Наталья Солнцева - Опасайся взгляда Царицы Змей
Трясясь в крытой повозке без окон, Манфред с завязанными глазами пытался определить по стуку колес, где они проезжают. Сначала почва была мягкой и поросшей травой, потом ее сменила вымощенная камнем мостовая, потом повозка пересекла обширную площадь…
«Похоже, мы в центре города», – догадался ученик Луиджи.
Но затем гладкие плиты вновь сменила простая, изрытая колдобинами дорога. Подобная смена одного на другое длилась бесконечно. Молодой человек задремал и сбился со счета, сколько они едут и где. Повозка остановилась на вымощенной плитами площадке, что указывало либо на центр города, либо на большое богатое имение.
Не развязывая глаз, Манфреда повели внутрь здания – шаги идущих гулко отдавались в пустоте коридоров и переходов. Приходилось то подниматься вверх по лестницам, то спускаться вниз. После очередного спуска молодому человеку, наконец, позволили снять повязку…
Безмерное удивление едва не выдало его. Благо, в подземелье было темно. Он оказался в той самой таинственной лаборатории, которую посетил накануне без согласия хозяев. Стараясь не подавать виду, что ему знакомо это помещение, он с деланным интересом осматривался, демонстрируя восхищение и зависть.
«Так это палаццо Альбицци! – отметил он, беспокоясь об Антонии. – Как она? Спит или бодрствует? Чувствует ли, что я здесь, близко, совсем рядом?»
В подземелье, кроме них с Кристофором, находились еще двое мужчин. Один был по-настоящему страшен: элегантен и бледен, с невыразительным лицом и светлыми водянистыми глазами. Второй – курчавый, черный, с кошачьими усами – был менее неприятен. Если первый хранил надменное молчание, то второй говорил. Именно он, определил Манфред, будет вести «тайный вечер».
Неплохое местечко они себе выбрали! Кому взбредет в голову искать их во дворце сеньора Маттео, известного своим гнусным и бешеным характером?! Однако каким образом им удалось заручиться согласием старика? Луиджи был прав, утверждая, что сеньор Альбицци соблазнился «эликсиром вечной молодости». Он стар, болен и немощен, тогда как его неукротимый дух жаждет творить зло, подчинять других, наслаждаться властью и богатством. Может ли он смириться с нынешним положением дел, когда его чуть ли не кормят из ложечки и он, привыкший повелевать, вынужден слушать каких-то докторишек? В иное время он изрубил бы их в мелкую сечку! А молодая красавица жена, к которой не притронешься, потому что старческих сил не хватает даже на хороший поцелуй, не говоря уже об остальном! Она служит живым укором ему, в прошлом весьма усердному в любви кавалеру…
Старикана поймали на приманку «эликсира», но давать обещанное не торопятся. Скорее всего, выполнять договор никто всерьез не собирается. Вот почему Маттео так возбужден! Вот почему периоды облегчения сменяются возвращением болезни, припадками и неудержимой злостью.
«Как же! Дождется он!» – рассмеялся про себя Манфред.
Самые трудные загадки оказываются простыми, как ядро ореха. Теперь ясно, что за «призраки» появляются ночами и бродят по нежилому крылу дворца. Но почему Кристофор так быстро согласился привести его сюда, в подземелье? Манфред ожидал, что для начала ему устроят проверку…
– Каждый, кто присутствует при опытах, должен принести клятву! – тихо и торжественно провозгласил господин с кошачьими усами.
– Какую?
– Поклянись, что никому, никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не откроешь того, что увидишь и услышишь здесь, под этими сводами! Предателя ждет неотвратимая и скорая смерть, но и она не спасет отступника от вечного проклятия. Черный Дух будет преследовать его на земле, в небесах, в потустороннем мире и где угодно еще. Он не знает пощады, и у него не вымолить прощения! Готов ли ты дать клятву?
– Готов, – ответил Манфред не так напыщенно, как усатый, но с дрожью в голосе.
Он понял, что его ответ ничего не значит. Если бы он отказался, то просто не вышел бы из подземелья живым. Так что выбора ему не оставили.
Господин с водянистыми глазами молча уселся на стул с высокой резной спинкой и безмолвно наблюдал за происходящим.
Усатый снял с пояса связку ключей и открыл потайную дверцу в стене, откуда выдвинулось резное дубовое бюро.
– Договор мы скрепляем кровью! – мрачно провозгласил он, доставая необычной формы нож, лезвие которого сверкнуло в тусклом свете свечей.
Усатый быстро надрезал кожу на руке молодого человека, подставил черную чашу, собрав в нее несколько капель крови, обмакнул туда перо и подал Манфреду.
– Ты должен сам поставить подпись.
При этих словах он протянул гостю кусок пергамента с начертанной на нем красными чернилами клятвой. Внизу оставалось пустое место, где следовало расписаться. Манфред черкнул свое имя и поднял глаза на усатого.
– Все?
– Теперь ты не только врач и алхимик, но и член тайного общества, эмблема которого – Молчание. – Усатый приложил палец к губам, его примеру последовали все, кроме Манфреда. – Нарушивший молчание навеки станет добычей Черного Духа!
«Интересно, как они узнают, что кто-то нарушил клятву?»
Не успел гость подумать об этом, как элегантный господин произнес:
– Кровь нарушившего обещание потемнеет, и по цвету его подписи мы обнаружим изменника.
– Ошибки быть не может! – подтвердил усатый и криво усмехнулся. – Каждый раз, собираясь здесь, мы проверяем все подписи. И сейчас тоже.
Он вытащил из ящика бюро несколько кусков пергамента и по очереди подносил их к пламени свечи. В подземелье стояло гробовое молчание. Присутствующие затаили дыхание, ожидая результата проверки. Усатый откладывал в сторону пергамент за пергаментом и вдруг вскрикнул от неожиданности. Одна из подписей приобрела угольно-черный оттенок.
Манфред стоял ближе всех и напряженно всматривался в подписи, стараясь по именам установить, кто еще посвящен в тайну общества Молчания. К сожалению, усатый быстро складывал пергаменты на стол, и только тот, на котором подпись потемнела, задержался в его руках. К своему ужасу, молодой врач успел прочитать имя Маттео Альбицци, буквы которого из бурых превратились в иссиня-черные. Как это могло случиться? Старик не встает с постели уже несколько месяцев, и если разговаривает с кем-либо, то исключительно с женой, слугами и врачами. Манфреду он ничего не говорил. Чтобы такой подозрительный и заносчивый тип, как сеньор Маттео, стал делиться тайной со слугами, верилось с трудом. Значит, остаются Луиджи и Антония. О, только не это!
Молодой человек почувствовал головокружение и тошноту, на лбу выступил холодный пот. Усатый был удовлетворен произведенным на новичка впечатлением, не догадываясь об его истинной причине.
Манфред между тем лихорадочно пытался сообразить, что произошло. Неужели алхимики заметили, что кто-то посетил их лабораторию? Обнаружили следы, которые он мог оставить? Ну да! Ведь подземелье находится под палаццо Альбицци. Вот почему подпись старика потемнела! Или ее сделали такой, чтобы расправиться с хозяином дворца… и тем самым освободиться от исполнения обещания, данного больному…
Разные предположения роились в уме гостя, не находя подтверждения. Но если так, если алхимики заподозрили сеньора Маттео в предательстве, то именно Манфред и его чрезмерное любопытство послужат причиной гибели старика и, возможно, его жены. Ужас! Ничего подобного не приходило ему в голову! Вот чем может обернуться невинная забава… Как же быть?
Тем временем усатый с Кристофором разожгли огонь в печи, приготовили все, что могло понадобиться для опытов. Бледный господин сидел все так же молча, бесстрастно глядя на пламя, которое полыхало в его зрачках ярче, чем в приоткрытой дверце топки.
– Мы покажем тебе превращения «черного вещества», – произнес Кристофор, заискивающе глядя на Главного, как окрестил Манфред господина с водянистыми глазами.
Главный взял железными щипцами черный камешек, похожий на уголек, и начал раскалять его в огне. Постепенно камень стал неуловимо и стремительно изменяться. Словно текучие огненные струйки забегали по его тусклой поверхности, пошел густой дым без запаха.
Манфред не верил своим глазам. Он забыл и Луиджи, и сеньора Маттео, и опасность, – все, кроме Антонии, которую мысленно призывал разделить чудо, творящееся перед ним. Что это? Рождение первичной материи?.. Или превращение обычного камня в золото?..
Он отринул овладевший было им страх: запретное так захватывало, что ничто не могло победить эту ненасытную жажду познания.
Между тем черный камень стал алым и светящимся, его плотная структура сменилась на тонкую и прозрачную. Рубиновый огонь камня превратился в голубой, затем фиолетовый и рассыпался «хвостом павлина», засиял на все подземелье. Радужный «веер» заискрился оранжевым, мерцая и пульсируя…
Манфред закрыл глаза, не в силах смотреть на ослепительный свет чудесного камня.
