все еще под подозрением? – удивился гость и даже приподнял очки, видимо демонстрируя свои честные вампирские глаза.
– Так как?
Вадим повел плечами и усмехнулся с досадой:
– Это как раз очень просто. Когда узнал о смерти брата, ухватился за первую оказию – вылетал с военным бортом на военную базу в Саратов. Границу пересек нормально, и штамп в паспорте есть. Только не по тому регламенту, что обычные авиапассажиры. Борис поднял тревогу, потому что рыскал по гражданским аэропортам, а там Вадима Романихина по определению быть не могло. Я проходил границу на правах члена экипажа. Так что мое появление в России только выглядит таинственно. Все это легко проверяется.
– Спасибо, – кивнула Виктория, – мне просто было интересно, что-то такое я и предполагала… Хорошо. Безусловно, я отзову заключение Саши, – пообещала она, снова глянув на меня недобро. – Огласки не будет.
Глава 19
В чужой тарелке
«Лев и теленок могут лежать вместе,
но теленок не сможет заснуть»
(Вуди Аллен)Вика сама порекомендовала мне сделать записи в моей таблице в графу «языковая личность».
– Всего лишь бедная, обозленная на весь мир девочка, – проговорила она, прочитав, то, что я написал.
