Аркадий Карасик - Сексот поневоле
Ну, что ж, это — к лучшему, — принялся успокаивать я сам себя. — Перестану мучиться, припоминая мерзкое слово «сексот», займусь строительством, а не подглядыванием из-за угла. Все же не прораб затрапезный, а начальник особого участка! К тому же скоро новые погоны надену.
Майор — в форме. Видел я его в офицерском обличье всего пару раз. Обычно — поношенный костюм, белая рубашка с ярким галстуком. Сегодня — китель с многоцветием орденских планок.
— Садитесь, старший лейтенант, — пропищал он строго. В кабинете, кроме него, лейтенант за отдельным столиком. Пишет и косится в мою сторону. Косись, салага, косись, набирайся ума, перед тобой — секретный сотрудник, важное звено в сети контрразведки. — Разговор у нас будет недолгий, но очень важный. Лейтенант застенографирует, вы подпишете…
— Допрос?
— А вы что, 'против допроса?.. Ладно, будем считать — свидетельские показания…
В течение добрых получаса из меня высасывали давно известную майору информацию. Как появился на особом участке инструктор Курков? Кто его рекомендовал и когда? При каких обстоятельствах я познакомился с ним? Какие отношения были в семье Курковых? Хорошо ли я знаю жену и дочь?
Я исходил потом, мучился недоумением. К чему разыгрывается этот спектакль? Если для лейтенанта, то он слишком мелкая деталь в сложном механизме Особого отдела; если для того, чтобы припугнуть меня, то зря Малеев спускает пары, я за последние полгода столько раз пугался и отходил от испуга, что потерял способность удивляться. К тому же, зачем Сергею Максимовичу меня пугать? И — что, пожалуй, более важно, почему я думаю, что меня пугают?
Машинально отвечая на вопросы, которые прежде задавал сам себе десятки раз, я размышляя над дальнейшим возможным развитием «допроса». С тоской поглядывал в окно.
— Все, — наконец стукнул майор раскрытой ладонью по столу. — Давай, лейтенант, оформляй свои записи, как положено, а мы с Васильковым побеседуем, так сказать, без протоколов.
Я облегченно вздохнул и расправил занемевшие плечи. Представляю, как чувствует себя на настоящем допросе, а не на имитации его, человек, совершивший преступление. Скажем, тот же Никифор Васильевич… М-да, неуютно, очень даже неуютно…
Лейтенант сгреб все свои записи, ушел, старательно прикрыв дверь. Стажер, наверно, или — прямо из училища.
— Не перегружай свои мозги, Дима, никто тебя не собирается пугать и запутывать. Простая констатация уже известных нам фактов. Помнишь, я говорил тебе об истории болезни, которую по крупицам собирают лечащие врачи? Сегодняшний допрос свидетеля — обобщающий… С этим покончили?
— Покончили, — торопливо согласился я, ибо
чувствовал себя прескверно. Нагромоздил целый террикон всяческой ерунды, измучил сам себя, а к чему? — Зачем вызывали?
— Вызывали для только что прошедшего допроса. А хотел видеть тебя для того, чтобы уточнить кое-какие непонятные пока для нас факты… Скажи, ты на каком поезде добирался до Лосинки? Или — на машине?
— Нет, на поезде. На экспресс опоздал, пришлось мириться с неудобствами рабочего… Задержали дела, сами понимаете, на участке их сейчас хватает…
— Понимаю и поздравляю с новым назначением… А кто был в курсе твоего неожиданного выезда в Управление? Постарайся сосредоточиться и вспомнить всех, с кем говорил на эту тему…
Я насторожился. Гнездо шпионов разворочено, главные участники повязаны, остался Курков, который, как я понимаю, доживает последние денечки. К чему же подобная таинственность?
Но Малеев не такой человек, чтобы задавать ничего не значащие вопросы. И я принялся вспоминать.
— Конечно, знал подполковник Анохин — сам приказал мне выехать поездом. Потом — командир роты капитан Сережкин я оставил его за себя… Ну, мастера-сержанты. Секретчик Рюмин… Пожалуй, все.
— А кто из них узнал, что ты опоздал на экспресс, и поехал на рабочем поезде?.. Нет, задам вопрос в другой плоскости. Кто знал, что ты собираешься ехать на экспрессе?
— Кроме Кругомарша… простите, подполковника Анохина, все… Сережкин посылал сторожиху взять мне билет… Товарищ майор, неужели…
— Толком ничего нам не известно, но имеются веские подозрения, что Курков вознамерился отомстить виновнику провала агентурной сети. По отзывам людей, знающим его по Северу, бывший инструктор чрезмерно злопамятен… Может быть, и не стоило бы мне нагонять на тебя страх, но ты не институтка и не изнеженный барчук, а офицер, хоть и строитель.
Значит, военный строитель — офицер неполноценный, так сказать, не обладающий мужеством и выдержкой настоящего армейского командира… Ну что ж, в какой-то степени Малеев прав, но не по отношению ко мне. Я постарался утихомирить взбурлившее во мне самолюбие.
— И что вы посоветуете мне делать?
— Прежде всего — осторожность, взвешенность каждого шага и поступка, — назидательно пропищал майор. — Остальное — не твоя забота. Мы постараемся ненавязчиво охранять тебя… Конечно, лучше всего было бы поменять тебе место службы. Даже на другой Округ. Но на это ты и сам не согласишься… Так ведь?
— Не соглашусь, — твердо вымолвил я. — Свои меры я уже принял.
С дурацким хвастовством извлек из кармана пистолет. Попробуй, мол, Курков взять меня силой — есть, чем защититься.
— И все же ты — пацаненок, — смеясь, покачал головой Малеев. — Что стоит твоя «пукалка» по сравнению с автоматом, из которого расстреляли наш автобус? Откуда взял? Есть ли разрешение на ношение оружия?
— Начальник заставы дал на время, — признался я. — Разрешения нет. Да и зачем оно офицеру…
— А номер оружия в удостоверение личности вписано?.… Короче, сразу по приезде возврати пистолет на заставу, а капитану Кислицыну я шею намылю обязательно… Обратно возвращаешься тоже поездом?
— Точно не знаю. Главный инженер, слышал, собирается поездить по дальним точкам, может быть, захватит меня…
— Перед отъездом обязательно позвони… Все?
— Как это «все»? — удивился я. — Вы узнали мои новости, я узнал ваши, теперь выслушайте меня по остальным вопросам… Первое, где вы укрыли Матрену Сидоровну Егорьеву и ее дочку Ольгу?
Малеев надел на нос массивные очки, вгляделся в меня. Усмехаясь, долго покачивал головой, будто пробуя, как прочно она сидит на шее.
— Вот оно что! Я, старый дурень, подозревал, конечно, не без этого, но уверен не был… Должен огорчить тебя, Дима. Егорьевы, мать с дочерью, позавчера уехали на Украину к родне. Сам проводил их на поезд… Исчезли они вовремя — на следующий день квартиру, где они скрывались, ограбили. Ничего ценного не нашли, да, похоже, и не искали, похитителям были необходимы Матрена Сидоровна и ее дочь. Мы подозреваем Куркова… Прости, я огорчил тебя…
Какое все же мягкое слово «огорчил»! Будто гладят по головке ребенка, которого обидели до слез. Я далеко не ребенок, а Малеев не добрая матушка… Значит, Оленька для меня безвозвратно потеряна. Там, на Украине она познакомится с другим молодым человеком, увлечется им. А мне останется особый участок с его непредсказуемыми проблемами да неуютная сторожка с ворчащей овчаркой-инвалидом…
— Насколько я тебя изучил, следующим шагом станет просьба порвать данную тобой подписку и избавиться от неудобоваримого названия «сексот»…
— Ошибаетесь, Сергей Максимович, — гордо возразил я. — Когда ехал в Лосинку, баюкал эту мысль, но теперь, узнав о происшедшем, ни за что не откажусь помогать органам. Хотя бы для того, чтобы не ощущать себя примитивным трусом…
Малеев снял очки, бережно спрятал их в футляр, походил по комнате, стараясь скрыть от собеседника свое волнение.
— Ну что ж, Дима, скрывать не стану — горжусь знакомством с тобой, если позволишь — дружбой… Еще раз повторю: осторожность во всем… На твоей разъездной машине по-прежнему работает «поющий» водитель?
— Да… Увольняется осенью…
— Отправь его в роту. Вместо него сядет наш человек. Пусть не певец, зато опытный контрразведчик…
6
Главный инженер наметил выезд на третий день после моего прибытия в гарнизон. Мне приказано ехать с ним. После свидания с Малеевым я успел оббегать все отделы УНРа, снабдить их ознакомительной информацией, ввести в курс дел на особом участке Анохина. Заодно выпросил у главного механика новую бетономешалку, выписал в отделе снабжения кое-что по мелочам: комбинезоны бетонщикам, резиновые сапоги, олифу, краски.
Можно считать — первый день прошел удачно, план перевыполнен. А чем заняться на второй день? Погулять по гарнизону, оглядеть знаменитую лужу, на которой мой «поющий» водитель крутил виражи? Или прогуляться в армейский Дом офицеров, посидеть в библиотеке за кроссвордами, поглазеть на выставку самодеятельных художников, вечером отбыть парочку сеансов в кино?
Тоска смертная!
Каюсь, промелькнула даже хитрая мысль: не поехать ли в гости к Светке Курагиной?.. Нет, нет, не для возобновления сексуальных отношений — после знакомства с Оленькой это просто невозможно. Поговорить о жизни, узнать о событиях в ее родной школе, посидеть в обществе знаменитого чайного сервиза. Вечером возвратиться в гарнизон.
