Мила Бояджиева - Жизнь в розовом свете
- Ты неважно выглядишь, дорогая, - сказала Шарлотта - миниатюрная изящная брюнетка с индонезийскими раскосыми глазами.
- Ну да? - удивленно взглянула на себя в зеркальце Франсуаз. Вроде выскалась и проблем никаких. Может, стоит подкраситься в более светлый тон?
- В нашем возрасте такие мелочи упускать нельзя. Когда ты в последний раз делала массаж и питательную маску в салоне?
- Я вообще люблю все делать сама. У меня прекрасные кремы. Вот только... - Франсуаз рассмеялась. - Сапожник всегда ходит без сапог. Я отношусь к своей внешности пренебрежительно, хотя всю жизнь только тем и занималась, что внушала прекрасному полу мысль о необходимости самого тщательного ухода за своей внешностью.
Шарлотта понимающе вздохнула.
- Пора, пора, дорогуша, завести хорошего любовника.
- Так любовника или косметичку? Ты же знаешь, мне здорово повезло с мужем. Да вообщем-то и с внешностью.
- Не тебе одной. Но, кажется, ты одна думаешь, что это навсегда. Любовь и тонкая кожа - продукты скоропортящиеся.
- Прекрати крутиться вокруг да около. Что ты хочешь? Переспать с Жаком? Внушить мне, что я не способна нравиться никому, кроме своего супруга?
- Еще как способна! - подмигнула Шарлотта. - Я заметила, как в твоем департаменте по тебе сохнут.
- Прекрати! Ван Дейви не в счет - мальчишка и, думаю, чей. Мы общаемся как подружки. У него феноменальное обоняние и чутье на веяние моды.
- Ладно. Перехожу к делу. - Шарлотта сосредоточенно разделывала хрустящей сахарной корочкой кусочек утки. - Тебе надо отдохнуть, причем, подчеркиваю, одной. Заняться собой, пофлиртовать, поваляться до полудня в постельке, ну, в общем, побаловать себя. Обстоятельства складываются отлично: я должна ещё неделю провести в Париже, потом, кажется, придется ехать в Милан. У меня же дома в Брюсселе полнейшая тишина. Обстановка дворцовая, район фешенебельный... Правда... На верхнем этаже идет ремонт и немного шумят...
Шарлотта настороженно взглянула на приятельницу.
Франсуаз облегченно вздохнула.
- Признайся, что там остался без присмотра грудной ребенок и парализованная старуха. Молчи, дорогая! Я поняла твой маневр. Необходим сторож. И в этом все дело. К чему только наворотила кучу всякой дребедени про меня и Жака?
Шарлотта невинно пожала хрупкими девичьми плечами: - Хотела как лучше. Хотела устроить взаимовыгодную сделку: обеспечить тебе отдых, а квартире присмотр.
- Ты действительно бросила пустой дом?
- Если бы! Остались Эркюль и Клермон. Клермон - похож на Паваротти, только почему-то не поет. Это хозяин верхней квартиры, где идет реконструкция. Он умолял меня не уезжать, пока не закончится работа с проводкой труб. А Эркюль - Эркюль само обаяние. Похож на сыщика Пуаро, хотя и кот.
- Господи! Фантастическое легкомыслие! Столько денег и сил вбухала в отделку своей квартиры, а теперь бросила её на произвол судьбы. А если её зальют? Погибнут твои уникальные ковры, картины, библиотека! Франсуаз возмущенно фыркнула. - Не понимаю!
- Я оставила ключи соседке в доме слева. Она будет кормить кота и разыщет меня в случае необходимости.
- Когда уже будет поздно! Ах, разбирайся сама. Я-то, к сожалению, ничем помочь не могу, даже если б очень захотела. Сама знаешь - у нас горячка по поводу нового экстракта.
- А, того самого, что получают из половых гормонов горилл? взвизгнула Шарлотта.
- Тсс! Секрет фирмы.
Они покосились на пожилого господина за соседним столиком, упорно смотрящего в свою тарелку, и дружно расхохотались.
...Сколь беззаботно чувствовала себя в тот вечер Франсуаз и как близка она была к катастрофе. Мысль о пустующей квартире явилась сразу же, как только в ослепительном болью сознании забрезжило первое разумное желание бежать! Словно скрываясь от преследования, Франсуаз помчалась в Брюссель.
Она взяла ключи у соседки Шарлотты, которую предупредила о появлении гостьи и, едва войдя в гостиную, рухнула на диван. Только сбросила туфли и клетчатый жакет. У дверей оставила брошенным чемодан с прелестными летними вещами, которые она купила в Тайланде.
Придя в себя, Франсуаз включила лампу под шелковым абажуром и с удивлением обнаружила, что проспала несколько часов на неудобном, обтянутом алой парчой диване. Прямо на её ногах, грея их глянецево-черной шкуркой, возлежал феноменально усатый кот. Усы и кончик мордочки были ярко-белыми. Кот щурил на свет янтарные глаза и смачно зевал розовой пастью. - Привет сыщик, - сказала Франсуаз.
Зажигая везде лампы, она обошла квартиру, столь же отличающуюся от её дома, сколь несхожими были они с Шарлоттой. Только все вышло как бы наоборот: спортивная, энергичная Шарлотта предпочла дворцовый стиль, так идущий королевской стати Франсуаз.
Но если модерновое жилище парижанки поддерживалось в идеальном порядке, то в покоях Шарлотты царил художественный беспорядок: создавалось впечатление, что здесь обитала веселая студенческая компания книги, вещи, посуда валялись в самых неожиданных местах: взяв с изящного, инкрустированного слоновой костью кофейного столика туфельку на высоченной шпильке, Франсуаз вспомнила, что в семействе Шарлотты водились нефтяные магнаты и шизанутые художники, а у неё самой постоянно менялись юные приятели авантюрного типа. Все это придавало роскошной обстановке оттенок куртуазности. Франсуаз почему-то казалось, что именно так должен выглядеть дорогой бордель эпохи Манон Леско.
На улице Мольера, где находился этот изящный трехэтажный дом, особняки по меньшей мере, столетнего возраста. И каждый - очарователен в своей элегантной парадности. Шарлотте принадлежал весь второй этаж. Здесь были камины, витражи, вазы, картины, статуэтки, а главное - огромный полукруглый эркер с балконом в самой большой и нарядной комнате.
Распахнув двери, Франсуаз вышла на балкон. Прямо перед ней покачивались ветви могучего каштана. Каждый темно-зеленый разлапистый лист был величиной с большую тарелку, а цветы в тяжелых, торчащих свечами соцветиях, по архитектурной сложности напоминали орхидею. Причудливо выгибались вокруг пушистой бронзовой сердцевиной бледно-розовые лепестки, в воздухе стоял пряный, чуть терпкий аромат и шелковистый гул суетящихся в венчиках пчел.
Кажется, впервые Франсуаз почувствовала изгнанной с праздника жизни. Все прекрасное, радостное, увлекательное теперь было отделено от неё стеной горя, от которого некуда спрятаться. От безысходности несовместимости весеннего ликования с собственной болью, у бедняжки полились слезы. А ведь она была далеко не слезливой дамой.
"Я несчастна, - сказала себе Франсуаз. - Я старая, обманутая, никому ненужная. И никогда никто уже не скажет мне, что лишь для меня распускаются и благоухают все цветы мира".
...Франсуаз прожила в Брюсселе целых три дня ни разу не выйдя из дома. Вставала далеко за полдень, шлепала босиком в бирюзовой атласной пижаме, купленной на Таиладне, варила кофе, ставила в микроволновку тосты и щедро накладывала в миску Эркюля кусочки куриного мяса из баночки с вдумчивой кошачьей физиономией и надписью "Феликс".
- Вот такие глаза у Жака, - решила она, пряча кошачьи консервы в холодильник. - Глаза любимчика и победителя. Всегда ищущие и голодные. К тому же, когда на него смотрит молоденькая шлюха, он бурчит от удовольствия... - Франсуаз крепко зажмурилась и усиленно задышала открытым ртом, чтобы не расплакаться... - "Нет. Не может быть. Этот человек не имеет права приговорить меня к старости и ненужности!" Она так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони. И стала вспоминать, как смотрели на неё мужчины, что говорили, заигрывая, какие знаки внимания оказывали... И получалось, что кроме влюбленного до умопомрачения гимназиста и придурка-велосипедиста, ночевавшего под окнами её дома, никто не возносил Франсуаз в Королевы. Были, конечно же, кое-какие увлечения, букеты цветов, ужины при свечах... Но все либо бледная репетиция того праздника влюбленности, который начался с появления Жака. Что же могло случиться после замужества? Кто смел рассчитывать на симпатию женщин, так глубоко и бесповоротно увлеченной собственным супругом? Увы, бывшие кавалеры сочли её потерянной, а те, кто появлялся рядом с поглощенной семейным счастьем Франсуаз, считали её холодной и недоступной.
"Может, Шарлотта права? - женская привлекательность "тициановской блондинки" померкла? И не так уж виновен Жак, увлекшийся молоденькой куколкой?" - спросила свое отражение Франсуаз, разглаживая кончиками пальцев морщинки у губ.
"А уличные приставалы?" - Франсуаз сосредоточилась. - Давненько не замечала она сумасшедшинки в глазах незнакомцев, сталкивающихся с ней на улице, посылающих многозначительные взгляды из своих автомобилей в дорожной пробке? Не может быть! Старость не наступает так сразу, словно Новый год по двенадцатому удару часов!
Упрямо стиснув зубы, Франсуаз тщательно оделась, подкрасилась, уложила на затылке свежевымытые легкие жасмином пахнущие волосы, подушилась своими любимыми духами и вышла на вечерние улицы.
