Сергей Рокотов - Тайны подмосковных лесов
- А куда же ты пойдешь? - спросил Рыжий, довольный тем, что выпроводил, наконец, Миколу и, наконец-то останется с Люськой наедине. - В Тулу поканаешь по холодку?
Ответ на глупый вопрос был коротким. Мощный удар в челюсть, и Рыжий полетел к дверному проему. Люська бросилась к Миколе, схватила его за руку.
- Уходи!!! - истошным голосом завопила она. - Ты чего делаешь, гад?!
- Не, ты не уходи, лось сохатый, ты погоди малость, - тихо прибубнивал Рыжий, вставая с грязного пола кухни. - Мы ща поглядим, что ты за Микола...
Микола, всем этим нимало не смущаясь, стоял словно глыба посередине кухни и сучил пудовые кулачищи. Однако, Рыжий извернулся и одной рукой легонько оттолкнув Люську в сторону, нанес ребром другой ладони удар здоровенному Миколе в горло. Удар получился удачным, и тот сразу обмяк, стал оседать вниз.
- Все, ребята, все, помахались и п..... ц. Сядем, выпьем, - суетилась около них испуганная Люська.
Микола отказываться не стал. Поднялся, утерся, вмазал стакан и стал жрать мягкий помидор. Мякоть брызнула в лицо Люське.
- Да, такие дела, - произнес, наконец, Микола, вытирая губы и подбородок рукавом пиджака. - Ну, лады, я поканал...
Надел куртку и, не прощаясь, хлопнул дверью. Рыжий и Люська остались одни. Люська пыталась бормотать какие-то слова оправдания, но Рыжий поначалу вырубил её ударом кулака в лицо, а затем выпил ещё водочки и овладел прямо на полу рыдающей хозяйкой квартиры. Акция продолжалась довольно долго и была прервана звонком в дверь.
- Ах ты, сучка! Кто там еще?! - гаркнул раздосадованный Рыжий и умудрился-таки закончить акт последним усилием воли.
- Сам открою! Иди, помойся! - крикнул он злобно и пошел открывать, не спрашивая, кто пришел. Перед ним стоял каменной глыбой Микола, широко улыбаясь, с бутылкой "Русской" в руках.
- Ты чо пришел, гость дорогой? Давно не виделись? - совсем посуровел Рыжий. - Что, аэробусы в Тулу перестали летать? И в "Метрополе" все "люксы" заняты? Какого тебе лешего здесь надо, лось ты сохатый?
- Ты только не фаршти, паря, - все ещё с улыбкой на лице говорил Микола. - Гадом быть, не добраться мне до Тулы, придется, видать, тут заночевать. Я вот беленькой ещё принес.
- Кому твоя беленька нужна? Тут люди кайф ловят, отдыхают, понял ты, гусь несуразный? Нам третий не нужен, без тебя лучше!
- Хорошо, уйду! Дайте только минут десять посижу на кухне, отдышусь. Вмажу пару стопарей и пойду куда-нибудь, куда глаза глядят. Хорошо же Люська братана своего принимает. Некрасиво получается, гадом быть.
- Ты такой же ей брат, как я тебе бабушка. Ты ебарь грозный, и трахнул её, небось, раз пять, пока меня не было! Ну, говори, козел ты недорезанный! - обозлился вконец Рыжий.
- Да ну, брось ты, не веришь, что ли? - тихо и спокойно улыбался Микола. - Ну дай-ка пройти.
Сбитый с толку его умиротворенной мордой, Рыжий малость отошел, и Микола протиснулся на кухню. Сел на табуретку, налил себе и Рыжему водки и, хлюпая, вмазал стаканчик. Тут же вошла Люська, приведшая себя, как могла, в порядок.
- Ты чего вернулся, Коля? Ты же вроде собирался уехать домой, сказала она.
- Эх, Люська, Люська, - пригорюнился Микола и вдруг резким движением руки вытащил из кармана здоровенный нож и бросился с ним на Рыжего. Тот успел увернуться, и громадный этот нож попал прямо под левую грудь только что севшей на табуретку Люське. Угодил аккурат прямо в сердце. Люська только ахнул, захрипела и ничком рухнула на пол.
- Т-ты чо? ... Ты чо сделал, гад? - цепенея от ужаса произнес Рыжий.
Микола вновь присел на табуретку и тупо уставился в одну точку. Он был настолько пьян, что и понять не мог того, что только что убил человека. Рыжий бросился к Люське, пытался её расшевелить, но понял, что она мертва и уже никто её оживить не сможет. Он понял, что эта шлюха была, быть может, единственным близким ему человеком на всей Земле и, опустившись перед ней на колени, горько заплакал. Микола при этом неподвижно сидел на табуретке, подперев пудовым кулаком многоумную голову и молчал.
Сколько времени длилась эта немая сцена, сказать трудно. То ли час, то ли минуту. Рыжий плакал над Люськиным трупом, а потом резким движением вытащил из раны окровавленный нож, встал с колен, постоял ещё немножко, подумал и, наконец, решившись, ударил неподвижно сидевшего Миколу ножом в правый глаз.
- На-ка тебе, олень, получи, - произнес он при этом сквозь зубы. Микола и шевельнуться не успел, как рухнул со страшной раной на пол. Не помня себя от ярости, взбудораженный содеянным им, видом крови, ручьем текущей из обоих на грязный кухонный пол, Рыжий нанес Миколе куда попало ещё с десяток ударов ножом. Тот уже не пытался сопротивляться, огромное его тело дергалось в предсмертных конвульсиях. Наконец, Микола совсем затих, а Рыжий все продолжал и продолжал колоть его этим громадным окровавленным ножом. Уставши, решил присесть на табуретку. Водки на одного оставалось много, он налил себе стакан, залпом выпил, закурил "Приму", потом опять выпил, при этом зубы его колотились в мелкой дрожи о край стакана. Потом он глянул на лежащих в луже крови Люську и Миколу, и его начало неукротимо рвать. А потом, совсем обезумевши, не в состоянии ничего соображать, он вышел из квартиры, захлопнул дверь и поплелся туда, куда ему совсем уж не следовало идти. Но идти ему больше было некуда.
Он уже ровным счетом ничего не соображал, он даже не был пьян, какое-то отупение полностью завладело им. Иногда только перед глазами вставала Люськина кухня, залитая кровью, и он слегка стонал, даже не то, что стонал, а рычал по-звериному или выл по-волчьи. Жизнь его была кончена, он это понимал даже своим отупелым мозгом. Его прекрасно знали в люськином подъезде, деваться ему было некуда. Но... вольной жизни его суждено было продлиться. Так решил Бог, или дьявол, но факт то, что когда он уже входил в свой зассанный подъезд, его кто-то окликнул.
- Эге, как ты?
Рыжий обернулся, ожидая увидеть кого угодно, хоть черта, хоть живого Миколу, хоть наряд милиции. Но перед ним стоял его подельник Коля, в плаще и шляпе, повеселевший от выпитой водки.
- Тебя зовут. Идем в машину, - тихо произнес этот ангел-хранитель.
- А? Что? Куда? - ничего не мог сообразить Рыжий.
- Да что с тобой? - подивился Коля. - Да ты же весь кровью забрызган.
- Я потом, потом расскажу, поехали. - За этот вариант Рыжий схватился как утопающий за соломинку. Он понял, что зачем-то понадобился Ворону. И Ворон был единственным человеком на Земле, кто мог его спасти от возмездия, от тюрьмы, от самого себя.
- Ты что, падло, порезал кого-нибудь? Что же делать? Мы так не договаривались, он может нас за это..., - призадумался Коля.
- Да нет, нет, все херня, поехали, я самому там все расскажу. - И, заметив на дорожке в темноте знакомую "Волгу", Рыжий решительно двинулся к ней. Сел в машину, за ним влез не на шутку встревоженный Коля. Водитель, молча, ни во что не вникая, выжал сцепление, и машина тронулась в темноту, в неизвестность...
... Страшным ударом Ворон сбил Рыжего с ног, выслушав его путаный, но до кошмара конкретный рассказ.
- И ты после этого посмел приехать сюда? Ты, волчара позорный, приперся сюда после того, как порешил человека? Да за тобой сюда менты могли приехать, ты об этом не подумал?
- А что мне было делать? - всхлипывал протрезвевший Рыжий. - Куда мне деваться? Мне же хана теперь. Выручай, Ворон, братан, выручай, я что хочешь для тебя сделаю...
- Ты и так уже сделал, ты постарался дальше некуда. Ты домой не мог пойти после того, как помахались с тем парнем? Ты не подумал, что такие как он обязательно возвращаются? Ты приключений ищешь! Из-за таких, как ты, все хорошие дела на нет сводятся! Ну отблагодарил, паскуда, волк, сила окаянная, за мое добро, нечего сказать.
- Ну выручи, брат, Ворон, дурак я, мудила грешная, что с меня взять? Жизнь за тебя положу, гадом буду, век свободы не видать, б... человек!...
- Тебе же на воле не сидится! - возмущался Ворон, начисто забывая о том, что сам два дня назад пошел на расстрельное дело, убив лейтенанта ГАИ. - Ты спешишь к хозяину, в дом свой родной, харя твоя неумытая, это ладно, но ты и нас всех туда с собой тащишь, не спросив, хотим мы туда или нет. Да я тебя сейчас утюжить буду, пока ты не сдохнешь, а потом мы тебя втроем закопаем где-нибудь, земли у нас много. О таком варианте ты не подумал, сучонок, когда в тачку залезал весь в крови? Почему на месте им ничего не рассказал? Нет, мы тебя уроем, общество ничего не потеряет, спасибо скажет только. - С этими словами он сильно ударил Рыжего в живот, а когда тот согнулся, ударом в челюсть сбил его с ног. В комнату всунулись рожи Николаши и водителя, не понимающих, в чем дело, но обязанных реагировать на всякий подозрительный шум.
- Все путем, ребята, идите на кухню, пейте чай. А наша гостья не проснется, она долго спать будет. Я тут с этим кровопийцей беседую по душам...
Подручные удалились, а Ворон крикнул им вдогонку:
- Эй, Николаша, будь наготове! Помидор! Не вздумай напиться, наверняка, ехать придется. И далеко.
