Екатерина Островская - Охотник желает знать
– Спасибо, вы очень помогли мне. А говорили, не знаете о делах мужа ничего.
– Действительно не интересуюсь ими, просто пару раз Рольф говорил с Виталием при мне. Еще знаю, что у шведов появились конкуренты в Англии, которые тоже собирались на переговоры в Россию. Так что, возможно, цена тех магазинов вырастет.
– Спасибо, – поблагодарил Гречин. И снова спросил: – А с третьей женой Германа, Илоной, вы были знакомы?
Госпожа Эльфстранд посмотрела в сторону. И тут на экране компьютера появилась еще одна женщина. Женщина, очень смахивающая на девочку. Это была Илона Крошина. Она обняла Инту за плечи и приблизила свое лицо к камере, вероятно, для того, чтобы Гречин смог получше рассмотреть ее.
– Меня ищешь? – спросила третья бывшая супруга Дарькина и скривила пухлые губы в презрительной улыбке. – Так вот что я тебе скажу, мент. Меня ты не возьмешь. А у тебя будут о-очень большие проблемы.
– На помощь Павловского надеетесь? – невозмутимо поинтересовался Гречин.
– Какая разница? Хотя… Павловский раздавит тебя, как клопа.
– Что он сможет со мной сделать? Задушит, как вы задушили несчастную школьницу?
Лицо собеседницы изменилось, Крошина отпрянула от камеры.
– Я тут ни при чем. Это не я… – Илона замолкла, сообразив, что проговорилась. – Не поняла, о чем ты. Вообще-то я в Швеции, а Швеция – не Россия, это свободная страна…
– С которой, между прочим, у России подписан договор об экстрадиции лиц, подозреваемых в уголовных преступлениях. После того, как будет направлен запрос о вашей выдаче, мы увидимся очень скоро.
Илона посмотрела на госпожу Эльфстранд, но та молчала. Тогда третья жена Дарькина выбросила вперед руку и приблизила к камере кукиш.
– Видел?! Ты не достанешь меня!
– На вашем месте, гражданка Крошина, я бы не утверждал это с такой уверенностью, – произнес Алексей, удивляясь ее наглости. – Время покажет, кто из нас…
Экран погас – Илона отключила связь.
Когда она улетела в Швецию? Вероятно, вчера. А может, даже сегодня, самым первым рейсом. Видимо, полковник Павловский посоветовал ей улететь, когда узнал об убийстве Юлии Дмитриевны. Скорее всего, дамочка прибыла в Гетеборг только что: на ней был джинсовый пиджачок, какие богатые женщины вряд ли носят дома, а вот в поездке такая одежда весьма удобна.
Значит, Крошиной известно о смерти Юлии и о том, что в убийстве мадам Дарькиной подозревают майора Гречина. Впрочем, это не важно. Главное заключается теперь в том, что мотив для убийства был у Колоскова, причем мотив более чем основательный.
Дарькин не рассчитался с ним за кредиты, которые брал на себя. Но, вполне вероятно, мог рассчитаться с «Вестой» довольно легко и в короткие сроки. Сколько он был должен? Сто миллионов? Двести? Скорее всего, даже меньше. После его смерти на все имущество бизнесмена может быть наложен арест – для погашения долга. В таком случае будет арестован и пакет акций «Сезама», принадлежавший Герману Валерьевичу. Потом, по быстрому решению суда, пакет передадут в собственность «Весты». А это более двух третей стоимости предприятия Дарькина. Миллионов семьсот в долларах. Предположим, пятьдесят процентов акций плюс одна Колосков отдаст шведам (или англичанам) за полмиллиарда, остальное оставит себе. То есть свои сто или двести миллионов, данные в долг Герману Валерьевичу, увеличит в десять раз. Для этого всего-то и требовалось, что убрать Дарькина. Ну, повесился человек, не выдержав тяжелой работы, бремени ответственности и личных долгов…
Коровин, скорее всего, был в сговоре с Колосковым и поручил Петрову убить хозяина. Едва водитель выполнил поручение, участь и Петрова, и самого Коровина была решена. Но их убрали не сразу, чтобы не возникло подозрений в их причастности к «самоубийству» Дарькина и чтобы ни малейшей тени не пало на единственное заинтересованное лицо – на Колоскова как на владельца «Весты». Возможно, Петрову с Коровиным дали бы пожить еще какое-то время, а потом придумали бы им смерть, похожую на естественную. Но тут вспомнили об архиве Дарькина, да и то потому, что в дело встрял любопытный мент – майор Гречин…
Выдвинуть обвинение против Колоскова нельзя – нет доказательств. Все остальное – лишь предположения Алексея. Даже если поймать тех, кто стрелял в него, ранил Бурцева и убил Петрова, а те дадут показания и укажут на Колоскова как на заказчика преступления, все равно финансист выкрутится. Наверняка ведь Виталий Степанович не сам лично общался с киллерами, между ним и наемными убийцами не обнаружится связи – они не знакомы, ни разу не встречались и не перезванивались никогда. Так что шансов упрятать Колоскова за решетку – никаких. Если, конечно, не спровоцировать его на какое-то действие, которым хозяин «Весты» раскроет себя.
Как спровоцировать, Гречин не знал. Позвонить Колоскову под запись и предложить выкупить архив Дарькина? Но тот – осторожный человек и может ожидать чего-то подобного. Скорее всего, удивится, мол, не понимает, о чем речь. Намекнуть, что на дисках записана пара его бесед с Дарькиным о депутате Шинкареве? Нет, тогда лучше сказать, имеется одна очень интересная беседа о Шинкареве, и процитировать из нее что-то. А потом добавить: есть также разговоры третьих лиц о деятельности Колоскова, и то, что утверждается теми лицами, уже проверено. Пожалуй, Виталий Степанович должен клюнуть…
Или такой вариант. Можно позвонить Марине, наверняка ее телефон в офисе на прослушке, и выложить то же самое. Причем звонить надо со своего телефона, чтобы вычислили его местоположение, а потом останется только ждать, когда подъедут люди Колоскова. Хотя могут подъехать и коллеги по работе. В принципе, тоже выход – Алексей дает показания, вызовут Шведову, и обвинения против него снимут. Только Колосков все равно вывернется…
Гречин, размышляя, ходил по квартире.
– Надо что-то делать! – произнес он вслух, словно уговаривая себя самого не сидеть дома.
Плохо, конечно, что у него нет при себе пистолета. Те два, что получил от Бурцева, остались дома. И третий там же, «ПМ», зарегистрированный на Петрова, имевшего лицензию телохранителя и право на ношение оружия. Только квартиру уже, вероятно, обыскали, пистолеты обнаружены. Тем более что и спрятаны не были, лежали себе преспокойненько на полочке кухонного шкафа рядом с фарфоровым слоном с крышечкой, в котором хранится белый китайский чай. А раз пистолеты найдены, значит, Гречину обеспечена статья двести двадцать вторая УК РФ. Конечно, можно оправдаться тем, что оружие им изъято у Петрова, а сдать времени не было. Отговорка слабая, но проскочить может. Но хуже всего то, что он не удержался и ляпнул Илоне Крошиной про убийство школьницы. Теперь бывшая жена Дарькина наверняка уже сообщила Павловскому, что Гречин о нем знает…
Раздался звонок стационарного телефона. Майор подумал немного и снял трубку.
– Чем занимаешься? – донесся до него голос Наташи.
– Выбираю, что надо ремонтировать в первую очередь, – соврал Алексей.
– А я звоню, чтобы сказать: я тебя люблю.
– Твое чувство небезответно, – улыбнулся он. Понял, что спорол чушь, и признался: – Я тебя тоже.
Но самое главное слово Гречин все-таки не произнес.
Конечно, он признавался в любви и раньше. Когда-то Шведовой, потом еще кому-то, Марине. Даже привык говорить Марине о том, что любит ее. К тому же бывают моменты, когда без ласковых фраз нельзя. Алексей привык к этому, и слова о любви стали для него обязательной процедурой, когда ложился в постель и просыпался утром. Произносил «люблю» и даже не задумывался над тем, что думает на самом деле. А теперь… постеснялся сказать правду.
Гречин починил розетку в комнате, потом разобрал и собрал вновь смеситель в ванной, заменив прокладку. Запасную отыскал на полочке в туалетном шкафчике, та лежала рядом с синим стаканчиком, в котором стояли три зубные щетки – две большие и одна маленькая. Потом прикрутил расшатавшуюся задвижку на двери ванной, повозился с механизмом раскладывания дивана, на котором они спали с Наташей, и наконец позвонил полковнику Павловскому.
– Ты где? – едва не крикнул начальник, когда услышал его приветствие. Но тут же его голос стал дружески проникновенным: – Небось опять с удочкой сидишь?
– Нет, но кое-что уже выловил.
– Завидую, – вздохнул полковник.
И сделал паузу. Судя по всему, Павловский был в кабинете не один и сейчас, вероятно, прикрыл ладонью мембрану телефонной трубки, дабы сообщить тому или тем, кто находился у него, что звонит Гречин. После чего продолжил мягко и даже как-то льстиво:
– В августе щуки сами на спиннинг бросаются. Но мне не до них сейчас. Тут кое-какие вопросы по твоим старым делам возникли. Сижу вот, разбираюсь… Ты бы не мог на полчасика подскочить? Понимаю, конечно, что у тебя отпуск, но тут и в самом деле…
– Завтра с утра заеду, – согласился Алексей, думая о том, сколько времени потребуется на то, чтобы определить его местонахождение.
