Светлана Алешина - Крошка-месть (сборник)
Я родилась явно ненормальной.
Потому как на работу собиралась совсем не так.
Напялив джинсы, я надела поверх просторный свитер грубой вязки. Ни о каком макияже не могло быть и речи – слишком плотно моя голова была занята мыслями совсем иного характера. Потом я надела куртку, во внутреннем кармане которой лежал револьвер – подарок Лешеньки Ванцова.
Лариков протестовал против Лешкиного дара, утверждая, что я начну палить почем зря во все движущиеся мишени.
Пока мишени движутся спокойно, вопреки его опасениям!
Ну, если бы у нормальных девушек появились заботы, аналогичные моим, они перестали бы порхать по жизни, как птички колибри!
Собрав волосы в хвост, я посмотрела на себя в зеркало. Уж на колибри я точно не похожа.
– Не морщи так лоб, – донесся из-за спины голос мамы. – Ранние морщины ничью физиономию еще не украшали!
– Мою украсят, – пообещала я, продолжая хмуриться. – Раз уж ничто ее не способно украсить, может, это сделают как раз морщины!
– Твой комплекс иногда раздражает, – сообщила мама.
– Не надо было воспитывать меня в духе скромности и смирения, – улыбнулась я. – Вот Ленка, например… Ей всю жизнь внушалось, что она самая красивая и самая умная. Внушалось, между прочим, мамочкой. И теперь девушка полностью сумела защитить себя от правды. Даже ее огромный нос кажется ей орлиным. Все в ней совершенство. А ты сделала все возможное, чтобы я всю жизнь мучилась от осознания собственной неполноценности!
– Да, я вижу, как ты мучаешься, – скептически хмыкнула мама. – Просто тебе все падает с небес, и ты окончательно обленилась.
– И что мне с небес нападало? – поинтересовалась я. – Неужели ты сейчас, презрев все свои педагогические методы, сообщишь мне, что я умна, хороша собой и талантлива?
– Ну, Пенс вот тебе нападал, – неуверенно сказала мама, не желая расстаться со своей педагогической доктриной, согласно которой скромность украшает любую девицу. – Не так уж мало.
– Кстати, Пенс, – задумалась я. – А вот Пенс-то мне и нужен! Придется забежать к нему на минуточку, дабы попросить его об одолжении…
– Ага, попросить об одолжении! – тут же рассмеялась мама. – Я слышала, как ты просишь. Об одолжении. «Пенс, сходи туда. Пенс, сделай это. Пенс, достань с неба вон ту звезду!» Бедный парень! Ты вообще-то с ним когда-нибудь говоришь ласковым тоном?
– Когда он меня не слышит, – парировала я. – Мужчин, ма, надо держать в черном теле. Иначе они садятся на шею!
– И откуда у нас этакие познания?
Я не ответила. Время поджимало.
Чмокнув ее в щеку, клятвенно пообещала вернуться пораньше и выбежала из квартиры.
Надо было забежать в соседний дом, дабы полюбоваться с утра на будущую свекровь. Чтоб день уж сразу не задался! В конце концов, раз ты и так не рассчитываешь на счастье сегодня, можно встретиться и с будущей свекровью… Одним несчастьем меньше, одним больше, какая разница?
* * *Поднявшись на четвертый этаж, я притормозила возле Пенсовой двери и сделала глубокий вдох.
Сейчас я с ней увижусь. Правда, пока еще эта полногрудая дама тешит себя надеждой, что ее драгоценное чадо одумается и выберет себе в жены нормальную женщину, которая будет ей хоть немного понятна.
Я не пойму, кстати, как Пенс умудрился произрасти в этом семействе. Иногда мне кажется, что его просто перепутали в роддоме. Даже черты его лица резко отличались от фамильных. А может, он вообще был подкинут английским обнищавшим аристократом?
«Сейчас она скажет, что безумно рада меня видеть, но удивится, чего это мне не спится в этакую рань, – усмехнулась я. – Но перед этим она меня поцелует!»
Я ненавидела эти поцелуи. Троекратные, в губы. Но Пенсову маменьку трудно было переучить – в сии любезности она вкладывала собственный философский смысл, поэтому приходилось терпеть.
Хорошо, что Пенс этого не унаследовал!
Итак, я нажала на звонок, уже предчувствуя крутую «материнскую ласку», и стала ожидать с кислой миной явления на пороге маменьки.
Но сегодня, видимо, все складывалось в мою пользу!
Дверь открылась, и на пороге возникла долговязая фигура моего рыцаря, с всклокоченными кудрями и заспанной физиономией.
– Ты? – удивился он. – Привет!
– А где наша мамми? – поинтересовалась я.
– Ты к ней? – еще больше поразился он. – Надеюсь, она ни в чем криминальном не засветилась?
– А что, есть вероятность?
– Ну, я же не знаю, чего от нее можно ожидать! Так нету ее. К ней племянник из Вязьмина приехал, она с раннего утра туда отчалила.
– Ну и чудно, – обрадовалась я, зная привязанность маменьки к вязьминскому племяннику. До завтрашнего утра ее не будет. – А мне вообще-то нужен ты.
– По делу, – констатировал он, насмешливо улыбаясь.
– Если бы ты был нужен мне не по делу, я явилась бы ночью. «В атласных туфельках, как тень, смеясь и плача». Под моим плащом ничего бы не было надето. А я, как ты можешь наблюдать, выгляжу как деловая женщина.
Он окинул меня скептическим взглядом. Наверное, в его глазах деловые женщины выглядели не так.
– Проходи, – кивнул он. – Кофе будешь?
– Нет, спасибо. У меня времени мало!
Тем не менее я прошла в его комнату и плюхнулась в кресло. Он включил магнитофон, и комната немедленно наполнилась «грегорианцами». Ради меня, надо думать! Без меня мой возлюбленный наверняка слушает какой-нибудь «Оверкилл». Однако сейчас «грегорианцы» напоминали мне об ужасной ночи и мало согревали душу. Лучше бы он поставил «Рамштайн».
Со стены мне улыбался Даймон Хилл, я улыбнулась ему в ответ. Пенс окинул меня ревнивым и собственническим взором.
– Так зачем я тебе понадобился? – отвлек он мое внимание от Даймона на себя.
– Ванцов просил попытаться выяснить, кто у нас решил порезвиться на дорогах, – сказала я.
– В каком плане? – нахмурившись, спросил Пенс.
– Меня интересует байкеры, которые внезапно начали богатеть.
– То есть? Ты можешь говорить яснее?
– Кто-то в коже развлекается грабежами, – пояснила я. – Попытаешься выяснить кто?
– Ах, вот оно что… Могу точно тебе сказать, что из наших – вряд ли!
– Понятное дело, братья… – протянула я.
– Да не в этом дело! – отмахнулся он. – Просто все живут как жили. Ни у кого особенных богатств не появилось. Разве что наоборот… Но я попытаюсь. Может, что-то узнаю.
Я поднялась. Время уже подкатывало к девяти. Ну и гораздо же оно лететь!
– Ладно, я забегу вечером, – пообещала я.
На пороге он вдруг сказал:
– Подожди, Сашка! Я в этом не уверен, но, кажется, у Тараски завелись деньги.
Я развернулась.
Тараска был самый что ни на есть бестолковый тип. Я вообще не могла понять, как он умудряется выживать на белом свете.
– Откуда?
– Не знаю, но вчера он вроде бы грозился закатить чудную пирушку! Может быть, это он?
– Он? – переспросила я и фыркнула. – Вот уж на него я подумаю в самую последнюю очередь! Скорее ограбят его самого, если, конечно, найдут что грабить!
Пенс развел руками.
Я поцеловала его и пошла дальше.
Увы, так вот устроена моя жизнь – даже на любовь не остается времени!
* * *Половина десятого утра.
Вика взглянула на часы. Сейчас ей казалось, что время ползет как черепаха.
Мать выглядела осунувшейся, вокруг глаз залегли черные круги, и Вика сжала руки – не приведи бог, с ней что-нибудь случится!
И не приведи бог, что-то случится с Алисой…
Нынешний день она запомнит на всю жизнь.
Звонок в дверь заставил ее встрепенуться.
Неужели он все-таки пришел? Вчера, когда они поссорились, Вика думала, что в нем уже нет ничего человеческого. Виталий в ее глазах окончательно превратился в пустое место. Впрочем, он был уверен, что ни-че-го не случится.
Так он ей и сказал.
Ничего не может случиться с Алисой.
Черт возьми, ей бы хоть миллиграмм такой уверенности! Может быть, не так дрожали бы руки и в ушах не было бы этого с ума сводящего шума!
Стоп, Вика, держи чувства под контролем, приказала она себе.
Справиться с эмоциями не так-то просто, но чего не сделаешь, чтобы показать мужу все свое безразличие и равнодушие?
Все прекрасно, милый, мы умеем управляться без тебя. Можешь катиться отсюда все дальше и дальше, исчезая в пространстве, превращаясь в маленькое пятно. Ничего не значащее пятно, одно из многих черных пятен. Черт с тобой, милый. Как, кстати, ты будешь жить без фирмы, принадлежащей моему отцу? Как ты будешь жить, а? И твоя драгоценная Элен?
Она сдержала злой смешок, так и норовящий спрыгнуть с губ. Она подошла к двери и распахнула ее настежь, всем своим видом пытаясь показать, что его присутствие здесь нежелательно. И не смогла удержаться от легкого вздоха разочарования – на пороге стоял не он.
На пороге стояла Таня. А ему, похоже, было абсолютно все равно, что происходит с Викой и с его дочерью!
* * *В девять тридцать пять я уже сидела перед Ларчиком и выслушивала последние наставления, как мне себя вести.
![Лидия Гинзбург - Агентство Пинкертона [Сборник]](/uploads/posts/books/13908/13908.jpg)