Наталья Андреева - Черная кошка в темной комнате
ТЕМНАЯ КОМНАТА 7
День начался скверно: у Силы Игнатьевича Мамонова невыносимо болела голова. Хотел было напиться с горя, да коньяк в горло не лез. Было такое ощущение, что со смертью Вавы тяжелая болезнь прошла. От алкоголизма он излечился. Раньше в течение всего дня мысли то и дело возвращались к спрятанной бутылке. Мамонов вожделел ее, словно красавицу, прячущую улыбку под вуалью, а стройные ноги с округлыми коленями -под длинной юбкой, и все оттягивал момент, когда сможет ею насладиться. Когда сам себе скажет: пора! Пока другая красавица, глупышка-жена, нетерпеливо ждала его дома, готовя неизменные упреки, эта была покорна и молчалива, а главное -все время под рукой. Теперь он утратил обеих. Не стало жены и бутылка больше не манила. Да и голова нужна светлая. Думать придется много. Вот только эта невыносимая боль…
Эту ночь он провел на работе. На диване у себя в кабинете. Пришлось. В девять вечера позвонил господину Зельдману и тихо спросил:
— Ну как?
Тот сердито засопел в трубку.
— Подставили вы меня. А у меня жена, трое детей.
— А мне каково? Я-то сколько времени это терпел?
— Она решила выдать за меня свою старшую дочь, — уныло сказал Моисей Соломонович. — Мол, мы так друг другу подходим. И по возрасту и по… темпераменту. Это, в конце концов, смешно. Я ей пытался объяснить, что женат. Что у меня трое детей. Что если я весь день нахожусь на этой даче, то по работе, а не ради прекрасных глаз ее дочери… Я не могу все это слушать! Эта женщина явно не в себе! Она же одержимая!
Сила Игнатьевич хмыкнул:
— Бесполезно, да? Терпи, что уж тут поделаешь.
— Я прошу: избавьте меня, — сердито сказал адвокат. — Иначе я уволюсь.
— Да куда ты денешься. Они еще там? — тихо спросил он.
— Разделились, — так же тихо ответил господин Зельдман. — Она отправила мужа в Москву. Велела ему сигнализировать, если только вы переступите порог…
— Понял.
— Я еду домой. С меня хватит. О! Этот день я никогда не забуду! Только теперь я понял, как счастлив! Счастлив, что у меня всего этого нет! Вашего торгового центра, ваших денег и вашей, извиняюсь, тещи! Деньги за уборку я им отдал. Этой… Ей. И даже приплатил. Своих добавил. Только бы они меня отпустили. Она же выкрала ключи от моей машины! Сказала, что я заложник. И только в обмен на вас…
— Раз уж ты достал из кармана свои деньги… -Мамонов не выдержал и рассмеялся. — Дело табак. Ай да Марципановна!
— Я вас теперь понимаю.
— То есть?
— Почему вы… свою жену… то есть…
— Я никого не убивал!
Господин Зельдман тяжело вздохнул.
— А я бы не смог терпеть все это. Да ни за какие деньги! Я за всю жизнь не выслушал столько глупостей, сколько за один этот день! Мне кажется, что я тоже схожу с ума! Она сказала, что у меня плохой цвет лица. Виновата, мол, печень. И в поджелудочной железе камни. Теперь у меня колет в правом боку, — пожаловался Зельдман. — Ваша теща обладает способностями гипнотизера. Если я не сбегу, мне конец.
— Быстро ты сдался, Соломон.
— Моисей.
— Ладно. Я помню. Но Соломон — лучше. Меняем место дислокации. Я подумаю, где нам встретиться. Я тебе перезвоню.
Он дал отбой. Война, значит. Теща настроена решительно. Захватила оба стратегически важных плацдарма: квартиру и дачу. Боевые действия могут в любой момент начаться и здесь, в его рабочем кабинете. Позвонить секретарше, чтобы заказала номер в гостинице? Но что стоит Розе Марципановне Тлюстенхабль узнать, в какой гостинице и в каком номере прячется ее зять Сила Мамонов? Нет, не пойдет. Рискованно. Он всерьез задумался над проблемой, потом решил, что утро вечера мудренее. После чего, не раздеваясь, улегся на диван. И вскоре уснул.
Утром у него в голове и в самом деле прояснилось. Надо же позвонить Леонидову! Сила Игнатьевич умылся, привел себя в порядок и взялся за телефон. Леонидов был на него сердит. И опять эта «атомная война» виновата! Роза, чтоб ее, Марципановна! И тут успела! Вездесущая! Ее бы энергию!… Еле-еле уломал Леонидова приехать. А больше рассчитывать не на кого. Чтобы раскрыть такое хитрое дело, нужны мозги. Чтобы доказать невиновность Силы Мамонова. Ну не убивал он! Не помнит, чтобы стрелял в жену! Не помнит! Хоть убейте! Хоть застрелите! Тьфу! Типун на язык!
Но где назначить встречу? В кафе? Вариант. Только не на работе. Не в московской квартире и не на даче. И тут Сила Игнатьевич подумал о Валентине. А почему бы нет? Человек в его жизни новый, курортное знакомство, длившееся две недели, не в счет, этот контакт отследить практически невозможно. Надо узнать номер ее мобильного телефона. Свою-то визитку он оставил, а вот ее не взял. Но это дело поправимое. И Сила Игнатьевич вызвал Киселева. Хмуро сказал:
— Ты наверняка уже слышал о моем несчастье.
— Говорят, ваша жена умерла, — осторожно сказал Киселев.
— Ее убили.
— Вот как?
— Да. Так.
— Извините за нескромный вопрос: а почему вы на работе ночевали?
— Потому что дома все напоминает о ней. Понял?
— Да.
— Ты вот что… Дай мне номер мобильного телефона своей знакомой.
—Какой знакомой? — удивился Киселев.
— Валентины. Все ж таки они с Эльзой были подругами. Скоро похороны. Я хочу, чтобы она там была.
— Да. Помню. Они работали вместе, — Киселев кивнул. — Валя мне рассказывала.
— Вот именно. Диктуй.
Мамонов занес в записную книжку номер Валентины Сысоевой и нехотя сказал управляющему:
— Ты вот что… Будь готов принять дела.
— Принять?
— У меня неприятности. Что ты так смотришь? Я болен!
— Да, выглядите вы неважно, — посочувствовал Евгений.
— А ты поспи тут, на диване, — проворчал Мамонов. — Ладно, потом поговорим. Сегодня у меня ряд важных встреч. А торговым центром займешься ты.
— Вы бы лучше к врачу поехали, Сила Игнатьевич.
— Не учи меня.
Он и в самом деле собирался поехать к врачу. То есть к психотерапевту. Надо бы прояснить ситуацию. Мог он не помнить, как застрелил свою жену? Да и в себя бы надо прийти. Кому-то излить душу. Со смертью Вавы что-то ушло и из Силы Игнатьевича Мамонова. Он не ожидал, что внутри возникнет такая пустота. Происходило что-то непонятное. С ней его жизнь была невыносимой, а без нее пустой. Как ни странно, ему теперь не хватало ее глупостей. И ее заботы. При всех своих недостатках Вава была женщиной доброй. Или у него и в самом деле помутнение рассудка? Теперь он тоскует по Ваве! Нет, с этим надо разобраться.
Сила Игнатьевич сообразил, что вот уже минут пять Киселев стоит и смотрит на него. Ждет. А хозяин молчит.
— Что ты стоишь? Иди. Это все. Пока.
Киселев тут же исчез.
— Фу-у… — сказал Мамонов и вытер пот со лба.
Надо взять себя в руки. Совсем расклеился. Думал, что после открытия торгового центра жизнь наладится, а получилось наоборот. Все рушится. Все. Мамонов вызвал секретаря и заказал сэндвич и кофе. От сухомятки заболел желудок. «Уж не язва ли?» — затосковал Сила Игнатьевич. Казалось, что злой демон открыл мешок с неприятностями в том месте, где проходил Мамонов, и все они высыпались на его бедную голову. Потом он позвонил Валентине. Услышав о ее несчастье, удивился. Надо же, какое совпадение! Валя зарезала своего жениха! А он, ха-ха, жену застрелил! Теперь им будет о чем поговорить! Соломону-то придется вести два дела вместо одного. Надо дать поручение адвокату. Не бросать же Валю в беде! Надо же! Жениха зарезала! Валентина!
— Не верю! — вслух сказал Сила Игнатьевич.
Потом вновь потянулся к телефону. На этот раз он звонил Василисе. Психотерапевту своей покойной жены. Обговорив время сеанса, неожиданно для себя позвонил и Венере. Подумал при этом: мистика какая-то! Вавы больше нет, а он все не может расстаться с ее подружками! Да и к ветеринару надо бы обратиться. Как-ее-там ничего не ест и не пьет после того, как умерла хозяйка. Миска как была наполнена доверху, так и оставалась. Забыл спросить у Соломона: как там собака? Тьфу! И об этом надо теперь думать! Далась ему эта белая болонка, или как ее там…
Прошло два часа — и он понял, что не может работать. Время не летело, как обычно, а тянулось. День казался бесконечным. Он смотрел в монитор и не видел ни одной цифры. Не помнил, что они означают. В конце концов он почувствовал, что не может больше находиться в рабочем кабинете. И Сила Игнатьевич, который всегда опаздывал и постоянно торопился, поехал к психотерапевту, с лихвой заложившись на пробки. Разумеется, он приехал туда гораздо раньше назначенного времени. Секретарша в приемной выглядела испуганной.
— Василиса Ивановна занята. Подождите. Нет, не здесь! — жалобно вскрикнула она, увидев, что пациент присаживается на диван напротив белоснежной двери кабинета.
— Что такое? — насупился Мамонов.
— Здесь вам будет неудобно!
«Не хочет, чтобы я увидел человека, выходящего от Василисы? Что за персона?» В другой день Сила Игнатьевич поступил бы так, как считал нужным, но сегодня он был податлив как воск. Дал отвести себя в комнату с мягким удобным диваном и глубокими креслами, навевающими сон, присел в одно из них, послушно принял из рук симпатичной девушки чашку зеленого чая с жасмином, который терпеть не мог и презрительно называл «сеном». И даже в этом удобном кресле задремал. Ночь на диване была далеко не лучшей в его жизни. Зеленый чай смежил веки. Измученному Силе Игнатьевичу приснились ангелы, которые кружили над ним и ласково ворковали. Одним из этих ангелов была Вава.
