Леон Маркс - Хочешь жить - стреляй первым
— Ясно. Вы знаете Тарасенка Михаила?
— Нет.
— Ну, может, слышали о нем?
— Нет, не слышала.
На данный момент у меня больше к ней не возникало вопросов и я решил на сегодня закончить.
— Хорошо, огромное вам спасибо, что согласились приехать и ответить на мои вопросы. Я думаю, что это нам в дальнейшем поможет.
— Вы сможете мне сообщить о результатах поиска, когда что-то обнаружите? — спросила она.
— Ну конечно.
— А насчет Бондаренка я вам перезвоню. Какой у вас номер?
Домашний я не мог сказать, иначе бы погорел на этом, так как у нее есть мой телефон, а следовательно, она меня раскусит и поймет, что Комаренко на самом деле — Козаков.
— Позвоните, лучше в мой офис. Или даже лучше будет, когда я вам позвоню.
— Хорошо, до свиданья.
— Всего доброго.
Глава 4
Постепенно, прежняя форма возвращалась ко мне. Я уже чувствовал себе более уверенным. Сейчас у меня был полный заряд бодрости, и я решил использовать его в интеллектуальных целях. Пока есть свободное время, я решил проанализировать все факты, связанные с делом об исчезновении Даши Железняк.
Если вспомнить видеозапись на диске, то можно предположить, что убийство произошло в доме Пономаренка возле самого бассейна, в душевой. А друзья Даши отдыхали в лесу, на пляже. Это — другая запись. Стало быть, эти две записи кто-то совместил и сделал монтаж.
Но кто на это способен?
Я выпил чашечку кофе, но от этого я не стал лучше соображать. Чем больше я над этим делом думал, тем больше убеждался, что Дашу никто не похищал. Скорей всего ее убили на следующий день после исчезновения, а потом преступники стали блефовать. Я не мог с точностью так утверждать, но пока придерживался этой версии. Макс тоже так считал. В принципе, бандитам очень выгодно водить за нос миллионера Железняка и получить много денег.
Поразмыслив над этим делом еще чуть-чуть, я решил навестить оператора Хошлатова Федора.
На киностудию я приехал за пол часа. В холле пришлось сказать дежурному, куда я направляюсь, иначе бы он меня не пропустил. Федор Хошлатов сидел в своем кабинете и пил кофе. На столе лежало несколько видеокассет. Когда я открыл двери, он поднял голову и неприятно на меня посмотрел.
— Прошу прощения, за беспокойство. Не могли бы вы уделить мне немного времени, — сказал я.
— А в чем дело?
— Это — частный разговор и я не хочу, чтобы он вышел за пределы этого кабинета.
— А разве вас не убили? — спросил он.
— Нет, мне повезло. Я остался жив.
— Хорошо. Я вас слушаю, — произнес он своим деловым тоном.
— Вы знали Андрея Воронкина?
— Да, неплохой был парень. Жалко, что его грохнули. Мы с ним дружили.
— И давно вы с ним знакомы?
— Да уже лет шесть наверное.
— У вас есть идеи кто его мог убить?
— Абсолютно никаких. Как говорят моряки, полный штиль.
— У него наверное много было врагов? — поинтересовался я.
— Как у всех. Я не знаю его недоброжелателей, но скажу вам, что я не думаю, будто кто-то из них способен на убийство.
— Неизвестно. Люди часто бывают непредсказуемые, — заметил я.
Федор пожал плечами.
— Вам виднее. Я не разбираюсь в этом. Мое ремесло — снимать фильмы, а остальное практически не интересует. Съемка — это почти вся моя жизнь. Вы не представляете, что бы я без этой работы делал бы.
— Представляю. — Мне его болтовня начинала надоедать. — Скажите, что это за мужчина на этой фотографии, — я протянул фото, на котором были изображены Хошлатов Федор, Воронкин Андрей и неизвестный мне мужчина. — Вы его знаете?
— Да, я его знаю, — сказал он после некоторых раздумий. — Это один мой старый знакомый, с которым я не виделся года четыре. Зовут Борисом.
— А где сейчас ваш знакомый?
— Да я даже и не знаю, — он развел руками. — Столько лет прошло!
"Похоже, это не тот человек, который мне нужен", — подумал я.
— Ну, а его место жительство, которое вы раньше знали, дайте мне сейчас.
— Я, конечно, могу вам дать, но нужно ли вам? Борис там уже давно не живет.
— Все-таки я бы хотел иметь его координаты, — произнес я.
— Как скажите, — он продиктовал домашний адрес Бориса, который я записал в блокнот.
— Этот Борис хорошо знал Воронкина? — спросил я.
— Неплохо. Они были друзьями, можно так сказать. Андрей иногда помогал ему настроить "Виндовс" или установить какую-нибудь программу. Между прочим, я вспомнил интересную деталь, которая может иметь отношение к гибели Андрея.
— Я вас слушаю.
Хошлатов почесал затылок, пригладил рукой непослушные волосы и начал говорить:
— Это случилось приблизительно недели две назад. Может три. Я точно не помню. Так вот, я был в тот день у него в гостях. Мы с ним беседовали, выпили пару чашек кофе. Потом позвонили в дверь. К Андрюхе пришло двое парней. Одного из них я узнал — это был Омельченко Степан, которого тоже убили. Наверное, тут существует какая-то связь.
— А второго?
— Что второго? — не понял мой собеседник.
— Я спрашиваю, как звали второго мужчину?
— Второй сказал, что его фамилия Базилюк.
— Как вы сказали? — переспросил я.
— Базилюк.
Мое сердце пропустило один удар. Стало быть, Базилюк фигурирует и в этой сцене. Не удивлюсь, если он и убил Омельченка.
— Вы хорошо разглядели Базилюка?
Тут он меня разочаровал.
— Сожалею, но я не запомнил его в лицо. Я просто не присматривался.
— А где вы были, когда двое мужчин зашли к нему в дом?
— Я был в соседней комнате. Сначала в коридоре я и увидел Степана, а потом уже пошел в комнату.
— Вы слышали, о чем они беседовали? — спросил я.
— Немного. Я только слышал, как Базилюк сказал, что этот монтаж им нужно сделать позарез и немедленно. Они были готовы заплатить тысячу баксов.
— Андрей получил от них такую сумму?
Я уже знал ответ, но хотел услышать его от собеседника.
— Не знаю, наверное.
— Хорошо, больше вы ничего не слышали и не видели?
— Нет.
— А на каком транспорте они приезжали, не знаете? — спросил я, надеясь, что это прояснит общую ситуацию.
— На "девятке". Я с окна видел как они отъезжают. После этого Андрюха стал каким-то нервным и хмурым. Такое впечатление, что ему пригрозили.
— Вы так думаете?
— Быть может. Я только лишь догадывался, судя по его поведению.
— Давайте вернемся к Борису. Куда он мог, по-вашему, уехать? Вы же его хорошо знаете.
— Да, знаю. Просто мы с ним давненько не виделись. Андрей его лучше знал.
— Ладушки. — Я пожал ему руку. — До свиданья.
Бондаренко Михаил, о котором говорила Лена Озорская, жил на улице Калиновой 18, в шестиэтажном доме. "Ситроен" я поставил на сигнализацию и направился в этот самый дом. Возле окон первого этажа лежали снежные сугробы, которые доставали мне до пояса. На площадке, в середине двора игрались дети. Они лепили снежную бабу и кидали в друг друга снежками. Один мальчик лет шести, катался на санках. Он съехал с горки, и перевернулся, упав в снег лицом. Выглядел он смешно, когда встал с мокрого снега и стал отряхиваться. Другие ребята стали с него смеяться.
Я кинул на мальчика взгляд последний раз, вошел в подъезд, в котором стоял тошнотворный запах курева, рвоты и загнившего мусора. Смесь этих запахов была вонючей и не выносимой. Без противогаза жильцам этого подъезда бывает весьма скверно.
Поднявшись на второй этаж, я позвонил в квартиру "6" и стал ждать, когда хозяин откроет мне двери. Ждать мне пришлось не дольше отрезка времени, на протяжении которого я сделал семь вдохов и выдохов. Дверь приоткрыли на цепочке, и низкий мужской голос спросил меня:
— Кто вы такой?
— Частный детектив, Владимир Козаков.
— Проходите. Сюда, пожалуйста, — он указал на гостиную, которая была на мой вкус немного "бедная".
В гостиной стоял небольшой стол с журналами, одно кресло и диван. В самом углу стоял гардероб, возле которого лениво растянулся на ковре серый кот. Он посмотрел на меня своими зелеными, светящими глазами и очевидно, решив, что я опасности для него не представляю, снова стал дремать.
Бондаренко сел на краешок дивана. Он был высокий и стройный с ухмылкой на лице. За волосами своими он хорошо следил: они были аккуратно зачесаны назад. На нем был синей свитер с белой полоской, светлые джинсы и кепка на голове цвета хаки.
— Что вас интересует? — спросил мужчина.
— Я хотел бы поговорить с вами про Дашу Железняк, — начал я. — Вы ее хорошо знаете?
— Я знал ее еще со школы. Мы с ней учились в одном классе. Но сейчас это не важно, поскольку Дашу уже второй месяц не могут найти. Боюсь, что ее и никогда не найдут.
— И вы даже понятия не имеете где она, может быть? — задал я безнадежный вопрос.
