Яна Розова - Долина туманов
Вера кричит что-то сквозь дождь, разворачивая сверток и протягивая серебристое лезвие Вовусу.
– Что ты делаешь, дура! – шипит Лексус. – Он же убийца, он твою сестру пырнул ножом!
Вовус берет нож.
Лексус, моментально перестроив в своем мозгу сюжет, комментирует ситуацию, подражая голосу снохи:
– Любимый, Вера убила меня! Отомсти ей за меня!
Его голос звучит забавно, но Лексус даже не улыбается. От напряжения он стискивает подоконник пальцами так, что они становятся белее куска мрамора.
Брат небрежно отбрасывает нож в сторону, шагает к Вере, раскрыв объятия.
– Идиот! – кричит Лексус, пугая сам себя.
Он отскакивает от окна, обхватывает свою голову руками, кружится на месте и воет в голос. Гамлет зароет его, уничтожит! Зароет и уничтожит вместе с Вовусом и Верой.
Застонав, он опускает руки, заставляет себя вернуться к окну. Видит тех двоих, поливаемых небывалым ливнем. Его сердце сдавливает чудовищная тоска: ему жаль их, усталых, измученных, стоящих, как и он сам, на пороге смерти. Наблюдатель сжимает кулаки, удерживая себя от безумного желания выскочить в мокрый холодный темный осенний вечер. Выскочить и рассказать всю правду.
Проходит ночь, и эти двое на экране монитора начинают сводить Лексуса с ума.
Утром ливень выкидывает пару сюрпризов: громы и молнии, новые потоки воды… А Вовус с Верой пьют, тупо, молча пьют и ничего не делают. Они даже телевизор не смотрят. Почти не разговаривают, редко покидают комнату. Из-за их молчания он не может предугадать, чем же все завершится…
Вовус выглядит измученным, как и тогда, когда он вернулся в Дом, разбив свой фолькс. На этот раз он вымотался по собственной глупости. Лексус догадывался, что брат попытался спуститься вниз по крутому склону горы к двум подушкам и нескольким полотенцам, впихнутым в белый спортивный костюм Алексея.
Он постарался закинуть своего двойника вниз по склону как можно дальше. Так далеко, чтобы даже его додельник-брат не смог до него добраться. Эти десять метров вниз, в ливень, по скользким опавшим листьям, между потоками воды, стекавшей с горы бурными ручьями, были не просто сложными для спуска и подъема, они были опасными для жизни. Стоило раз поскользнуться – и полетишь вниз, а после встретишься со стволом дерева или с валуном. Обратно выбраться уже не удалось бы.
Но зато Лексусу не пришлось бы убивать брата своими руками.
Алексей смотрит на монитор, сидя в своем чуланчике, умело спрятанном на чердаке Дома. Только что снова звонил Гамлет. Он хочет, чтобы Лексус прямо сейчас завершил свой спектакль. Гамлет напоминает, что у Лексуса есть револьвер, который можно и нужно использовать.
Лексус знает, что он послушается Гамлета, это неизбежно. Надо лишь взять себя в руки. В запасах Лексуса есть двухсотпятидесятиграммовая бутылка коньяка Боровиковского алкогольного завода. Он прикладывается к горлышку бутылки, надеясь, что алкоголь ему поможет.
– Вера, мне нужны эти деньги, ты понимаешь? – Голос брата в наушниках звучит неестественно высоко. – У меня море планов. Я не могу отдать тебе половину только потому, что ты хочешь спустить деньги на чушь. Тебе придется отдать мне все, ясно?!
Лексус пытается угадать, как реагирует Вера на слова Вовуса. Она должна сойти с ума, просто обязана! И у нее есть пистолет.
Это странно, думает мимоходом Лексус, что брат и жена ссорятся из-за денег. Он сделал все, чтобы Вера поняла: Асю убил Вовка, а Вовус, несомненно, осмыслил, что именно Вера стреляла в его брата.
Да, ладно! – одергивает себя Алексей. – Какая разница, о чем спор? Лишь бы Вера все-таки выстрелила в своего деверя! Лексус молится: да, давай, дорогая! А его сердце тревожно сжимается: нет, пожалуйста, не стреляй!
– Думай, что говоришь! – рычит его брат. – Думай, твою мать, коза тупая!..
– Идиот! – выкрикивает Вера.
– Ты всегда была жуткой стервой!
Их ссора все разгорается. Расширив глаза, стискивая пальцы, не обращая внимания на проснувшуюся в плече боль, Лексус следит за развитием событий. Не веря своим глазам, он наблюдает, как Вовус бросается на Веру и они дерутся, будто алкаши у пивного ларька. Неужели его план работает?
И, по чести говоря, это будет чуть ли не единственный случай в жизни Лексуса, когда он доведет дело до конца.
Выстрел!
Лексусу кажется, будто выстрелили прямо в его закутке!
Изображение на мониторе замирает. Дерущихся на полу почти и не видно, ясно только, что до выстрела они шевелились, а после выстрела – нет.
Кто стрелял? Кто остался в живых? Если Вера, то Лексус с ней справится. Она всего-навсего слабая полусумасшедшая баба.
Картинка на мониторе вновь оживает, Лексус облегченно вздыхает. Вера отпихивает безвольное тело Вовуса и медленно поднимается на ноги.
Экран монитора вспыхивает бликом молнии, Лексус слышит раскат грома.
Проходит совсем немного времени, и до Алексея доносится слабый голос жены:
– Ася? – Она смотрит прямо перед собой, будто видит привидение. – Это ты?.. Ася, я не хотела! Он набросился на меня, я бы никогда!.. Прости меня, прошу, прости! Я знаю, что ты сердишься, я знаю, что ты любишь его!
У нее в руке пистолет, и перед вторым выстрелом Лексус не успевает подумать ни о чем.
Вера падает на пол.
Лексус всхлипывает и закрывает лицо руками.
– Ёпсель, придурок, тебе удалось?! – то ли восхищается, то ли издевается Гамлет. – Бли-ин, даже руки не запачкал! Ну почти не запачкал… Что же, поздравляю! Убедил меня, прав ты, прав. Психология – великая наука, учту на будущее.
Лексус не отвечает ему. Он стаскивает с головы наушники, с трудом поднимается на ноги, покачиваясь, выходит из каморки. План воплощен, но, как выяснилось, Лексус не предусмотрел самой важной детали: своих собственных чувств.
Такой боли он не испытывал еще никогда.
Спускаясь вниз по лестнице, Алексей замечает, что в Доме немного посветлело. В окно холла видно, как истончилась сизая подушка туч над Долиной туманов, а ливень поредел до обычного дождика.
Лексус входит в гостиную. Останавливается на пороге.
Вера лежит прямо у его ног, лицом вниз. Будто красное вино пролилось вокруг ее головы на паркет. Тело Вовуса – чуть дальше, у дивана. Его лица не видно, он совершенно неподвижен. Пистолет, выпавший из рук Веры, почти касается носка левой кроссовки Лексуса.
Алексей хочет броситься к брату, но понимает, что за ним следит Колодяжный. Сволочь проклятая! Лексус смотрит на два мертвых тела, понимая со всей ясностью, что сейчас он потерял самое дорогое в своей жизни – близких людей. Он разрушил свой мир, взорвал свою Вселенную.
«Я передачу видела…»
Лексус почему-то вспоминает запись, которую сделала его дочь. Ту самую, когда Аленка стала вдруг приставать ко всем с вопросом: что бы ты делал, если бы солнце погасло?
«Там говорили, – он так ясно представляет себе свою девочку, он почти слышит ее голос: – Если погаснет солнце, то солнечный свет будет светить на Землю еще восемь минут… Что бы ты сделал в эти восемь минут?»
Ответ Лексус произносит вслух:
– Застрелился!.. – и добавляет специально для Гамлета: – Будь ты проклят, Колодяжный! Подавись моими магазинами!
Легко наклоняется, берет чуть теплый, слегка пахнущий порохом пистолет, быстро, не давая себе времени на раздумья, приставляет его ко лбу и нажимает на спусковой крючок.
Его смерть оказалась быстрой, будто выключили свет.
Эпилог
– Вовка, ты уверен, что мы проедем через заповедник?..
«Форд» Алексея уносил Веру с Вовусом все дальше от Дома. Ждать там было нечего: Вовус обнаружил на чердаке каморку брата, напичканную аппаратурой. Нетрудно было догадаться, что изображение, снятое камерами в гостиной и других комнатах Дома, передается куда-то очень далеко, кому-то очень заинтересованному в происходящих событиях. Теперь этот кто-то знает, что Вера с Вовусом живы.
– Проедем. Мы по гравийке пойдем, через долину, – ответил он тихо и добавил, глянув на небо: – Погода меняется.
Он был прав: ливень утомился. По стеклу машины стучали капли, но в них не было прежнего напора, прежнего единства. Вода ослабела.
Вера посмотрела на Вовуса. Тусклый, но набирающий силу утренний свет не скрывал теней на его грубо вылепленном лице. Казалось, Вовус постарел за последние дни. Наверное, она и сама выглядит старухой, недаром он на нее не смотрит. Да еще и пластырь посередине лба! Вера и не заметила, как рассекла его осколком стекла во время их инсценированной потасовки.
Она вздохнула и отвернулась к окну.
– Вера, я люблю тебя.
Не поворачиваясь и пряча улыбку, она ответила:
– Никогда не думала, что ты скажешь такое.
– Я и сам не думал, что скажу… Я потом объясню тебе все, что у нас с Асей случилось, ладно?
– Ладно, – ответила Вера. – Но как же ты понял все об Алексее?
– Ничего я не понял, – помрачнел он. – Как это можно понять?
