Александр Силецкий - Отпуск с убийцей
- Видите, Савва Иннокентьевич, этот человек - не помнит, - обратился он к Куплетову, как будто тот был в курсе всех разговоров, происходивших в этой комнате, и лишь на минутку, между делом, заглянул сюда.
Куплетов был в своей старенькой ветровке, линялой фиолетовой ковбойке и жеваных клетчатых брюках, вероятно, даже и не знавших, что такое утюг.
На короткий миг он случайно встретился взглядом с шофером, в туповатом выражении лица которого вдруг почти неуловимо что-то изменилось.
Однако Афонов, зорко следивший за обоими, тотчас же заметил это.
- Иными словами, Тихон Тимофеевич, ночной ваш пассажир был в зеленой куртке, - слегка раскачиваясь в кресле, принялся он громким голосом опытного педагога словно бы втолковывать суть нового урока, чтобы все могли его усвоить надлежащим образом. - В зеленой куртке, да? Как эта, да? Высокий и худой. Ну, напрягите свою память, наконец!
Еще не осознав, к чему все клонится, шофер с готовностью кивнул.
- Может - он?! - внезапно, без всякого перехода, спросил майор и резко, чуть театрально, вытянул руку, указывая на Куплетова.
Тот вздрогнул от неожиданности.
Несколько секунд Измайлов пристально изучал перепуганного массовика.
Он словно взвешивал все существующие "за" и "против", но не в смысле тот ли это в действительности человек или нет, а в плане самом примитивном: что для меня выгодней сейчас - все отрицать либо сказать "да"?
Трусливый стяжатель взял верх.
Он наконец-то распознал, верней, почувствовал, какой ответ способен удовлетворить начальство.
- Ну, естественно! - с горячностью, быть может, даже слишком показной, вскричал Измайлов. - Вспомнил! Это он! Он самый! Его к дому подвозил!
Брови у Невского невольно поползли на лоб.
Уж эдакой-то беспардонной наглости со стороны майора он, в принципе готовый к разным неожиданностям, все-таки не ожидал. Но и теперь он счел за лучшее пока не лезть, держаться в стороне.
Еще не время. Прежде чем он вступит, ситуация должна себя исчерпать до конца.
- Вы так уверены? - испытующе посмотрел на Измайлова майор. - Без обмана? Точно?!
- Ну так ведь, начальник!.. - суетливо всплеснул руками шофер. Глаза-то у меня есть! Подзабыл малость, грешен. Но - как только увидал.
- Учтите, ваши показания войдут в протокол. Вам придется его подписать.
Измайлов сделал красноречивый жест: дескать, начальник, о чем разговор?!
- Что ж, спасибо вам большое! - с чувством произнес Афонов. - Вы нам очень помогли. Пришлем вам благодарность на работу.
Шофер застенчиво улыбнулся.
Куплетов был убит.
- Это - поклеп! - сдавленным голосом воскликнул он. - Несусветная ложь! Вы все тут заодно.
- Ничего не попишешь, дорогой товарищ. Разумеется, такое слышать неприятно. Вообще противно, когда вдруг тебя разоблачают. Да ведь вы же видели: никто свидетеля за язык не тянул, никто не заставлял. сочувственно сказал Птучка и потянул Куплетова за рукав, приглашая на выход. - Это будет вам урок. А то всегда так: начудят сначала, а потом - в кусты. Сумели напакостить - учитесь отвечать.
- Да постойте, вы! - принялся упираться Куплетов. - Что за самосуд?!
- Суд будет потом, - ласково пообещал Птучка. - Ну, не задерживайте!
Даже не взглянув в сторону массовика, майор устало помахал рукой: мол, с богом, что тянуть резину, уходите ж наконец, тут и без вас хватает дел!..
Куплетов беспомощно повиновался.
В эти последние минуты он казался постаревшим сразу лет на десять.
Избегая встречаться с ним взглядом, Невский только горестно вздохнул.
Когда Куплетов удалился, Афонов встал из-за стола, победно прошелся по кабинету и затем выглянул в окно.
- Прекрасный нынче день, - весело сказал он. - Солнышко, тепло. Как на югах. Знаете, летом мне всегда работается особенно легко. Раскованность, полет воображения, удача. Да-да, именно удача! Вы обратили внимание, как все четко и быстро получилось?! Будто по нотам разыграли. Ведь главное было - ниточку найти, простой, но решающий довод! А вы полезли, простите, в бутылку, начали все усложнять, накручивать одно на другое. Эти все ваши умственные штучки!..
- Ну, не знаю, не знаю. - с сомнением покачал головой Невский.
Чуть привстав, он дотянулся до стола и взял оттуда бланк с каракулями шофера.
Час его действий, похоже, настал.
- Так чего теперь? До свиданья?! - радостно спросил Измайлов.
И, не дожидаясь ответа, он решительно вскочил со стула, чтоб убраться от греха подальше.
- Минуточку! - властно остановил его Невский, зажимая между ладонями разрисованный бланк.
- Все-то вам неймется! - с укоризной произнес майор. - Ну, что вы мучаете человека?! Ведь все ясно.
- Не сказал бы, - возразил упрямо Невский. - Далеко не все! У меня к вам, Тихон Тимофеевич, вопрос. Вернее, не вопрос, а просьба. Вас она не затруднит.
- Но только не тяните, - пробурчал Афонов. - Раз, два - и готово!
Все еще держась за ручку двери, Измайлов с недовольным видом обернулся.
Взгляд его красноречиво вопрошал: теперь-то уж - какого лешего, а? Может, хватит издеваться? Что этот, бородатый, позволяет тут себе?!
Майор кисло поморщился и примирительно махнул шоферу: дескать, потерпи еще чуток, так надо.
- Ну, Михаил Викторович, и какой у вас вопрос?
Измайлов с удрученно-злым лицом - не торопясь, вразвалку - возвратился на свой стул.
- У меня дела еще, - предупредил он. - Много дел.
- Успеется, - отрезал Афонов и сделал скучное лицо.
- Вы зря сели, - заметил Невский. - Вам бы как раз лучше остаться у двери.
- Да что я, собачонка - туда-сюда бегать?! - вскипел Измайлов, но чуть погодя повиновался. - Ну?
- Это совсем не сложно. Будьте добры, - ровным, приятным голосом, словно речь шла действительно о сущем пустяке, попросил Невский, - скажите мне, что за узоры изображены вон там - на шторах у окна?
Почти до конца раздвинутые легкие шторы были изысканно-казенной расцветки - светло-зеленые, с бледно-розовым геометрическим рисунком, составленным из крупных эллипсов и таких же крупных треугольников.
Дешевые, непритязательные шторы, какие встречаются во многих учреждениях различного калибра.
Шофер недоуменно вытаращился на Невского и только руками развел, что означало, видимо: да вы смеетесь надо мной, совсем считаете за дурака?!
- Так что же? - повторил Невский, аккуратно кладя бланк к себе на колени. - Какие там узоры?
Чувствуя, что без толкового ответа не уйдешь, Измайлов торопливо бросил взгляд в сторону окна, пожал плечами и, нахмурясь, обиженно засопел.
Потом, слегка прищурясь, оглядел шторы еще раз, но уже более внимательно.
- От двери не отходить, - предупредил Невский. - Стойте, где стоите.
Афонов, по-прежнему как бы скучая, вяло следил за происходящим.
Всем своим видом он ясно выказывал: чего теперь-то трепыхаться, дело уже сделано, точки расставлены, ах, Михаил Викторович, заняться вам, ей-богу, нечем, показать себя хотите, ну, давайте, порезвитесь, потешьте свое самолюбие, ведь все равно ничего не изменить - итог известен, и вам никуда от этого не деться.
- Там. цветочки? - неуверенно, почти шепотом проговорил шофер. Верно?
- А какие?
Измайлов судорожно сглотнул.
- Всякие. - попытался выкрутиться он. - Васильки, тюльпаны. Я в них. не того.
- Да вы их попросту не видите! - насмешливо сказал Невский. - Там в помине никаких цветочков нет! И нечего нам было с самого начала голову морочить. Вы дальтоник, дружище! А о цветочках сказали на всякий случай вдруг попадете в точку. Зачем же вы так?
Шофер внезапно сделался красный и потный.
Он полез в карман рабочей куртки за носовым платком, но, очевидно, устыдясь его показывать, торопливо промокнул лоб рукавом.
- Я. это. - сказал он севшим, тусклым голосом, стараясь ни на кого не глядеть, - запутался. Вы не сердитесь на меня. Я тут подумал: будет лучше.
- Для вас? - жестко спросил Невский. - Так?
Вернувшийся к тому моменту Птучка с удивлением, но не без любопытства тотчас вслушался - как гончая, поймавшая далекий, только ей одной и ведомый тревожный звук.
- Так, Тихон Тимофеевич? - не унимался Невский. - Шуточки шутить изволим, да?
Измайлов ничего не ответил - лишь на лице его проступило виноватое выражение, подобное тому, что возникает у ребенка, уличенного на месте в самый унизительный момент, когда он невзначай наделал лужу и рассчитывал свой горестный поступок как-то утаить.
- Переборщил, - признал шофер. - Ошибка вышла.
Майор сразу же преобразился.
Недавний скучающе-самодовольный вид его точно ветром сдуло, а водянистые рыбьи глазки, сузившись, беспощадно принялись буравить новоявленного негодяя.
- Стало быть, вокруг пальца собирались обвести? - тоном ущемленного самолюбия поинтересовался он. - Цирк, представление надеялись устроить? И почти ведь удалось! Не где-нибудь - в милиции, во время очной ставки!.. Ну, каков?! - Афонов повернулся к Невскому, как бы призывая того в свидетели. Потом опять с негодованием глянул на шофера. - Вот здесь, перед вами, человек сидит. Вы не смотрите, что патлато-бородатый, это нынче - не позор!.. Вы знаете, кто он? И почему вопросы задавал?
