Сергей Беляков - Шесть букв
Барлоу.
Лейтенант принес ему забавную новинку – коробку воздушного печенья «Чикита». Коробка парила в воздухе, удерживаемая тонкой веревочкой, на другом конце которой висела видео-открытка с темой: «Майкл, поправляйся!». Глупо предельно, словно он – школьница… Сато больше обрадовался плоскому контейнеру с пельменями, который Барлоу, воровато оглянувшись, достал из брючного кармана.
– Знаю, ты уважаешь… И еще вот, – Барлоу жестом фокусника вытащил из другого кармана небольшую флягу. – Не суррогат, настоящая «Пшени».
– Лейтенант, да вы в своем уме? У него печень как решето, а вы с водкой приперлись… Сато, не вздумай! Ни пельменей, ни спиртного, до полного восстановления функции печени… – Криста вычитывала их обоих, приподнявшись на локте.
– Да бог с ней с водкой! Как все обернулось, кто-нибудь мне расскажет наконец? – досадливо поморщился Сато. – И вообще, какое число сегодня?
Оказалось, что он был в беспамятстве более недели. Последнее, что отложилось у него в памяти – экран «Квеста» с запросом: «Автоматическое возвращение к последней точке приземления – да/нет?».
Мучительно долго он соображал тогда, какой из двух вариантов им подходит…
Получилось, что выбрал правильно.
Лишь только Барлоу начал рассказывать о том, что творилось в городе и стране, начиная с того момента, когда Сато и Криста прилетели назад, на крышу здания лаборатории, отдельные куски воспоминаний стали прорезаться у Сато в памяти. По ходу рассказа Барлоу нетерпеливая Криста порой вставляла несколько фраз, и даже Флэшбэнг иногда делал краткие – впрочем, от этого не менее идиотские, – комментарии.
…Всем было понятно, как «вовремя» для Капитолия Сан Фран поразила эпидемия. Руки политиканов в Вашингтоне зудели, желание проучить непокорный гигаполис за вступление в Тихоокеанскую коалицию застило сознание… В Сан Фране вовсю шла высадка морской пехоты, когда из Вашингтона пришел приказ о приостановке, а вскоре и полной отмене операции.
Опасаясь отрицательной реакции Европы и Австралии на подобные кардинальные меры по отношению к пораженному городу, президент Кард наложил вето на решение Конгресса о вводе войск в Сан Фран…
101-ю дивизию свернули, а на ее место воткнули двадцать шесть полевых госпиталей, которые стали быстро заполняться пострадавшими из центра города. Их отлавливали одетые в костюмы биозащиты кадеты Академии Береговой Охраны.
Днем позже Палата Представителей необходимыми двумя третями голосов объявила импичмент президенту.
На слушаниях по импичменту президент обвинил Палату в коррупции, защите цеховых интересов, обозвал парламентариев фрондистами и пригрозил введением чрезвычайного положения во всей стране.
Конгресс обратился в Верховный Суд, который в рекордно короткий срок пришел к единогласному мнению и возложил полномочия лидера страны на вице-президента Тайронна.
Страна, напряженно-непонятливо наблюдающая за возней политиков, уже успела забыть исходную причину кризиса в Вашингтоне. События в Сан Фране, которые и без того скудно освещались в СМИ – очевидно, стараниями людей с широкими лампасами, – постепенно вытеснились с полос видео-газет, Тринета и экранов тридивизоров.
Но ситуация в Сан Фране из-за этого не стала менее напряженной.
Когда с момента начала массового отравления города прошло около четырех суток, пораженные наркотиком люди начали умирать. В полевых госпиталях были готовы к худшему: ночами, чтобы не пугать остававшихся в живых больных, за палатками раскладывались сотни желтых пластиковых мешков с угрожающими символами биологической опасности, в которые поутру укладывали умерших.
По злой иронии, страдания гибнувших от наркотоксина людей облегчались инъекциями морфия.
Мало кто знал о том, что в это время в Лаборатории Биологической Защиты СРДЕК Оклендской военной базы решалась судьба тех, кто еще оставался в живых…
…Когда послушный автопилоту «Квест» с Сато и Кристой сел обратно на крышу университетского корпуса, там нельзя было протолкнуться. Крыша, освещаемая несколькими мощными софитами на высоких стойках, напоминала съемочную площадку – пожарные заканчивали тушить здание после пожара в лаборатории Хольмгрена, а феды раздраженно оттаскивали их от посадочной площадки «Квеста», опоясывая ее желтой лентой «Не входить!» и опасливо косясь на леденящую жилы кучу протоплазмы, некогда бывшую несколькими федеральными агентами.
Лопасти «Квеста» еще не остановились, а агенты уже вытащили из него рыдающую Кристу – ей до смерти не хотелось отцепляться от Сато – и самого детектива, который упорно малевал что-то кровью на стекле кабины. Но утихомирить Майкла оказалось не так просто. Вырвавшись из рук федов, он стал носиться по крыше, истерически выкрикивая скороговоркой: «Фенилаланин-глютамат-аланин-аргинин-метионин-глютамат! Эф-и-эй-ар-эм-и! Fear me!»
Увезти пассажиров «Квеста» федам так и не удалось. Софиты попадали от мощного потока воздуха, нарезаемого пропеллерами «Чинука», и вскоре Криста и Майкл уже орали вместе с двумя десятками безбожно фальшивящих морпехов припев песни: «И бухты Золотого Рога маяк все снился мне в пути…» на борту громадины-вертолета.
«Чинук» перенес их через залив, на Оклендскую базу.
Этот момент Сато вспомнил достаточно предметно.
Сухопарый, с не по-индийски тонкими губами (и от этого внешне надменный) офицер отрекомендовался полковником Чаудхари. В ответ Сато церемонно поклонился, потом стащил джинсы и показал полковнику зад. Морпехи, отваливавшие после выполнения задачи, обидно заржали.
Мятежных Сато и Кристу утащили в просторную госпитальную палатку. Привязав обоих к койкам, им сразу же налепили на вены «бабочки»-иголки, присоединенные к внушительного объема пластиковым капельницам.
…Здесь Криста прервала Барлоу и рассказала Сато удивительную вещь.
Полковник Чаудхари, усевшийся за столик рядом с их койками, задумчиво рассматривал на экране компьютера видеозапись только что совершенного морпехами перехвата детектива и Кристы на крыше университетского корпуса. В момент, когда камера самолета-дрона, который фиксировал операцию во всех деталях, показала лобовое стекло гибрида с кровавыми символами, выведенными рукой детектива, полковник встрепенулся, остановил запись и стал всматриваться в экран, надеясь разобрать написанное. Манипуляции с улучшением качества изображения особо не помогли, и тогда он резко крикнул что-то медикам, возившимся с Кристой и Сато. Те засуетились, втыкая новые шприцы в капельницу Сато.
Спустя полчаса, когда Сато снова уснул, Чаудхари, вздохнув, выписал на листке шесть букв в такой последовательности:
R-E-E-M-F-A.Что-то, по-видимому, не сходилось. Полковник зачеркнул буквы, потом написал их снова в другой последовательности, зачеркнул, снова написал… Какое-то время он сосредоточенно молчал, затем пробормотал: «Черт возьми, Хольмгрен… Как невовремя!» – и добавил в начало цепочки из шести символов седьмой – «I».
Букву, которой обозначают изолейцин, одну из основных аминокислот, сказала Криста.
Хольмгрен был близок к раскрытию структуры противоядия. Очень близок. Но он тоже исходил из того, что контр-ингибитор включает в себя шесть аминокислот. Не семь. И хотя он почти угадал последовательность соединения аминокислот, мощность синтезированного им противоядия была невысока…
Зеленая субстанция, переданная Джереми для сына и Наоми, была наверняка более сильным противоядием, чем синтезированное Хольмгреном с помощью Бабура вещество. Хольмгрен очень рассчитывал просмотреть запись Джереми Слоана…
Но с гибелью Наоми эта ниточка оборвалась для него окончательно.
Вот что, по мнению Кристы, сыграло важную роль во всей истории. Если бы не проницательность Чаудхари, который сообразил, что восклициательный знак на деле – буква I, что циклическое соединение состоит не из шести, а из семи аминокислот, – людей в результате погибло бы куда больше…
Когда Сато увидел букву I, вырезанную на груди Титуса вместе с симвлоами других шести аминокислот, он принял ее за восклицательный знак…
… «Eremfa», новое лекарство, выведенное с подачи Чаудхари в лаборатории СРДЕК на Оклендской базе, было тиражировано в рекордно короткие сроки, за сорок восемь часов – и все равно свыше двухсот шестидесяти тысяч жителей Сан Франа, которые не получили его ко времени начала необратимых патологических изменений в печени, вызванных отравлением наркотиком-бунтарем, умерли.
Церемония официального захоронения жертв эпидемии потрясла страну. Ее показывали по основным каналам тридивидения в течение всего вечера.
У Сато не было сил смотреть похороны. Которую уже ночь тени Слоанов, Титуса, Хольмгрена не давали ему покоя.
