Светлана Успенская - Какого цвета ночь?
«Зато я теперь знаю, как это — заниматься некрофилией, — хмыкнул он про себя, глядя на опущенные длинные ресницы и бледное, точно обморочное лицо. — Может, надо было взять себе ту, другую? — подумал он о Наташе. — Может, зря я ее сплавил Попику? Конечно, еще не поздно с ним поменяться…»
Но Стив решил пока оставить Машу себе. Его мужская гордость была задета: кто она такая, эта девица, что позволяет на просьбу самого ди-джея Стива пренебрежительно отзываться «не хочу». Да что она вообще гнет из себя? Что она целку строит? Он подумал, как бы ее расшевелить…
Он расшевелит ее при помощи ласки и наркотиков, а затем, когда она станет покорной и влюбленной, сплавит ее кому-нибудь из своих шестерок, ну хотя бы Рыжему. Он бросит ее, как использованную тряпку. Кажется, Рыжему она немного нравится…
Сквозь полуопущенные ресницы Стив с любопытством наблюдал за девушкой и прикидывал план действий…
А Маша в это время тихо лежала рядом с закрытыми глазами и думала о том, как ей плохо и как ей тоскливо. И как ужасно находиться в одной постели с человеком, к которому абсолютно ничего, ну ничегошеньки не чувствуешь и не хочешь чувствовать!
Наверное, именно тогда в первый раз жизнь показалась ей выброшенной, ненужной тряпкой, которой нет иного применения, кроме как валяться под ногами равнодушных прохожих типа Стива, чтобы те ее походя пинали. Это, наверное, был ее первый шаг в сторону пропасти…
После полудня Маша увидела, что Стив стоит почти одетый в свою дискотечную униформу и пытается расчесать прямые, как солома, патлы. Заметив слабое шевеление на кровати, он произнес не оборачиваясь:
— А, проснулась… Вставай, пошли искупаемся, а потом я покажу тебе одно интересное местечко.
— Я есть хочу, — заявила Маша.
— Перекусим по дороге. Здесь полно всяких забегаловок…
В импровизированном летнем кафе они уселись в тень на пластиковые стулья. Стив заказал себе холодные бутерброды и пиво, а своей спутнице йогурт, пирожное и пепси. Они не были похожи на влюбленных — молча жевали, изредка бросая друг на друга равнодушные взгляды.
При ярком свете дня Маша пыталась наконец рассмотреть человека, с которым провела ночь. Он не вызывал у нее приятных чувств — неопределенного цвета сосульки волос, не то желтые, не то каштановые, темные пронзительные глаза, нездоровая кожа, уже обожженная солнцем, хотя они только что приехали, длинное худое тело с зачаточными комками мускулов возле плеч.
Между тем спокойно поесть им не дали. К Стиву то и дело подходили характерного вида молодые люди, пожимали руки, кидали любопытный взгляд в Машину сторону, о чем-то спрашивали, о чем-то советовались и вскоре уходили, предупредив, чтобы он обязательно зашел на реактор.
— Ладно, ладно, — снисходительно бормотал Стив и бросал им вслед: — Все это фигня, пусть сами без меня помудохаются…
А тем временем он исподтишка наблюдал, как Маша будет реагировать на всеобщее внимание к нему. Маша не реагировала никак.
Они немного повалялись на пляже, Стив был обряжен в суперсексуальные, по его понятиям, плавки, сделанные под кожу и украшенные металлической фурнитурой. Этот наряд смотрелся несколько претенциозно на фоне серо-зеленого неяркого моря и выжженной степи.
— Была когда-нибудь на Атомке? — спросил Стив.
— Нет, — ответила Маша.
— Ладно, давай покажу… Сейчас у Попика тачку возьмем и поедем. Там в гермозоне наши аппаратуру устанавливают для ночного рейва, надо наведаться, проверить.
— Хорошо, — согласилась Маша равнодушно.
Серебристо-серый при ярком солнце реактор недостроенной Атомной станции выглядел внушительно. Стрела башенного крана высилась над ним, точно предупредительно поднятый палец, устремленный в небо. В степи солнце жгло намного сильнее, чем на берегу, и даже ветер не спасал горячую кожу — здесь он был жаркий, липкий, душный.
Гремя запчастями, машина некоего Попика проехала по пыльной грунтовой дороге, миновав цепочку зеленоватых соленых озер, растянувшихся от окраины Щелкина до отнесенного подальше в степь «объекта», и остановилась у валяющейся на земле гигантской ржавой крышки станции. Обойдя ее, молодые люди вошли в машинный зал Атомки. Маша огляделась — ну и помещение! Сюда можно втиснуть не один панельный дом! Огромный ангар угрожающего вида, внутри — какие-то железки, лестницы, ржавые листы, трубы… Идеальное место для техно-шоу! И на всем — следы заброшенности, разрушения, тления…
В машинном зале станции кипела работа. Вокруг сновал народ, яростно пытаясь откачать насосами воду, набравшуюся во время недавних проливных дождей. Блестел огонек сварки — рабочие заваривали многочисленные провалы и щели в полу, уходящие порой метров на десять вниз, в катакомбы, обносили сеткой прямоугольное пространство будущего танцпола, чтобы пляшущий народ, пришедший в неистовство, во время шоу не свалился куда не надо.
Желая продемонстрировать их близость, Стив взял Машу за руку. Она не сопротивлялась, ей было все равно. К ним сразу же подбежал маленький юноша в продранном на коленях комбинезоне:
— Стив, они хотят кабель для аппаратуры под полом пустить! А туда нельзя, там мокро! Сгорит все, на хрен! Иди им скажи!
— Ладно, — бросил через плечо Стив и, нежно обратившись к спутнице, произнес: — Постой минутку, крошка, я сейчас… Не скучай!
Он ушел, и Маша почувствовала себя пылинкой, занесенной ветром в огромный резервуар.
Стив вернулся только через полчаса и обнаружил Машу сидящей на каких-то трубах и грустно подпирающей голову рукой.
— Что, опять голова болит? — спросил он сочувствующим тоном.
Маша пожала плечами. Голова у нее не болела, просто было как-то плохо. Стив достал из кармана уже знакомую таблетку и протянул ее Маше. На этот раз даже воды никакой не было.
Маша привычно открыла рот и, чуть поморщившись, проглотила таблетку:
— А от нее вреда не будет?
— Нет, — улыбаясь произнес Стив. — Нет.
Он был уже немного на взводе. Движения у него сделались странными, координация чуть заметно изменилась.
— Хочешь на крышу атомного блока подняться? — спросил он ее. — Там классно! Пошли!
Они вышли из машинного зала, отыскали хлипкую, трясущуюся под порывами ветра железную лестницу на внешней стороне сооружения и стали карабкаться вверх. Преодолев пролетов двадцать, поднялись на крышу станции. Маша совсем запыхалась, от долгого восхождения сердце противно подпрыгивало в груди, ноги ныли, горло пересохло.
Крыша представляла собой гигантскую, примерно километр на километр, площадку, расположенную на уровне семнадцатого этажа. Поперечные железобетонные балки были кое-как прикрыты ржавыми листами жести. В некоторых местах листы сорвало ветром, и в образовавшиеся дыры было видно, как далеко внизу копошились еле различимые люди-букашки. Листы упруго дрожали, вибрировали под подошвой, грозя вот-вот рассыпаться рыжей трухой и улететь вниз.
— Здорово! — восхищенно прошептала Маша, глядя под ноги, в дыру.
— Конечно здорово! — Стив ловко перепрыгнул через провал — так что у Маши прихватило от неожиданности сердце. — Давай, иди ко мне!
Закрыв глаза, Маша как сомнамбула шагнула вперед, перелетела пропасть и повисла на руке своего гида. Он крепко прижал ее к себе и рассмеялся:
— Посмотри вокруг!
Вокруг действительно было красиво. Свинцовая полоска моря плавно переходила в желтый песчаный пляж, который обрывался степью с блеклой растительностью. Степь шевелилась под порывами ветра, как бескрайнее одеяло, под которым кто-то непрерывно ползал. В другой стороне виднелось Акташское озеро, похожее на каплю живой ртути, пролитую на пол. Смутно белели дома Щелкина, от ветра клонились кроны скудных деревьев в поселке.
Маша рассмеялась. На нее внезапно накатила горячая волна. Ей неожиданно стало легко и весело. Даже настороженность в отношении Стива исчезла и сменилась бесшабашным весельем и желанием выкинуть что-нибудь эдакое, отчаянное, сумасшедшее.
— Лови меня! — неожиданно крикнула она и помчалась по ржавым листам.
Опасно прогибаясь, жесть стонала и гудела под ее ногами. Люди внизу, заслышав грохот на крыше, испуганно задирали головы.
— Стой, дурочка! — Стив в несколько прыжков догнал ее и схватил за руку. Задыхаясь от ветра, Маша застыла, слушая собственное сердцебиение. Прямо перед ней простиралась огромная дыра, метра полтора в диаметре.
Обхватив ее руками, Стив стал осторожно целовать в губы. Ветер дул изо всей силы, грозя снести их с крыши. Одежда надувалась пузырем, спутанные волосы падали на лицо.
— Ну, давай, детка, попробуем здесь, — прохрипел Стив, задирая на ней майку, — здесь я еще не пробовал…
Маша расхохоталась и дугой выгнулась у него в руках. Ей не хотелось заниматься этим, а хотелось бегать и прыгать, но Стив не отпускал ее, расстегивал шорты, мял грудь, лез мокрыми губами в лицо. «Ну и пусть! — неожиданно подумала Маша. — Ну и пусть!»
