Наталья Александрова - Месть через три поколения
И вдруг раздался другой звук — тревожный и беспокойный стук, как будто кто-то стучал в окно, чтобы разбудить Ингу.
И она действительно проснулась.
Проснулась и села.
Она не сразу поняла, где находится, что это за комната — но повторившийся стук в окно окончательно разбудил ее.
Инга вспомнила спортивную базу, куда привез ее Шеф, вспомнила Павла и его собаку…
И снова повторился стук.
Инга вскочила, не зажигая света, подкралась к окну, выглянула в него…
За окном бушевала глухая осенняя ночь. Хлестал проливной дождь, ветер швырял в окно струи воды, безжалостно раскачивал кривое дерево, росшее возле самого окна. Ветки этого дерева и стучали в стекло, как будто просили, чтобы Инга впустила их внутрь, в тепло, спасла от непогоды.
Вдруг в темноте промелькнуло пятно света — должно быть, по улице проехала машина.
И снова — бушующая, сырая, непроглядная тьма, и только ветки дерева стучат в окно.
Поняв причину разбудившего ее стука, Инга немного успокоилась, но спать больше совсем не хотелось, она тихонько подошла к двери, приоткрыла ее.
В соседней комнате на столе горела свеча, перед ней сидел Павел с книгой в руке, на коленях у него лежала винтовка.
Услышав скрип двери, он повернулся, увидел в дверях Ингу.
— Проснулась?
— Да, проснулась. А вы что же не спите?
— Да в моем возрасте часто бессонница одолевает.
«Ага, как же, — подумала Инга, — И винтовка на коленях тоже от бессонницы?»
Вслух же она сказала другое:
— А что это вы сидите при свече, как в девятнадцатом веке? Для уюта?
— Какой уют! — Павел махнул рукой. — Электричество отключили. Видимо, ветер провода порвал. Здесь это часто бывает.
— Значит, сигнализация не работает?
— Да ничего страшного, Руслан лучше всякой сигнализации.
— Так он на улице? В такую непогоду?
— Ничего, он привычный…
Павел встал, потянулся, подхватил винтовку длинной рукой:
— Пожалуй, пройдусь, проведаю Руслана.
Он снял со стены прорезиненный плащ с капюшоном, накинул его, взял со стола фонарь, подошел к двери.
Распахнул дверь, и в комнату ворвался ночной ветер, капли дождя, клочья сырой холодной тьмы.
— Закрой дверь на засов! — велел Павел, прежде чем вышел на улицу. — Я приду, постучу так. Он стукнул в притолоку два раза, потом, после паузы, еще раз.
Дверь за ним захлопнулась.
Снова стало тихо и тепло.
Инга зябко передернула плечами, задвинула железную щеколду, как велел Павел, подошла к окну.
Сначала она ничего не увидела в темноте, но потом, когда глаза ее привыкли, заметила слабый просверк фонаря, двигавшийся зигзагами вдоль дома.
Скоро этот свет пропал за углом.
Инга вернулась к столу, села возле него, глядя на горящую свечу.
Вдруг на какое-то мгновение в доме вспыхнул свет, неуверенно замерцал и снова погас. Снова только свеча горела на столе, разгоняя по углам тени старого дома.
Инга смотрела на эту свечу — и вместо нее она увидела другие свечи, отбрасывающие неровные отсветы на низкий свод подвала и на мертвое лицо, на мертвое лицо ее сестры…
Нет, сейчас не время вспоминать ту страшную ночь.
Ей нужны собранность и трезвость мысли.
Инга повернулась к окну, за которым по-прежнему властвовала осенняя ночь.
Почему Павел так долго не возвращается? Что он делает в темноте? Инга не могла справиться с беспокойством, ей захотелось двигаться, что-то делать.
Она встала — и как раз в это мгновение, словно в ответ на ее тревогу, в дверь постучали.
Это был условный стук, о котором говорил Павел — два удара, пауза, еще один удар.
Инга облегченно вздохнула, подошла к двери, отодвинула тяжелую щеколду.
Дверь распахнулась, впустив в дом сырую ночь.
На пороге стоял высокий мужчина в мокром плаще, с опущенным на лицо капюшоном. Он задержался в дверях, стряхивая воду с промокшего дождевика.
За спиной у него промелькнуло пятно света — фары случайно проехавшей машины.
Этот свет на мгновение выхватил из темноты кусок ночного сада. Словно резкий, контрастный черно-белый снимок. Недалеко от порога Инга заметила в мокрой траве какое-то странное возвышение — словно груду тряпья, или…
Додумать эту мысль до конца она не успела, потому что зазвонил ее мобильный телефон.
Взглянув на дисплей, она узнала номер Шефа.
Зачем он звонит ей посреди ночи? Что случилось?
Для этого нужна какая-то серьезная причина.
Может быть, он хочет сообщить ей, что люди Семенова задержали убийцу и опасность позади?
Инга нажала кнопку, поднесла телефон к уху.
— Я слушаю!
— Ты в порядке? — В голосе Шефа прозвучало беспокойство.
Больше чем беспокойство — настоящий страх. Страх, которого Инга никогда в нем не замечала.
— Да, в порядке, — удивленно ответила Инга, которой невольно передалось беспокойство Шефа. — А в чем дело? Вы хоть знаете, который час?
Шеф медлил с ответом.
— Да что случилось-то?
— Случилось. Он, этот убийца, снова обманул нас, обвел вокруг пальца. На кронштадтском форте никого не было. Он поставил там мобильный телефон, который переадресовывал все его звонки на другой номер. Так что он по-прежнему на свободе, и тебе по-прежнему угрожает опасность.
Шеф помолчал секунду и добавил:
— Передай это Павлу.
— Передам, — отозвалась Инга.
И вдруг в голове ее словно что-то сместилось, что-то прояснилось, и она снова отчетливо увидела картину, которая мелькнула перед ее глазами до звонка шефа. Контрастный черно-белый кадр — мужчина на пороге, пятно света за его спиной и странная груда в траве, похожая на кучу мокрого тряпья.
Или на мертвую собаку.
Большую мертвую собаку.
И в том мужчине, который стоял в дверях, тоже была какая-то странность.
Теперь Инга поняла, в чем дело.
Рукава дождевика, которые были коротковаты Павлу, на этот раз были длинны. Они почти целиком закрывали кисти рук.
Инга повернулась к двери.
Мужчина в дождевике задвинул щеколду, повернулся к ней. Мокрый капюшон упал на его плечи.
Это был не Павел.
Это был незнакомый мужчина с длинным лицом и узкими губами, которые кривились в издевательской улыбке.
— Сюрпри-из! — проговорил он и шагнул к Инге.
Инга отшатнулась, выбросила вперед руку, целясь в горло незнакомца — но промахнулась, и в то же мгновение ее тело прошила молния высоковольтного разряда.
Инга провалилась в глухую бездонную тьму.
— Инга! — кричал в трубке голос Шефа. — Инга, ответь! Что там у вас?
Мужчина послушал немного, потом отключил телефон и растоптал его ногами.
— Кой черт! — Шеф бросил телефон на пол. — Он нашел ее! Это просто дьявол какой-то! Он все время впереди меня!
— Тебе не об этом надо думать, — заметил Семенов, — тебе надо думать, как девушку спасти.
— Боюсь, что ее уже не спасти, — мрачно ответил Шеф, — судя по прежним пятерым жертвам, он все продумал, так что теперь его уже не найти, если он сам не захочет. Туда, на спортивную базу, ехать незачем — Павел убит. Черт, ну как же так!
— Ребята мои работают, — неуверенно сообщил Семенов, — с тем телефоном в кронштадтском форте. Как-то он с него сигнал получал. Они говорят, что можно попробовать по этому сигналу пойти.
— Время, время дорого! — Шеф забегал по комнате.
— Перехват объявить? — Семенов пожал плечами. — Так мы же не знаем, какую машину искать. Патруль я на базу послал, так когда они еще по такой погоде доберутся.
— Говорю тебе, он тщательно продумал план отхода, так просто на дороге его не перехватишь! Но как он нашел Ингу? Я же дал ей чистый мобильник!
Семенов проговорил что-то в трубку.
Через двадцать минут явился шустрый парень и положил перед ним пуговку маяка.
— Там, где я думаю? — спросил Семенов.
— Ага.
— В твоей машине, — сказал Семенов Шефу.
Тот молча обхватил голову руками. Семенов вздохнул, он никогда еще не видел своего бывшего коллегу в таком отчаянии.
— Павла нашли, — сказал Семенов, — в тяжелом состоянии, но живой. Он его оглушил, а потом прикладом бил. Но стрелять не стал, чтобы Инга не услышала. Медики сказали: организм крепкий, выкарабкается. Еще там в одном месте следы краски остались, видно, он в темноте об угол дома машиной задел. Краска черная, а на ближайшем посту ГИБДД как раз видели черный мерс, к городу он ехал. Только вряд ли его отследят, данных маловато.
Глава 12
Какое-то время Инга не существовала.
Ее просто не было, не было на свете.
Но вдруг в глухой беспросветной тьме появилась живая точка, которая превратилась в искру бледного света.
Она снова существовала, она была жива, хотя в первый момент не знала, не могла вспомнить, кто она такая.
Искра света расширялась, становилась ярче. Наконец через час, или через несколько минут, или через сутки она вспомнила свое имя, вспомнила, кто она такая.
