Михаил Черненок - Ставка на проигрыш
— Часто выпивает?
— Частенько. С комплексом девочка. Влюбилась в Овчинникова. Видите, на джинсах «Толя» — крик души…
— Они знакомы?
— Говорят, жили рядом.
— Где?
— У Бугринской рощи где-то. Анатолий недавно на улицу Челюскинцев переехал. Он мне и посоветовал Люсю в натурщицы.
— Не договорили мы, Альберт Евгеньевич, об Овчинникове. Перебила Люся нашу беседу, — сказал Антон.
Зарванцев, словно собираясь с мыслями, помолчал:
— Что о нем говорить?.. У Анатолия много напускного, внешнего, а характер у него добрый, покладистый.
— О чем они с Холодовой говорили?
— Подвыпив, Овчинников, как всегда, начал какие-то фривольности, но Саня быстро оборвала. Тогда Анатолий переключился на анекдоты. В этом жанре он мастер-виртуоз. Словом, банальный ресторанный разговор, и только.
— А вы Реваза Давидовича Степнадзе знаете?
— Это мой дядя, — спокойно ответил Зарванцев.
«Вот как!» — подумал Антон и, сдерживая удивление, равнодушно спросил:
— О его отношениях с Холодовой вам что-нибудь известно?
— Совершенно ничего! Я с дядей уже около пяти лет не общаюсь.
— Почему?
— Слишком гордый старик.
Извинившись перед Зарванцевым за отнятое время, Бирюков попрощался.
Глава VI
Слава Голубев действовал по намеченному Бирюковым плану. Передав экспертам окурки и стакан, из которого пил Деменский, он созвонился с капитаном Ильиных насчет проверки Сипенятина. Затем вызвал угрозыск Свердловска, после — Челябинска и, поочередно переговорив с иногородними коллегами, направился в резерв проводников.
Из беседы с начальником отдела кадров, пожилым, подкашливающим железнодорожником, выяснилось, что Реваз Давидович Степнадзе, несмотря на пенсионный возраст, уже который год подряд в летние месяцы, когда на железной дороге самый большой наплыв пассажиров, устраивается проводником дальнего следования на южном и среднеазиатском направлениях. В прошлые годы обслуживал поезда, работающие на Ташкент, Алма-Ату, Симферополь и Одессу. Нынче с июня обслуживает поезд Новосибирск — Адлер. Последний раз прибыл из поездки 21 августа («В день происшествия с Холодовой», — отметил Слава), а в следующие сутки снова отправился в поездку, хотя была вовсе не его смена. Почему так получилось, никто из резервного начальства толком объяснить не мог. Высказали лишь предположение, что Степнадзе вместо кого-то из проводников отправился в поездку. Служебная характеристика Реваза Давидовича была превосходной.
Попросив фотографию Степнадзе, Голубев, не теряя времени, поехал к соседке Деменского. Ксении Макаровны дома не оказалось. Выйдя из подъезда, Слава сел на пустующую скамейку и нетерпеливо стал ждать. Время шло, а старушка не появлялась. Голубев начал было подумывать, не подыскать ли ему более укромное для ожидания место, чтобы не маячить в милицейской форме у самого входа в подъезд, когда вдруг увидел медленно идущего Деменского. Пошатываясь, Юрий Павлович поравнялся со скамейкой, на которой сидел Слава, остановился и неуверенным голосом спросил:
— Можно… с вами посижу?
— Пожалуйста, — отодвигаясь к краю, ответил Голубев.
Деменский, качнувшись, сел. Доставая сигареты, тяжело вздохнул, будто хотел избавиться от запаха перегара. Закурив, повернулся к Голубеву:
— Я узнал вас. Сегодня утром вы были в кабинете уголовного розыска, где меня допрашивал капитан. Не так ли?..
— Так, — подтвердил Голубев.
— Почему милиция скрывает от меня, в какой клинике лежит Холодова?
— Чем разыскивать Холодову, лучше, Юрий Павлович, правду о ней рассказали бы.
— По-вашему, в уголовном розыске я лгал? — откинувшись на спинку скамейки, с вызовом спросил Деменский.
— Не лгали, но и до конца не говорили.
Юрий Павлович пьяно расхохотался:
— Вот чего захотели! Правду до конца… на блюдечке, с голубой каемочкой. Да я и сам до конца не знаю.
— Хотя бы одного-двух знакомых Холодовой в Новосибирске знаете?
— Не было раньше у Сани здесь знакомых, кроме меня да Реваза Степнадзе. При допросе я в одном только слукавил: когда капитан показывал мне фотографии каких-то уголовников, побоялся назвать одного парня.
— Какого?
— У которого перед отъездом в Свердловск на книжном рынке купил «Распятие Христа». Десятку уплатил, а пяти рублей не хватило. Адрес ему свой оставил, но он до отъезда не зашел за долгом.
— Фамилию парня не знаете?
— Нет. Минут десять всего торговались.
— А как он внешне выглядит?
Деменский, прищурясь, заговорил, и по его словам Голубев без труда представил портрет Васи Сипенятина.
— Почему в уголовном розыске об этом умолчали? — с упреком спросил Слава.
— Потому что был напуган, как школьник. Боялся обознаться.
— Теперь не боитесь?
— Теперь смелый, не боюсь…
Окурок прижег Деменскому пальцы. Поморщась, Юрий Павлович раздавил каблуком желтенький фильтр и, как будто вспомнив что-то неотложное, качнувшись, поднялся со скамейки. Не сказав больше ни слова, он размашисто зашагал к подъезду дома.
Ксению Макаровну пришлось дожидаться еще почти полчаса. Голубев увидел ее издалека. С неизменной своей авоськой старушка неторопливо приближалась к дому. Слава пригласил понятых для проведения опознания по фото и вместе с ними вошел к старушке в квартиру.
— Тот соколик! — без всякого сомнения опознала Степнадзе Ксения Макаровна.
— Какой? — уточнил Слава.
— С которым Саня встречалась на вокзале. Видите, волосы как пена…
— Пену, бабушка, можно покрасить.
— Зато лицо кавказское никуда не скроешь. Точно тот, ни капельки не сомневаюсь.
Голубев попросил старушку внимательно посмотреть остальные наклеенные на протоколы фотографии. Близоруко щурясь, Ксения Макаровна задержала взгляд на лице Васи Сипенятина и неуверенно заговорила:
— Кажется, вот этот гражданин в отсутствие Юрия Павловича дважды к нему наведывался. Спрашивал у меня, когда сосед появится дома. Только он теперь не стриженый, как на карточке, а тоже с белыми волосами, будто тот кавказец.
Голубев словно ухватился за ниточку:
— Давно это было?
— На прошлой неделе.
— А в день, когда случилось происшествие, не видели этого гражданина?
— Нет, милок, в тот день не видела.
В уголовный розыск Голубев возвратился поздно вечером. Бирюков сидел за своим столом и сосредоточенно читал какие-то телеграммы, поочередно заглядывая то в одну, то в другую. Привычной скороговоркой Слава доложил о результатах. Когда он замолчал, Бирюков взял одну из телеграмм:
— Послушай, что на наш запрос сообщают из Челябинска… Александра Федоровна Холодова, 1942 года рождения, проживает в Челябинске с 1974 года. В быту, по работе в книжном магазине характеризуется отлично. 18 августа оформила очередной отпуск. Собиралась выехать в город Алексин Тульской области к родителям, где живет ее семилетний сын. Проведенной в аэропорту проверкой установлено, что вместо этого ночью с 19 на 20 августа рейсом 3324 Холодова вылетела до Новосибирска. Утром 20 августа к соседям обратился Деменский Юрий Павлович, которого они знают как бывшего мужа Холодовой. Интересовался ее поведением, настойчиво спрашивал, где находится Холодова в настоящее время. Соседи, положительно охарактеризовав Холодову, высказали предположение, что она уехала в Алексин. В аэропорту установлено: пассажир Деменский Ю. П. вылетел из Челябинска до Новосибирска рейсом 3324 ночью на 21 августа.
— А Свердловск что сообщает? — спросил Слава. Бирюков взял другую телеграмму:
— «Проживание Деменского указанному вами адресу в квартире Донаевой подтверждается показаниями соседей. Проверено: пассажир Деменский Ю. П. утром 20 августа вылетел из свердловского аэропорта Кольцово до Челябинска. Других пассажиров с такой фамилией ближайшие трое суток в аэропорту не зарегистрировано».
— Да-а-а, шарада… — расстроенно протянул Голубев. — По пятам Юрий Павлович летел за Холодовой. Догнал ли он ее?.. Ну а что с его отпечатками и окурками?
— Окурков Деменского, как показывает экспертиза, среди тех, что обнаружены в пепельнице на кухне, нет. — Антон отложил телеграмму: — Очень меня тревожит Реваз Давидович. Помнишь, в письме Холодовой есть фраза: «Реваз меня теперь не беспокоит, все пока тихо». Написано это, по словам Деменского, в январе семьдесят пятого года. С той поры много воды утекло. Не кончилась ли «тишина»?..
Голубев решительно заходил по кабинету:
— Надо показать Деменскому телеграмму из Челябинска. Он ведь тебе заявил, что к друзьям летал…
— Стоит ли прежде времени раскрывать перед Юрием Павловичем наши карты? Деменский или потрясен случившимся, или хранит тайну… Дадим ему день-два на успокоение, посмотрим, как он дальше себя поведет.
