Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный
– Есть такое.
– Топаем ко мне, угощу. Тебе надо расслабиться, Витёк, да и мне не помешает. С этой предолимпийской чехардой голова кругом идёт. Да что я тебе рассказываю, ты не хуже меня знаешь.
– Да…
– Витя, – навстречу им вышел Сидоров. – Очень хорошо, что ты ещё здесь. А ну-ка быстро ко мне. Надо кое-что обсудить.
Смеляков прошёл в кабинет Сидорова.
– Что-нибудь случилось, Пётр Алексеич?
– Присаживайся. Я получил информацию из ОУР,[11] что в одной из коммунальных квартир на улице Гарибальди под кроватью лежит труп. Агент сообщил об этом. Но беда в том, что его просят помочь вывезти труп и выбросить в Москву-реку. Улавливаешь суть дела? Мы не можем нагрянуть туда без причины, потому что «засветим» оуровского агента. Надо что-то придумать.
– Повод для того, чтобы прийти по тому адресу? – уточнил Смеляков.
– Именно. Надо что-то устроить, заваруху, что ли, какую-нибудь, куда вляпались бы Кокорев и Ложкин, ну, хозяева той квартиры… Думай, Витя, думай. У нас времени в обрез. Завтра ночью покойника уже будут вывозить. Это информация верная.
– А что, если мы инсценируем драку?
– И дальше как? Вот если бы драку с кровью, с поножовщиной…
– Правильно! – воскликнул Смеляков. – Пырнём кого-нибудь ножом, чтобы это видели Кокорев и Ложкин. А лучше, чтобы они ввязались в ту драку. Тогда будет повод повязать их и нагрянуть к ним на хату с обыском.
– Мысль хорошая, только как мы ножом будем тыкать, чтобы до крови?
– Пётр Алексеич, в кино-то ножами бьют со всей силы. Там есть такие ножи, у которых лезвие уходит в рукоятку при ударе. Это специальные ножи, бутафорские, вреда ими не причинишь.
– Но кровь польётся?
– В кино-то она льётся.
– А что, это дельная мысль, – обрадовался Пётр Алексеевич. – Надо срочно с «Мосфильмом» связаться… Нет, туда уже поздно звонить, – Сидоров взглянул на часы, – но до утра ждать не хочется. Утром мы должны уже всё подготовить, детали обсудить, людей определить на это дело. Пожалуй, позвоню-ка я одному человечку, у него есть знакомый гримёр на «Мосфильме». Пусть договорится, чтобы нас утром на студии приняли…
В десять часов утра Смеляков приехал на «Мосфильм», получил нож с прячущимся лезвием и пакет искусственной крови. Подробно расспросив, как пользоваться «оружием», он вернулись к себе в отделение.
Болдырев внимательно выслушал Сидорова и Смелякова и предложил задействовать в операции внештатных сотрудников угрозыска, которых никто не знал в лицо.
Через несколько часов состоялось совещание.
– Значит, так, товарищи, давайте распишем роли, – сказал Болдырев. – Как только Кокорев и Ложкин выйдут из квартиры в магазин за очередным пузырём портвейна (а они непременно отправятся за винищем, чтобы набраться храбрости перед вывозом трупа), вы устраива ете потасовку и бьёте ножом так, чтобы крови побольше. Ни Кокорев, ни Ложкин мокрыми делами никогда не занимались. По имеющейся у нас информации, своего собутыльника они завалили по пьянке, шмякнув его бутылкой по башке. Так что они обязательно дадут дёру. А мы вышлем по следу группу с собакой. Следы, как вы понимаете, приведут нас в нужную квартиру, где мы и возьмём с поличным Кокорева и Ложкина.
– А что с агентом? – спросил Смеляков.
– Он уйдёт с квартиры, якобы испугавшись, как только Кокорев и Ложкин примчатся после драки возле магазина, рассказывая о поножовщине. Это прекрасный повод для него исчезнуть до приезда милиции… Теперь, товарищи, определяйтесь сами, кто будет с ножом, а кому изображать погибшего. И надо бы как-то отрепетировать это, чтобы всё выглядело по-настоящему…
Ближе к вечеру Кокорев, худощавый мужчина с большим лбом и тяжёлой челюстью, вышел из подъезда и направился к табачному киоску. Он выглядел помятым и нервным. Выкурив папиросу, он долго стоял возле дома, тупо уставившись себе под ноги. Затем из подъезда появился Ложкин, такой же худой и потасканный, но лицо у него было какое-то невинно-детское, почти младенческое, несмотря на густую щетину и заметные морщины на лбу и в уголках глаз. Он тоже выкурил папиросу, и они неторопливо двинулись в сторону винного магазина, негромко переговариваясь. У самых дверей их остановил человек в линялом спортивном костюме с надписью «Спартак» на груди.
– Братцы, третьим не возьмёте? – спросил он, подёргивая щекой.
– Отвали! – Кокорев грубо отодвинул незнакомца.
– А чего так неласково?
Из двери вышел ещё кто-то и, споткнувшись, натолкнулся на Кокорева.
– Мать твою! – выругался споткнувшийся. – Ты чего, сука?
– Да я-то ничего, – неохотно отозвался Кокорев и дёрнул Ложкина за рукав: – Пойдём.
– Я тебе пойду! – возмутился споткнувшийся и вцепился Кокореву в локоть.
– Отстань ты, говнюк вонючий!
– Чего-чего? – злобно прошипел мужчина и без предупреждения влепил затрещину Кокореву. Тот весь сжался от неожиданности и, развернувшись, схватил обидчика за ворот рубашки.
– Ваня, не надо, – встрял было Ложкин, однако Кокорев осадил его взглядом. И тут он получил увесистый тычок кулаком в живот.
– Ах ты падла! – Он чуть согнулся, схватившись обеими руками за живот и тяжело дыша.
– Эй, ты что? Ты кончай это! – закричал стоявший рядом «спартаковец». – Не дури!
– Пошёл в жопу, – огрызнулся задира и сделал неприличный жест.
– Это ты мне? – вдруг нахмурился спортсмен. – Это ты зря. Я ж тебя в порошок сотру.
И внезапно он ринулся на забияку, молотя кулаками что было мочи. Тот отпрянул, закрываясь локтями, затем изловчился и обхватил нападавшего, стиснув его руки. Каким-то невероятным образом ему удалось сделать подсечку, и «спартаковец» рухнул на асфальт. В следующую секунду победитель выхватил из кармана нож и дважды ткнул им в лежавшего у его ног человека.
Кокорев и Ложкин шарахнулись в сторону.
– Ни хера себе!
По асфальту тягуче расплылась кровавая лужица.
– Да ты псих! – заорал Ложкин, выпучив глаза на человека с ножом. – В натуре псих!
Тот застыл в угрожающей позе, исподлобья осмотрел улицу и медленно попятился, отступая от скрючившейся на земле жертвы.
– Мотаем отсюда, Ваня! – Ложкин опять потянул Кокорева прочь. Тот рассеянно глядел на корчившееся тело. – Уходим же! Сейчас менты понаедут!
Они сорвались с места и почти бегом бросились наутёк.
Очень быстро перед магазином собралась толпа, но никто не подходил к распростёртому мужчине в спортивном костюме, промокшем от крови. Вскоре появилась милиция, из машины выскочил Смеляков. Затем подъехал фургончик с красным крестом на борту.
– Который с ножом, он вон в ту сторону побежал, – размахивала руками пожилая женщина. – И тут ещё двое были, тоже дрались. Но они в другую сторону умчались, товарищ милиционер. К тому дому, в арку, я видела…
Окровавленное тело уложили на носилки и погрузили в машину «скорой помощи». Смеляков заглянул внутрь.
– Ну как ты, Серёга? – спросил он у «пострадавшего».
– Устал лежать неподвижно. Хорошо, что вы так быстро прикатили.
– Как всё прошло?
– По-моему, они поверили на все сто. Чуть не обделались с перепугу.
– Ну всё, поезжай, отмывайся. Я буду группу с кинологом ждать.
Он вылез из машины. И стал опрашивать свидетелей происшествия, как того требовали обстоятельства. Большинство только что стоявших возле магазина людей отступило и разбрелось по улице. Несколько милиционеров прошли в магазин. Наконец, приехала группа с овчаркой.
– Давай, попробуй пустить собаку, – обратился к кинологу Смеляков, поглядывая на наручные часы. Согласно предварительным расчётам, Кокорев с Ложкиным уже успели сообщить поджидавшему их на квартире агенту о случившемся и теперь тот должен был уйти.
Поскольку адрес был заранее известен милиционерам, оперативная группа с кинологом и собакой добралась до нужного дома без труда и поднялись на второй этаж. Позвонив в дверь, они стали ждать.
– Кто там? – послышался изнутри встревоженный голос Ложкина.
– Откройте! Милиция!
– Милиция? А что случилось?
– Открывайте! Вы возле винного магазина были с полчаса назад?
– Да.
– Драку видели? Собака привела нас по следу сюда.
– Но мы не дрались…
– Открывайте.
Дверь шумно отворилась. В квартире стоял густой затхлый запах.
– Вы один живёте? – шагнул вперёд Смеляков.
– С соседом. Ваня, глянь-ка, к нам милиция…
Из дальней комнаты высунулся Кокорев. Овчарка дёрнулась и громко залаяла.
– Ой, мать вашу, собаку-то придержите!
– Кто ещё есть в квартире?
– Никого! – в один голос закричали пьяницы.
– Разрешите… – Смеляков решительно отодвинул Ложкина и прошёл по коридору, оглядывая стены со свисавшими всюду лохматыми обрывками обоев.
Овчарка залаяла громче и рванулась вперёд.
– Собаку что-то беспокоит, товарищ лейтенант, – доложил кинолог, натягивая повод.
– Так вы говорите, что никого тут больше нет? – уточнил Смеляков.
