KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Детектив » Марина Крамер - Убей свою любовь

Марина Крамер - Убей свою любовь

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Марина Крамер, "Убей свою любовь" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Вставайте, Александра Ефимовна, холодно же, – Никита подал мне руку и, подняв, отряхнул джинсы и пуховик.

Я, отстранив его, подошла к телу брата и опустилась на колени. Бедный ты мой... жил непутево и умер глупо. Должно быть, ему холодно тут лежать – снег все-таки... Я принялась стаскивать куртку, но Никита, разгадавший мой маневр, сбегал к машине и принес брезент, накинул на труп и буркнул:

– Ему уже никак – не холодно и не жарко...

– Заткнись! – процедила я. – Это все-таки мой брат...

– Простите...

Он отошел в сторону и ревностно отгонял от меня досужих зевак, которых благодаря довольно раннему времени было не так много. Я слышала, что кто-то вызвал милицию. Правильно, пусть едут... Для себя я в этот момент приняла самое тяжелое за последнее время решение – позвонила отцу, прекрасно понимая, что за нарушенный запрет мне, скорее всего, нагорит так, что мало не покажется. Но я не хотела, чтобы чужие люди сообщили папе о смерти его сына – каким бы непутевым он ни был.

– Саня? – чуть удивленно спросил отец, ответив на звонок. – Ты чего так рано, Кнопка? Случилось что?

– Случилось... – хрипло проговорила я, собираясь с силами. – Папа... Семена... нет больше. Его... застрелили минут пять... назад...

– Где? – отрывисто бросил папа, и в голосе я с облегчением, если такое слово применимо к нынешней ситуации, услышала беспокойство.

– В окне его квартиры... снайпер работал, четко в затылок пуля вошла...

– Как в затылок, если в окне? – господи, какую чушь мы мелем оба... какая разница, как – разве технические подробности сейчас важны? Семена нет...

– Папа, он высунулся, чтобы сбросить мне ключи от подъезда, я приехала поговорить с ним.

– Ты... там?

– Да...

– Дождись меня. Я скоро. – И отец бросил трубку.

Милиция приехала раньше, начался осмотр места, и всех отогнали на почтительное расстояние, а меня пригласили «пройти в машину». Это было кстати – как оказался кстати и термос с чаем у пожилого милиционера-водителя, сердобольно предложившего мне кружечку:

– Озябла совсем, ишь, губы синие.

Я с благодарностью приняла чай, сделала пару глотков, ощущая приятное тепло внутри, и подумала, что среди сотрудников тоже попадаются душевные и добрые люди, способные сострадать и проявлять искреннюю заботу. Правда, кто знает, предложил бы он мне чаю, знай, чья я дочь...

– А это, дочка, не влияет значения, – вдруг сказал пожилой милиционер, и я не сразу поняла, о чем он, вопросительно уставившись в прищуренные серые глаза под нависающими клокастыми седыми бровями. – Не влияет, говорю, чья ты дочь – хоть самого Сатаны. Человек же, да и детки за родителей не в ответе. Покойный-то тебе кем доводился?

– Братом, – выговорила я и снова приникла к кружке.

– Братом, значит... Отец расстроится... Страшно детей-то хоронить, ой, страшно...

– Откуда вы знаете?

– Сам три года тому дочку с зятем схоронил – автодорожная, так машину покорежило, что автогеном вынимали. Молодая была совсем, двадцать пять годочков. И зять чуть старше... даже внучат не успел... – хмуро пояснил он и отвернулся.

– Простите, – пролепетала я, жалея, что спросила. Как он сказал – «не влияет значения»? Да, не влияет – молодые или старые погибают.

Во дворе показался папин «мерин», и кто-то из милиционеров кинулся ему наперерез, собираясь воспрепятствовать въезду, однако папа почти на ходу выскочил и, поскальзываясь, побежал к накрытому брезентом телу Семена. Как ни крути – это был его сын...

– Батя? – кивнул в окошко водитель, и я подтвердила. – Солидный. Еще дети есть?

– Старший брат погиб год назад.

– Значит, ты только и осталась?

– Да... только я.

– Это хорошо. Легче, когда есть еще кто-то. Не заменишь, конечно, а все одно – родная душа. Мать-то есть?

– Нет. Она нас бросила, мне семь лет было.

– Ух ты... и что – батя не женился больше?

– Нет.

– Героический мужик, – с уважением протянул милиционер, и я не стала уточнять, что мой «геройский» папаша отсидел примерно столько, сколько, должно быть, этот дядька оттрубил за баранкой «уазика».

Поблагодарив его за чай, я вышла из машины, так и не дождавшись, пока меня опросят как свидетеля. Папа, которому милиционеры разрешили подойти, стоял у накрытого по-прежнему брезентом тела Семена и смотрел не на него, а куда-то вверх. Я приблизилась и взяла его за руку – она была холодной и какой-то безжизненной. Губы отца шевелились, и мне показалось, что он ведет какой-то неслышимый миру торг с тем, кто там, наверху. Возможно, он просил забрать себя вместо Семена. Мое присутствие и прикосновение он заметил не сразу, но, поняв, что я рядом, обнял за плечи и притянул к себе:

– Вот и все, Саня... вот и все...

Это такое ужасное слово – «все». Какое-то очень уж емкое, вмещающее столько разного. И – безнадежное, когда его произносят таким вот тоном и в такой ситуации. Все. Больше никогда ничего не будет: ни боли, ни слез, ни страданий, ни улыбок, ни счастья. У меня не будет брата, у папы – сына. И в этот самый момент я была уверена: он жалеет о том, что сказал вчера. Наверное, останься Семен жив, папа ни за что не нарушил бы своего слова, но сегодня все эти проблемы и обиды казались такими незначительными. Что может сравниться со смертью? Ничего. Это та самая конечная точка, единственная и непреложная истина, которую нельзя опровергнуть.

* * *

Возвращение мужа оказалось весьма кстати. Едва взглянув на нас, обнявшихся поздно ночью на диване у камина, Саша понял, что произошло нечто ужасное.

– Кто? – спросил он негромко, и я прошептала:

– Семен...

– Семен?! – с удивлением переспросил муж. – Давай выйдем на пару минут.

Не так мне рисовалась встреча с ним, не в такой обстановке, когда отец молчит, разрывая мне сердце, когда брат с простреленным затылком лежит в городском морге, и надо заниматься похоронами, а хочется – любовью.

Я похлопала папу по руке и вышла вслед за Сашей, кутаясь в длинную шаль. Мы дошли до кухни, и я испытала угрызения совести – он же с дороги, наверняка хочет есть.

– Давай я разогрею, тут Галя наготовила...

– Не надо. Чайник вот поставим. Садись, Аленька, – он выдвинул тяжелый стул и усадил меня, а сам полез в шкаф за чашками.

Я сжала переносицу пальцами и пробормотала:

– Как глупо... только вчера они вот тут с отцом ругались – и...

– Ругались? – Саша сел и сцепил руки в замок. – На тему?

– Теперь уже все равно, наверное... понимаешь... – Я замялась, решая, говорить мужу или нет.

– Ты о чем?

– Я не знаю, что делать. Я дала ему слово – давно, много лет назад, и хранила обещание. Но теперь, когда папа узнал... и когда Семен... когда его уже нет...

– Аля, это длинное предисловие.

– Да, я знаю. Но мне трудно решить, трудно сделать выбор. И если не скажу я, то скажет папа, а ему это будет сложнее, чем мне – такой удар...

Я мялась, как школьница на первом свидании, и сама видела, что выгляжу до отчаяния глупо. Выбора уже нет – брат мертв, а папа в курсе. И папе будет тяжелее рассказать о вчерашней ссоре Акеле – потому что у него язык не повернется. Видит бог, я много лет соблюдала данное слово. Сейчас уже ничего невозможно усугубить или испортить. Набрав в легкие воздуха, я зажмурилась и произнесла:

– Саш... в общем, Семен был геем, и вчера папе кто-то об этом сообщил. Прислал фотографии, где Семка в постели со своим любовником. Папа устроил страшный скандал – думаю, тебе не нужно объяснять, – и выгнал Семку, велел вообще больше не появляться. И мне запретил...

– Ты, как всегда, ослушалась, – резюмировал муж, удивив меня тем, что ни единый мускул в его лице не дрогнул.

– Да, но... Ты просто не все еще знаешь. Семка вчера позвонил и сказал, что знает, кто это сделал. Ты ведь понимаешь, да, что по телефону такое не обсуждают? Я поехала к нему утром, но мой чип почему-то не открывал подъездную дверь, и я крикнула под окном, Семка хотел мне свои ключи в окно бросить, и вот тут... – Я замолчала, кусая губу. Вспоминать было тяжело.

– Где его телефон, у ментов? – вдруг спросил Сашка.

– Нет, у папы вроде. Мы в квартиру поднимались, так я видела, как он что-то со стола в карман смел. Возможно, что мобильник.

– Так, посиди тут, чайник закипит – налей, я сейчас.

Сашка стремительно вышел из кухни. Я догадалась, что он имел в виду, спрашивая, где телефон Семена. Мне тоже пришла в голову мысль, что какой-то из аппаратов – мой или его, а может, и оба – прослушивались, потому что ну очень уж совпало все.

Засвистел чайник, я встрепенулась и потянулась за заварником, налила себе и мужу, бросила в его чашку лимон и пару ложек сахара. Достала молоко из холодильника, плеснула в свою чашку, добавила мед – такой напиток помогал мне уснуть, но сегодня даже это вряд ли подействует. Я чувствовала напряжение в мышцах, как будто долго бегала с грузом на ногах и теперь никак не могу избавиться от этой тяжести. В голове шумело, начиналась мигрень, которая теперь, после ранения, стала посещать меня довольно часто. Только этого не хватало... Нам еще о многом нужно поговорить с Сашей, я не могу позволить себе раскиснуть от головной боли.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*