Даниил Корецкий - Настоящее имя
- Я думал, мы выпьем вместе, - как бы оправдываясь, сказал Макс. - Не знал, что тут будет перегородка... И цветы купил, как дурак...
- А я думал...
Человек из прошлого сгреб ладонью лицо, смял, стирая проявления ненужных эмоций.
- ... Я думал, что это провокация, только не знал - чья. Ведь прошло столько лет... Как ты попал сюда?
Макс жадно рассматривал отца, который вовсе не напоминал несчастного старика-арестанта. Моложавый мужчина, на вид не больше пятидесяти, гладкая кожа, крепкая шея, округлые плечи, ясные, очень внимательные глаза из которых исчезли недоверие и настороженность... Даже загар на лице! В голове крутились слова таксиста Бронека: "...в Уормвуде он если и не поправился, то во всяком случае не сильно похудел..."
- Алексей Иванович... Он рассказал все и фотографию дал... А где ты загорел?
- Какую фотографию? Где мы втроем у дворца? Помню, - отец кивнул. - А загорел... Тут это просто. Солярий, кварц, сауна, бассейн, тренажерный зал. Можно гулять во дворе... Библиотека, свежие газеты каждое утро...
- А где мама?
- Здесь же, в другом блоке. Мы можем встречаться хоть каждый день. Ее донимает давление, сейчас она в лазарете. Врачи не разрешили свидания: нервные нагрузки ей ни к чему.
Судя по спокойствию отца, речь шла об обыденных болячках, не вызывающих особого беспокойства. Макс поверил, что с матерью все в порядке. Может быть потому, что в детских воспоминаниях она занимала немного места.
- Чем ты занимаешься? - спросил отец. Он уже взял себя в руки и казался совершенно спокойным. - Они обещали позаботиться о тебе...
Макс кивнул.
- Так и было. Хороший детский дом, образование, практичная специальность. Я - радиоэлектронщик, сейчас работаю в компьютерной фирме.
- Сколько ты зарабатываешь?
К такому вопросу Макс был не готов и брякнул наобум:
- Пять тысяч в месяц.
- "Пять тысяч" - чего? - переспросил отец.
- Рублей, конечно, - усмехнулся Макс. - Не долларов же!
- Ничего не понимаю! Это огромная сумма, столько стоил автомобиль! И при чем здесь доллары? Раньше за них сажали в тюрьму!
- Раньше! Сейчас все по-другому. Другие цены, другие деньги, другие законы... Другая жизнь! Не узнаешь.
- Скоро увидим. Через год и девять месяцев.
Отец задумался, что-то прикидывая.
- А может ещё раньше. Где ты живешь?
- Там же, где жили вы...
- Вот как? - лицо отца напряглось. - Это же служебная квартира?
- Уже нет. Они хорошо относились ко мне. И решали все мои проблемы.
- У нас тоже будут проблемы, - озабоченно сказал отец. - Очень много проблем. Надеюсь, к ним тоже отнесутся с пониманием...
Он тряхнул головой и сменил тему.
- У тебя хорошее произношение. Часто выезжаешь?
Только тут Макс осознал, что они говорят по-английски.
- Спецшкола, международные контакты, постоянная языковая практика. Может перейдем на русский?
Отец покачал головой.
- Я его почти забыл. Да и лучше, чтобы язык был понятен персоналу.
- Хорошо, - согласился Макс. - Знаешь, я боялся этой встречи. Боялся увидеть чужого незнакомого человека. А увидел своего отца. Может поужинаем вместе? Ведь вас отпускают ненадолго?
Отец едва заметно улыбнулся.
- Да. Но на шпионов и других государственных преступников это не распространяется.
- Жаль. Но я рад, что ты прекрасно выглядишь. Мне кажется, от тебя пахнет дорогим одеколоном. Или морским ветром...
- Это ассоциативное восприятие. Через телефон запах не передается, через стекло не проходит. Но одеколон у меня действительно неплохой.
- А мама не постарела?
- О мама! - отец подкатил глаза. - Она в великолепной форме. У неё просто вторая молодость.
Максу показалось, что в последних словах прозвучал сарказм.
За стеклом появился охранник.
- Пора заканчивать, - сказал отец. Лицо его как-то сразу потухло.
- Ты ни разу не назвал меня по имени... Как меня зовут? По настоящему? - неожиданно для себя спросил Макс. - Ведь я не Максим на самом деле, и никакой не Карданов... Кто я?
Отец напряг желваки, подумал.
- Сейчас не время и не место говорить об этом. Извини. До свидания. Я надеюсь, что оно не за горами. Ведь так говорят в Росии?
Том Томпсон улыбнулся, встал и, не оборачиваясь, направился к выходу. Охранник пропустил его, вышел следом и закрыл дверь.
Макс посидел, сделал несколько глотков из фляжки, покрутил неуместные здесь цветы. Только что он встретился с профессионалом, разведчиком высочайшего класса, нелегалом Птицей. У таких людей есть десятки тайников в душе, куда они привыкли складывать самые сокровенные чувства. Но это была встреча с отцом и тот не пользовался тайниками. По крайней мере, Макс был в этом убежден.
Он отхлебнул виски в последний раз, спрятал фляжку в карман и вышел. Сейчас ему хотелось только одного: добраться до гостиницы и повалиться спать. Бархатистые темно-вишневые розы остались лежать на столе комнаты для свиданий.
- Ну что? - спросил его следующим утром в "Бинго-Бонго" обладатель трех подбородков, неторопливо разворачивая газету. Он выглядел усталым и невыспавшимся. Наверное вредно пить столько пива.
- Я видел его, - сообщил Макс. - Мы узнали друг друга. Он хорошо выглядит, настроение бодрое...
- А мать?
- Приболела. Давление. Врачи не разрешили свидания.
- Это плохо. Как ваши впечатления? Нервозность, наигрыш, фальш? осведомился толстяк, не отрываясь взглядом от портрета Джона Мейджора на газетной полосе.
- Исключено, - уверенно сказал Макс. - Он был абсолютно искренен. С ними все чисто.
- Это хорошо, - сказал обладатель трех подбородков и почесал один из них. Он не разделял уверенности Макса.
Потому что наблюдение, установленное резидентурой показало: за два часа до свидания Карданова с отцом в ворота Уормвуд-Скрабз въехал "ситроен-ХТ" с затемненными стеклами. Он не принадлежал сотрудникам и не входил в число обслуживающего и служебного транспорта. Да если бы и входил, то все равно должен был остаться на внешней стоянке. Внутрь заезжают только фургоны для перевозки заключенных.
- Какие у них планы?
- Собираются возвращаться в Москву. Беспокоятся, станут ли решать их проблемы - с жильем и всем остальным.
Три подбородка задвигались, пропуская внутрь картофельный салат.
- Конечно все будет решено!
Спустя четыре часа, когда Карданов уже спал в гостинице, "ситроен" покинул пределы тюрьмы, проехал пять миль в южном направлении и въехал на территорию военно-воздушной базы. Полосатый шлагбаум "отрубил хвост", однако сотрудники продолжили наблюдение и зафиксировали через тридцать минут взлет небольшого вертолета, который совершил кратковременную посадку в аэропорту Хитроу, после чего вернулся обратно на базу.
- Значит, все чисто и никаких подозрений? - задумчиво переспросил Худой.
- Никаких, - подтвердил Макс.
- Отлично, так и доложим.
Специалист из технической разведки посольства вошел в компьютерную сеть аэропорта и провел выборку пассажиров, прибывших сегодня в Лондон утром и отбывших сегодня же в районе 17 часов. Таких оказалось всего два: некто Ф. Руффиц прибыл в шесть тридцать из Лейпцига, и в Лейпциг же улетел вечерним рейсом, и Р. Пиркс, прилетевший в 7-55 из Ниццы, и севший на обратный самолет в 18-40.
Вариант "Ф. Руффиц" был отметен уже через несколько минут, когда уточняющий запрос на главный компьютер показал, что это женщина - Фанни Руффиц, гражданка Германии, 1970-го года рождения. Предварительная проработка варианта "Р. Пиркс" дала положительные результаты: Рональд Пиркс, год рождения - 1938-й, подданный Великобритании, проживает постоянно в Ницце.
Но именно в Ницце и встретил Артур человека, которого он принял за Томпсона! Информация начинала подтверждаться, петля затягивалась: французская резидентура поручила задание провести опознание Пиркса. Теперь это дело дней.
Толстяк доел свой салат, вздохнул, цыкнул сквозь зубы.
- По бокальчику?
Кельнер поставил на стол четыре бокала темного.
От пива Макс решительно отказался: он ещё не отошел после вчерашнего виски. Но Худого это не смутило - он спокойно выцедил бокалы в одиночку один за другим.
Из аэропорта Макс позвонил Маше.
- Ты уже возвращаешься? - обрадовалась она. - Во сколько прилетаешь? Отлично! Я буду на работе, а вечером созвонимся. Я уже соскучилась!
В самолете он сразу же заснул и проспал весь полет: сказывалось нервное напряжение последних дней. Проснувшись, почувствовал себя бодрым и отдохнувшим, отхлебнул виски из фляжки и принялся смотреть в иллюминатор, будто надеясь с двенадцати тысяч метров увидеть Москву.
* * *
На Кутузовском ждала неудача. Алексей Иванович наведывался туда трижды, причем последний раз пришел в семь утра, когда даже самые занятые люди, если только они не работают в литейке, должны ещё сидеть дома. Но он напрасно стоял, согнувшись над ящиком домофона и прислушивался к его гробовому молчанию. Квартира Евсеева была необитаема. Веретнев набрал номер соседней квартиры и спустя минуту заспанный женский голос ответил ему. "Кто?.. Инна Андреевна? Не знаю, давно её не видела. Скорей всего в Жуковке, на даче..."
