Светлана Алешина - Алиби с гулькин нос
— Ладно, — буркнул Карташов и положил трубку.
Андрей Балабанов сидел в кабинете подполковника Карташова и молчал. Олег Валерьянович уже выложил ему, в чем тот подозревается, и теперь ждал, когда Андрей добровольно сознается в содеянном. Но Андрей молчал. Он вообще никак не реагировал на обвинения подполковника, ничем не выразил своих чувств, не оправдывался, но и не отрицал ничего. Он просто молчал.
— Андрей, — Карташов внимательно посмотрел в хмурое лицо парня, — своим молчанием ты только задерживаешь дело. Я уже не говорю о том, что причиняешь неприятности своей сестре…
При этих словах подполковника Балабанов слегка вздрогнул и поднял на Карташова глаза.
— Да-да, — как-то даже сочувственно пояснил Карташов. — Подумай, что будет, если мы станем допрашивать ее, задавать кучу вопросов: знала ли она о преступлении, почему не сообщила в милицию, и даже — не она ли явилась подстрекательницей к этому. Ведь понятно, что ты пошел на это из-за сестры!
— Вика тут ни при чем, — глухо сказал наконец Андрей, сжимая кулаки. — И не трогайте ее.
— Вот и помоги сделать так, чтобы это не коснулось твоей сестры, — вкрадчиво проговорил Олег Валерьянович. — Раз уж ты ее так любишь.
Балабанов снова погрузился в молчание.
Карташов вздохнул и привел самый сильный аргумент:
— Ну что ж, Андрей, есть и другой вариант. Самый, что называется, объективный.
Сейчас я тебя отправлю на анализ. Будут исследовать твою сперму. И если окажется, что она идентична той, что обнаружили во влагалище Ольги Величкиной, то уже все разговоры станут бесполезны и дело автоматически передается в суд. Тебя даже уже и спрашивать ни о чем не будут, потому что и спрашивать не о чем. И в этом случае уже ни о каком чистосердечном признании не может идти и речи. Ну так как?
Балабанов молчал. Лоб его пересекла глубокая складка, он о чем-то сосредоточенно думал, видимо, прикидывая, какой вариант для него наиболее приемлем.
— Ну что ж… — резюмировал Карташов. — Тогда — на анализ…
Он уже потянулся к телефонной трубке, как вдруг Балабанов резко вскинул голову и тихо проговорил:
— Не надо. Я скажу все сам. Только анализов этих дурацких не надо.
— Отлично, — невозмутимо проговорил Карташов, включая магнитофон и доставая лист бумаги.
Он вызвал одного из лейтенантов и усадил его за стенографирование показаний подозреваемого…
Андрей Балабанов привык жить правильно. Правила эти он придумал себе сам и следовал им неукоснительно. Правила были, в общем-то, хорошими и верными, может быть, слишком бескомпромиссными.
Он не блистал во время учебы в школе, тем не менее был этаким молчаливым лидером. Неразговорчивый, замкнутый, Андрей всегда был уверен, что при возникшем конфликте коллектив поступит так, как захочет он. Это делало его уверенным в себе человеком.
Когда он попал служить в Чечню, то нисколько не испугался. И даже не удивился, полагая, что это закономерно: был уверен, что выстоит в любой ситуации. Службу считал всего лишь проверкой на прочность.
Он и в самом деле выстоял. Остался жив, не сломался морально, благополучно дослужил до конца срока и вернулся домой. Девушки до ухода в армию у него не было, так что ждать его, кроме родных, было некому.
И почему-то все эти долгие месяцы службы он чаще других вспоминал свою младшую сестру Вику. Может быть, из-за контраста с той грязью, которую ему пришлось повидать и испытать на войне. Вика всегда была очень чистой и доброй девочкой, и Андрей носил ее образ в своем сердце как своеобразный талисман.
Вернувшись, он с радостью и гордостью обнаружил, что сестра стала совсем взрослой, что она учится в институте и стала красивой девушкой. Андрей по-настоящему гордился ею. А то, что Вика могла заниматься чем-то непристойным, ему и в голову не приходило.
Возможно, он никогда бы не изменил своего мнения о сестре, если бы не случай.
Как-то раз, гуляя по вечернему городу, забрел Андрей в один малопривлекательный район. И неожиданно увидел, как мимо проехала машина, в которой он заметил свою сестру. Рядом с ней сидел мужчина.
Очень удивившись, Андрей невольно свернул в тот двор, куда заехала машина. Вика с мужчиной вышли из нее и направились в дом. В дверях их уже поджидала какая-то грязная синюха.
Еще не понимая, в чем дело, и только чувствуя, что что-то здесь неладно, Андрей дождался, когда сестра и неизвестный мужик выйдут из дома. Потом он поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыла та самая синюха.
— Ты чего? — окинула она Андрея оценивающим взглядом. — По объявлению, что ли? Или кто посоветовал?
— По объявлению, — ответил Андрей.
— А, ну так проходи, посмотри на месте, — синюха засуетилась, приглашая Балабанова в свое жилище.
Там было грязно, мрачно и душно. Хозяйка сразу же провела Андрея в спальню, где стояла широкая кровать, еще не застеленная.
— Вот, — повела она рукой. — Все уютно, чисто, никто не мешает… Девочки все приличные. Видал, может, сейчас только одна вышла? Картиночка!
— Она что же, клиентов здесь принимает? — делано-равнодушно поинтересовался Андрей, уже понявший, что представляет собой это место.
— Ну да, — кивнула женщина.
— И давно?
— Эта? Нет, свеженькая совсем. Не притерлась еще. Но клиенты довольны, довольны, — покачала она головой. — Многие любят таких. Есть и поопытней. Ты какую хочешь?
— Я подумаю, — торопливо двигаясь к выходу, сказал Балабанов: он уже выяснил все, что его интересовало.
— Подумай, подумай, — ступая за ним по пятам, говорила синюха. — Не прогадаешь, у меня и дешево, и хорошо. Приходи, приходи. Только заранее закажи, а то расхватают всех! — крикнула она ему вдогонку.
Андрей яростно захлопнул дверь и двинулся домой. Слава богу, что в тот вечер родители ушли в гости и он имел возможность поговорить с сестрой с глазу на глаз. Собственно, разговор начался без слов — с удара наотмашь по щеке. Вика, растерянная, никак не ожидавшая ничего подобного от брата, которого привыкла видеть только любящим и ласковым, упала на пол, подняв на Андрея перепуганные насмерть глаза.
— Еще, потаскуха? — с ненавистью спросил Андрей, пиная ногой ее тело.
Вика уткнулась носом в пол и расплакалась навзрыд. Вид ее слез отрезвил Андрея и даже вызвал в нем невероятную жалость. Он смотрел на худенькое тело сестры, беспомощно сжавшееся в комочек, и волна сочувствия и нежности поднималась в нем. От поставил Вику на ноги, обнял и повел к дивану. Та, сотрясаясь от слез, заплакала навзрыд.
— Ну, успокойся, — виноватым голосом проговорил он. — Успокойся, расскажи мне, как это получилось. Почему ты стала этим заниматься?
— Я… М-мне… У м-меня совсем не было денег, — всхлипывая и заикаясь, начала объяснять Вика. — Ты же знаешь, какая у меня стипендия. И я не могла попросить у мамы с папой — знаешь же, сколько они зарабатывают! А мне уже и ходить не в чем было, ботинки вон порвались совсем. И в куртке одной хожу который год, и весной, и зимой, и осенью — все в одной. А она тоненькая совсем.
Вика снова всхлипнула и дала волю слезам. У Андрея в душе бушевала буря противоречивых чувств: и жалость к сестре, и негодование по поводу несправедливо и жестоко устроенной жизни, и, несмотря ни на что, решительное осуждение поведения сестры. Разве ему когда-то было легко? Однако он никогда не выбирал грязные способы для решения проблемы. , — И как тебе пришло в голову этим заняться? — сдвинул он брови.
— Мне Леля предложила, — шмыгнула носом Вика.
— Кто такая Леля? — нахмурился Андрей.
— Девчонка одна, мы на дискотеке с ней познакомились… Она сказала, что уже больше полугода этим занимается, и проблемы многие решились. У нее еще хуже — она с матерью живет, мать — учительница, денег совсем мало… Она и привела меня туда.
Я сама хотела все бросить, сразу же хотела, поверь, мне не понравилось, мне плохо там было, — быстро говорила Вика. — К тому же я с человеком одним познакомилась, он на мне жениться собирается… И я замуж за него хочу. Он хороший очень, и квартира у него есть. Мы могли бы вместе с ним хорошо жить. Правда, он раньше Лелю вызывал, а потом со мной познакомился. И мы стали встречаться с ним, мы часто встречаемся.
— Леля, говоришь? — отметил что-то про себя Андрей. — Ну-ну. Короче, так, Вика… — Он резко поднял за подбородок лицо сестры и посмотрел ей прямо в глаза. — С этой минуты ты завязываешь с этим делом. Раз и навсегда, поняла?
Говорил он непререкаемым тоном, и Вика, хорошо знавшая своего брата, закивала в ответ.
— Я и сама так хотела, — сказала она. — И Паша тоже.
— Так вот, выходишь замуж за своего Пашу и нормально живешь с ним. И чтобы никаких Лель и всех прочих шалав в твоем доме никогда больше не было. Понятно?
— Да, — кивнула Вика.
— Вот так, — удовлетворенно проворчал Андрей. — Тебе что-нибудь мешает за этого Пашу выйти?
