Анна и Сергей Литвиновы - Биография smerti
Но, оказалось, думал хозяин совсем о другом. Потому что вдруг вскинул на нее холодный взор и саркастически произнес:
– А как же договор?
Таня опешила:
– Какой договор?
– Да вот... – Игорь Феоктистович с удовольствием продемонстрировал ей несколько скрепленных степлером листков. – Договор подряда от двадцать восьмого июля сего года. Подписан, с одной стороны, Эм Е Холмогоровой, с другой – Тэ Вэ Садовниковой.
Таню бросило в краску.
– А что... что не так с договором? – пролепетала она.
– Как что? – надменно вскинул брови начинающий хозяин. – Пункт девять-два. Могу, если вы забыли, зачитать. «Стороны соглашаются с тем, что в случае отказа автора завершить работу над рукописью, заказчик вправе требовать от автора возврата части аванса, ранее полученного автором за произведение, составляющей девяносто пять процентов, на основании письменного требования заказчика, содержащего указание на сумму, подлежащую возврату...» Как быть с этим, а, Татьяна?
Холмогоров, похоже, наслаждался. А Татьяна кляла себя последними словами.
Точно такой же договор лежал на самом дне ее дорожной сумки. Еще в Москве его подсунул ей на подпись Антоша Шахов. Уже когда и аванс перечислили, и билет на самолет Татьяне купили, и сумка была собрана. Молодой человек сначала пытался, чтобы Садовникова договор, не читая, подмахнула, уверял: «Ничего не значит. Обычная бумажка...» Таня, закаленная в офисных боях, все же прочла. И пришла в ужас. Потому что в первой редакции документа имелись и неустойка (ввиду творческой неудачи автора) – в размере ста процентов от полученного аванса; и пени (два процента от суммы в день) за просрочку предоставления заказчику готовой рукописи...
На дурачка расчет.
И тогда Таня твердо сказала Шахову:
– Нет. Эту филькину грамоту я подписывать не буду. А аванс вам обратно перечислю. Говорите, какие реквизиты счета Холмогоровой...
И как ни лепетал Антоша, что договоры подряда все одинаковые, стояла на своем. Покуда не вычеркнули и про неустойку, и про пени. А вот пресловутый пункт девять-два Таня отстоять не смогла. Убедил ее Антон, что в нем ничего страшного: «Вы ведь, Танечка, ответственный человек. От работы отказываться не станете, рукопись, я уверен, закончите. Так чего вам бояться?»
Кто ж знал, что она действительно не закончит рукопись – ввиду смерти заказчицы!
Ну и что теперь делать? Аванс-то уже давно потрачен. Таня еще перед отъездом все пятьдесят тысяч евро в банк перечислила. В счет погашения ипотечного кредита. А теперь сорок пять тысяч из них Холмогоров требует вернуть. М-да... Все вроде предусмотрела, прежде чем договор подписать. Кроме того, что заказчик погибнет. Впрочем, надо взять себя в руки.
И Татьяна спокойно поинтересовалась:
– А разве данные обстоятельства... я имею в виду гибель заказчика... не относятся к форс-мажору?
– Увы, для вас – нет, – усмехнулся Игорь Феоктистович. – Я уже консультировался с юристами. В случае смерти заказчика все права и обязанности по данному договору переходят к его наследникам. То есть ко мне. – И он широко, совсем не в соответствии с моментом, улыбнулся.
– Марина Евгеньевна все завещала вам? – вырвалось у Татьяны.
Впрочем, и так ясно, кому. Лжедмитрий восседал за столом с такой довольной рожей...
Игорь Феоктистович даже отвечать ей не стал. Задумчиво, будто в пространство, произнес:
– Кстати... Марина Евгеньевна вам, кажется, вчера некий чек вручила? За ваши якобы хлопоты. Если не ошибаюсь, речь шла еще о пятидесяти тысячах евро?
«Не ошибаешься, скотина!» – выругалась про себя Таня.
– Так вот... если вас, конечно, это интересует... – он явно получал удовольствие от ее волнения, – оплату чека я приостановил.
– С какой стати? – возмутилась Садовникова.
– Да не заработали вы пока таких денег! – Он с вызовом взглянул ей в лицо. – На мой, разумеется, взгляд.
– Послушайте... – тихо заговорила девушка. – Чего вы хотите?
– Ничего особенного, – пожал плечами собеседник. И фальшивым тоном закончил: – Кроме соблюдения законности. Марина Евгеньевна наняла вас для выполнения некой работы. Однако вы от исполнения ваших обязанностей по договору пытаетесь уклониться. Хотите, чтобы я на вас в суд подал?
– Да ради бога! – возмутилась девушка. – Просто непонятно: кому теперь та книжка нужна?
Получилось не очень вежливо, но Игорь Феоктистович укорять не стал. Назидательно произнес:
– Мне нужна. Стасику. Фаине. Неллечке... Всем, кто Марину Евгеньевну знал и любил... Я уже прочел ваши наметки, – он кивнул в сторону включенного компьютера. – На мой вкус, получается неплохо. Нужно будет только акценты несколько по-другому расставить...
«Ага, убрать провинциала Игоряшу, – мелькнуло у Татьяны. – Превратить его из надоедалы и неудачника во вдохновителя и соратника...»
Она уже вполне владела собой. Возмущаться дальше было бессмысленно. Холмогоров – в своем праве. Марина Евгеньевна и Антон Шахов ведь только пообещали ей, на словах уверили, что, в случае чего, аванс можно будет не возвращать. И она, наивная, непредусмотрительная, им поверила... Но раз в договоре написано по-другому – значит, надо притвориться, что ты смирилась.
– А кто мне теперь все рассказывать будет? – буркнула Татьяна.
– Многое могу я, – важно произнес Холмогоров. – Я ведь Мариночке самый близкий человек. А чего я не знаю, ее друзья дополнят. На похороны их много съедется. Я вам укажу, с кем можно поговорить.
Игорь Феоктистович встал. Поднялась и Татьяна. Он протянул ей руку:
– Что ж. Будем сотрудничать, Татьяна Валерьевна.
Ничего не оставалось, как вложить свою кисть в его.
Мягкая, влажная, безвольная рука. До чего разительный контраст с сухим и сильным рукопожатием Марины Евгеньевны!
Одна радость – на прощание Холмогоров сказал:
– Ну а тот чек, что вам Марина Евгеньевна вчера дала, вы не выбрасывайте. Возможно, я вам его оплачу. Со временем. Если, конечно, вы меня злить не будете.
И покровительственно – чертов барин! – улыбнулся.
Таня вышла из хозяйкиного кабинета мрачнее тучи. Все сожаление о смерти Холмогоровой, всю скорбь – как рукой сняло. Осталась одна злость: на них всех. На буржуев. На бездушных людей, которые считают, что не-богачи должны выполнять абсолютно все их желания... Но она и сама хороша: подписала невесть что. Поверила болтовне Шахова о «типовом договоре». Пятьдесят тысяч евро глаза застили. Вот теперь придется расплачиваться.
«Все равно: они меня не заставят! Что-нибудь придумаю!» – пыталась успокоить себя Татьяна. Только что придумаешь? Конечно, хотелось бы благородно швырнуть в ноги Игорю Феоктистовичу проклятый аванс и забыть злосчастную семейку, как страшный сон. Но только нет у нее сорока пяти тысяч. Не продавать же машину только для того, чтобы собственную гордость потешить!
Да и, с другой стороны, просто обидно. Сколько времени она здесь потратила, да и нервов изрядно, и вдруг – вернуться в столицу ни с чем. Без денег и без книги в своем портфолио...
Но безвыходных положений не бывает. Может, хорошего юриста найти? Пусть доказывает, что договор кабальный и аванс в любом случае должен остаться ей! Надо вернуться в комнату и все еще раз обдумать.
Таня решительно направилась в свою спальню. Но добраться до нее не успела – путь ей преградила инвалидная коляска.
Стасик. Еще один буржуй. Холеные, длинные пальцы, безбрежная синева глаз, бархатный голос:
– Таня... Есть минутка?
– Что тебе? – невежливо буркнула она.
Получилось грубо, и Стасик сразу понурился. Потерянно пролепетал:
– Ладно, если ты занята...
Но Татьяне тут же стало стыдно – все-таки парень вчера мать потерял.
Она виновато улыбнулась:
– Извини, Стас. Просто настроение по нулям.
– Из-за мамы?
«Да что мне до твоей мамы!» – едва не вырвалось у нее. Но вслух, конечно, произнесла традиционное:
– Мне очень жаль...
– Ничего тебе на самом деле не жаль. – Он внимательно взглянул ей в глаза. И горько добавил: – Да и никому не жаль! Может, только Фаине...
– А тебе? – Таня волей-неволей начала втягиваться в бессмысленный разговор.
– Ну-у... – протянул юноша. – Ты хочешь, чтобы я тебе соврал? Или желаешь услышать правду?
– Лучше правду, – усмехнулась она.
– А правда в том, что у меня мамы и раньше особо не было, – отрезал инвалид. – Я ее от силы раз в неделю видел. На часок. А теперь – не буду видеть никогда. Разница, конечно, есть, но не принципиальная.
– Все ты врешь, – вздохнула Татьяна.
– Конечно, вру, – легко согласился молодой человек.
Печально улыбнулся. Тонкие пальцы вдруг откинули плед... Под ним обнаружились обтянутые джинсами колени, а на них – крошечный букетик: розочка на коротком черенке, а вокруг нее декоративные листочки какого-то неизвестного Тане растения. Смешно. Такой подарок только куколке Барби сгодится. Но все искупали его глаза – одновременно грустные, виноватые и вожделеющие...
